Голоса в темноте
Шрифт:
— Иду! — раздался голос, и сквозь замерзшее стекло я разглядела силуэт подруги. — Кто там?
— Это я, Эбби.
— Эбби! Я думала, ты все еще в больнице. Я мигом, подожди.
Она долго ругалась, возясь с запорами. Наконец дверь распахнулась — за ней стояла Сэди с Пиппой на руках. Девочка была запеленута в полотенце так, что из него выглядывала только часть ее сморщенного розового личика.
— Я ее только что искупала, — начала Сэди и осеклась. — Господи, ты только посмотри на себя!
— Мне надо было заранее позвонить, — пробормотала я. — Извини.
— Господи! — повторила Сэди, отступая назад и пропуская меня в квартиру.
Дверь за нами затворилась, и меня окутала кисловато-сладковатая жара. Горчица и тальковая присыпка, молоко, рвота и мыло. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Полное блаженство. — Я наклонилась к Пиппе: — Привет, малышка. Ты меня помнишь? — Пиппа открыла ротик, и я заглянула в ее чистое розовое горлышко до самых гланд. Девочка издала единственный пронзительный звук. — Нет? — продолжала я. — Неудивительно. Я сама себя не помню.
— Что, черт возьми, с тобой приключилось? — спросила Сэди, крепче прижимая дочь к себе и машинально, как это делают все матери, тихонько укачивая. — Ты выглядишь...
— Знаю. Ужасно. — Я положила глобус на кухонный стол. — Это для Пиппы.
— Что тебе дать? Садись сюда. Подвинь детскую одежду.
— Галету. Или кусок хлеба. Все, что угодно. А то меня немного покачивает.
— Сейчас. Боже, да что же с тобой такое? — Пиппа начала хныкать, и Сэди подняла ее выше и поднесла к лицу. — Ш-ш... Все в порядке, — по-новому, как-то нараспев ворковала она. Так она никогда не говорила до того, как родилась дочь. — Успокойся, моя крошка.
— Тебе надо заниматься с малышкой. Я явилась не вовремя.
— Она хочет есть.
— Корми, я подожду.
— Ты знаешь, что где лежит. Завари себе чаю.
— Я принесла вино.
— Я кормлю грудью, мне нельзя.
— Выпьешь рюмку, а остальное достанется мне.
— Сейчас, только переодену ее и покормлю. И с нетерпением готова тебя слушать. Господи, как ты исхудала. Сколько потеряла?
— Сэди?
— Да? — Она оглянулась с порога.
— Можно, я у тебя ненадолго остановлюсь?
— Конечно. Извини, у меня свободный только диван. Пружины совсем провалились, и Пиппа ревет по ночам.
— Не важно.
— Ты и в прошлый раз так говорила, пока она не завопила.
— В прошлый раз?
— Да. — Сэди удивленно покосилась на меня.
— Ничего не помню.
— Что?
— Ничего не могу вспомнить, — повторила я. — Я так устала, что, кажется, сейчас упаду.
— Устраивайся удобнее, — предложила Сэди. — Я скоро вернусь. Пять минут максимум.
Я открыла бутылку, налила вино в два бокала. Отпила из своего глоток и тут же почувствовала, как закружилась голова. Надо что-то съесть. Я порылась по шкафам и обнаружила пакет хрустящего соленого с уксусом картофеля и стала запихивать его в рот. Потом осторожно сделала новый глоток и опустилась на диван. В голове пульсировало, глаза жгло от усталости, порез на боку кололо. Но в этой квартире на первом этаже с развешанной на радиаторах детской одеждой и похожими на пламя темно-оранжевыми
— Ну так что? — Сэди вернулась в комнату. Села рядом со мной, расстегнула блузку, поднесла Пиппу к груди, вздохнула и откинулась назад. — Это все из-за твоего проходимца Терри? Лицо до сих пор в синяках. Тебе не следовало возвращаться. Я думала, ты отправилась в отпуск.
— Куда?
— Ты же говорила, что собираешься развеяться.
— Это был не отпуск.
— Что он учудил на этот раз?
— Кто?
— Терри. — Сэди пристально на меня посмотрела. — С тобой все в порядке?
— Почему ты считаешь, что это Терри?
— Это же очевидно. Особенно после того, что произошло в прошлый раз. Ох, Эбби, Эбби!
— Что ты имеешь в виду «в прошлый раз»?
— Когда он тебя избил.
— Значит, он меня бил?
— Да. Сильно. Эбби, ты же должна помнить.
— Все равно расскажи.
Сэди озадаченно уставилась на меня, гадая, уж не шутка ли это.
— Странное дело. Вы поругались, он тебя ударил, и ты прибежала ко мне. Сказала, что на этот раз все кончено. Была настроена очень решительно. Казалась возбужденной. Даже довольной. Неужели ты снова к нему вернулась?
— Нет. — Я покачала головой. — По крайней мере я об этом не знаю. Это был не он.
— Ничего не понимаю. — Сэди нахмурилась, затем снова повернулась к Пиппе.
— Меня ударили по голове, — объяснила я. — И теперь я не помню, как ушла от Терри, как пришла сюда. Ничего не могу вспомнить.
Сэди присвистнула, то ли потому, что была потрясена, то ли потому, что не поверила.
— Ты хочешь сказать, что тебе устроили сотрясение мозга?
— Что-то в этом роде.
— И ты потеряла память?
— Начисто.
— Не помнишь, как порвала с Терри?
— Нет.
— Как явилась сюда?
— Не помню.
— И как ушла от меня?
— А я ушла? Конечно, должна была уйти. Ведь здесь ничего моего не осталось. А куда я отправилась?
— Ты в самом деле не помнишь?
— Нет. — Я устала говорить это «нет».
— Ты поехала к Шейле и Гаю.
— И это было в воскресенье?
— Да, должно быть, так. Я теперь путаю дни недели.
— И с тех пор до сегодняшнего дня ты меня не видела?
— Нет, я думала, ты уехала.
— Ах ну да.
— Эбби, расскажи мне, что случилось. С самого начала.
Я выпила вина и смотрела, как она нашептывала нежности дочери. Мне очень хотелось выговориться, вывалить на кого-нибудь все ужасы того, что случилось: страх во мраке, стыд, смертельное одиночество, описать безумное ощущение, когда мне казалось, что я уже мертва. Рассказать, как полиция пыталась понять мои чувства, а в итоге оставила с ними один на один. Я нуждалась в людях, которые верили бы мне. А в противном случае... Я допила вино и налила себе еще. Но если не Сэди, тогда кто другой? Она была моей лучшей и самой давней подругой. И прибежала ко мне, когда на восьмом месяце беременности ее бросил Боб. Если мне не поверит Сэди, то другие тем более. Я глубоко вздохнула.