Голоса вещей
Шрифт:
— Ты сказал им о пропаже?
— Конечно! Даже сказал, что у нее есть мысль подключить к этому делу следственную группу. Я не скрывал, что наша общая любимица очень огорчена, плачет и рыдает, что ее необходимо утешить. Они придут ее утешать. Впрочем, кто-то, возможно, и не придет, но похититель придет обязательно.
— О, мальчики! — воскликнула Рая, входя с подносом кофе. — Как здорово вы тут устроились… А я и не сообразила, что кресло можно от окна отодвинуть… Так гораздо лучше.
— Свежий взгляд, — заметил Ксенофонтов. — Присаживайся к нам. У тебя есть еще несколько минут, чтобы выпить чашечку кофе. — Он потянул носом воздух. — Идет.
— Кто? — насторожилась Рая.
В этот момент раздался звонок в дверь.
Это был Сваричевский. Верткий, оживленный, несмотря на, казалось бы, печальный повод, он быстро сбросил на пол дубленку, пригладил темные волосы, заглянул в комнату.
— Ребята! Вы уже здесь… — На ходу поцеловав Раю в щечку, он прошел в комнату, быстро пожал всем руки, принес из коридора стул и тут же пристроился к столику. — Пьете… Это хорошо. Плохо, раньше не позвали. Ну, ничего, наверстаем… Так что тут у вас произошло?
— Колечко вот у хозяйки пропало, — сказал Ксенофонтов. — И не может найти… Со вчерашнего вечера.
— Немудрено! Вечером тут такое творилось, что я сам мог закатиться куда угодно.
— А колечку цена три тыщи, — заметил Зайцев.
— Три?! — фотограф изобразил крайнее удивление, отставив чашку, посмотрел на каждого. — Надо искать… Может, в самом деле закатилось… А какое оно из себя?
— С виду невзрачное колечко такое, платина, бриллиант… Вон там на полке лежало. — Ксенофонтов ткнул большим пальцем за спину. — В коробочке.
— Ну, Рая, никогда не думал, что ты такая состоятельная баба! — воскликнул Сваричевский. — Давно бы на тебе женился!
— Со вчерашнего дня у нее колечко, — проговорил Ксенофонтов. — Но ты, конечно, не знал, что оно столько стоит, а?
— Ты напрасно так со мной. — Сваричевский осуждающе покачал головой. — У меня японская камера стоит не меньше. И, между прочим, она того стоит.
— А что бы ты сделал, если бы нашел такое кольцо? — спросил Ксенофонтов.
— Купил бы еще одну камеру. Шведскую. «Хассельблад»! Ребята, вы не знаете, что такое «Хассельблад»! О! Конечно, чтобы купить «Хассельблад» со всеми приспособлениями, мне пришлось бы найти три таких колечка… «Хассельблад», между прочим…
Звонок в дверь заставил Сваричевского прервать гимн во славу шведской фотокамеры.
— Входи, Коля. — Рая пропустила в прихожую Лошкарева. Тот вошел спокойно, кивнул всем, начал обстоятельно раздеваться. Причесал перед зеркалом редкие светлые волосенки.
— Как же это могло случиться, а, ребята? — скорбно спросил Лошкарев. Он оказался более способным проникнуться чужим горем.
— Да вот, — Ксенофонтов беспомощно развел длинные руки, — было, да сплыло.
— Хватит вам с этим кольцом! — воскликнула Рая. — Я так рада, что вы снова все собрались!
— Где оно хоть лежало-то? — спросил Лошкарев.
— Да вот, на полочке, за стеклом… Видишь пластмассовую коробочку? В ней и лежало.
Лошкарев протиснулся между коленками Ксенофонтова и краем стола, отодвинул стекло и, взяв коробочку, заглянул в нее.
— Да, — сказал он, — действительно, пуста.
— Три тыщи колечко стоит, — сказал Зайцев, прихлебывая кофе.
— Неужели есть еще такие кольца? — Лошкарев поставил коробочку на место.
— Но ты не знал, что оно столько стоит? — спросил Ксенофонтов.
— Ты о чем?
— О кольце. А что бы ты сделал, окажись у тебя такое кольцо?
— Да ну тебя! — отмахнулся Лошкарев.
И прозвенел третий звонок, и вошел полный, неповоротливый Цыпин в громадной мохнатой шапке, в каком-то плаще с толстой меховой подстежкой. Был он румян, свеж и изо всех сил старался выглядеть опечаленным.
— Что же вы не сказали, что сегодня все продолжается? Я бы отменил занятия в ПТУ и уже с утра был бы здесь! — Он с силой потер розовые ладони. Потом, хлопнув себя по лбу, вернулся в прихожую и из глубин своего зипуна вынул бутылку водки. — Вдруг, думаю, не лишняя окажется, а? Как вы?
— Некстати, — заметил Зайцев. — Обеденный перерыв кончается, да и это… Повод сегодня не очень веселый… Оказывается, пропавшее колечко-то три тыщи с гаком стоит.
— Мать моя женщина! — воскликнул Цыпин. — Откуда же, Рая, у тебя такие сокровища?
— Бабка вчера подарила, — ответил Ксенофонтов. — Вон там оно лежало, на полочке… Лежало, лежало и, похоже, в чей-то карман забежало.
— Да… — Цыпин осуждающе покачал головой и, отвинтив крышку с бутылки, задумчиво налил в кофейную чашечку. Не обращая внимания на мутный цвет получившейся смеси, задумчиво выпил.
— Но ты не знал, что оно столько стоит? — спросил, скучая, Ксенофонтов.
— Да я и о кольце ничего не знал! Рая не похвасталась, хотя и могла бы, учитывая нашу давнишнюю дружбу. Я, например, всегда делюсь, если какая радость заведется, а вот она — нет… Горько это сознавать, но что делать…
— А что бы ты сделал, если бы нашел такое кольцо? — прервал Ксенофонтов.
— Немедленно отдал бы владельцу! — выпучив от усердия глаза, ответил Цыпин. — Хотя, конечно, пару бутылок коньяка содрал бы с ротозея.
Получив такой ответ, Ксенофонтов потерял к разговору всякий интерес и отправился на кухню помогать Рае варить кофе. Потом все наспех выпили по чашечке и начали собираться — обеденный перерыв заканчивался. Цыпин хотел было задержаться, ни за что не желая уходить вместе со всеми, к тому же в бутылке еще кое-что оставалось, но Ксенофонтов проявил решительность и, набросил на Цыпина плащ с подстежкой, вытолкал вслед за Сваричевским и Лошкаревым. Он даже вышел на площадку, провожая гостей. А вернувшись через пять минут, прошествовал к шкафу, отодвинул стекло в сторону и положил в пластмассовую коробочку серванта кольцо, сверкнувшее сильной белой искрой.