Головорез
Шрифт:
Золотые наградные кресты сияют на лацканах. Озабоченные морщины на его лице.
Дебора Лэйн также одета в наряд для приёмов. Длинное черное платье, пресекаясь на груди, завязано сзади на шее, оставляя спину обнажённой. Когда она всхлипывает, развевающиеся пряди её медового цвета волос слипаются от слёз.
– Дебора, пожалуйста. Я должен был знать. Мы не могли просто…
– Ладно, есть кое-что ещё, что ты должен знать, – говорит она, её голубые глаза очерчены чёрточками туши. – Я беременна на втором месяце… …беременна… …беременна…
Петля крутится снова и снова.
– Мы? –
– Той ночью, в берлоге Вурдалака.
– Дебора, я…
– Прощай, Цинк. …прощай… …прощай… …прощай…
Когда её обнажённая спина скрывается за французскими дверями, оттуда доносится "Последний срок" Флойда Крэмера.
Воспоминания блекнут и исчезают.
С тех пор прошёл год без единого слова от неё, что убедило его в том, и это она солгала ему о своей беременности, выдвинув этот аргумент под влиянием мимолётного чувства в пылу их спора. Что ж, в семье Деборы наблюдалась шизофрения. Несколько раз он пытался найти её на Род-Айленде, но каждый раз только убеждался, что она оставила свою работу и переехала куда-то в другое место.
Он потерял Кэрол.
Он потерял Дебору.
И поделом ему.
Теперь Кэрол вернулась.
То же сделала Дебора.
Вместе с его сыном.
Цзюлун/Мауи, Гавайи
среда, 25 марта, 5:35 пополудни / вторник, 24 марта, 11:35 пополудни
– Хэлло.
Голос напряжённый.
Слышно, как плачет ребёнок.
– Это Цинк. Я должен успеть на самолёт. Что случилось, Дебора?
Теперь плачет она.
Как и их сын.
– Дебора…
– Помоги мне, Цинк. Я так напугана.
– Ты на Гавайях? Что ты там делаешь?
– Скрываюсь от неё.
– Кого?
– Она хочет навредить нашему сыну.
– Кто, Дебора?
– Мать. Она собирается смыть мой грех.
"Иисусе", – подумал он, вздыхая.
Мать Деборы умерла год назад, сойдя с ума.
Гонолулу
среда, 25 марта, 7:05 пополудни
Головорез осматривал свой рот в зеркале.
Ему улыбались зубы Чандлера.
Для того, чтобы укрепить сломанный коренной зуб Цинка коронкой, дантист Кванов в понедельник изготовил слепок с его зубов.
Смешав соответствующий порошок с водой и получив розовую вязкую массу, он заполнил ею дугообразную посудину и приложил её к верхним зубам Цинка. Когда смесь загустела и превратилась в резиноподобную массу, он убрал посудину и проделал ту же операцию с нижними зубами. Затем он заполнил оба отпечатка зубным цементом.
Итог: великолепная копия прикуса Цинка.
Сегодня дантист использовал эти модели, чтобы изготовить ещё одну челюсть, прижав пластиковые зубы Чандлера к силикону, чтобы получить новый отпечаток.
Частично заполнив силиконовую форму быстро твердеющим акрилом, он вонзил модель зубов Головореза в застывающую резину.
Итог: накладка,
Теперь можно было испробовать их на Деборе Лэйн. четверг, 26 марта, 7:02 утра Чандлер был в изнеможении.
Единственный рейс из Гонконга на Гавайи проходил через Японию, где комендантский час в аэропорту и угроза взрыва совсем доконали его.
Всю ночь, пересекая Тихий океан, выпившие японцы распевали песни под караоке, поэтому на встречу с Деборой он ехал совершенно изнурённым.
Эмоционально он был опустошён.
Цинк стоял в очереди, чтобы приобрести билет до Мауи, когда перехватил взгляд дантиста Онга, садящегося на азиатский рейс.
"Короткий отпуск", – подумал он.
Мауи, Гавайи 8:11 утра
Прохаживаясь по берегу, Головорез наблюдал, как она подошла к телефону. По тому, как она теребила свои волосы, он понял, что звонил Чандлер. Секундой позже его крошечный микрофон подтвердил этот факт.
Дебора повесила трубку и проверила ребёнка в его люльке, распахнув дверь веранды, чтобы проветрить помещение. Направляясь в ванную, она распахнула свой халат.
Дверь ванной закрывалась, когда Головорез покинул берег и направился к домику. 8:29 утра Чтобы проведать свою маму в Роузтауне, Цинк нанял машину. Только с его везением могло случиться так, что нагреватель в машине был сломан.
Чтобы приехать к своему сыну в Мауи, он нанял другую машину. На этот раз не работал кондиционер.
Из аэропорта Кахалаи он поехал на юг к Кихеи вдоль долины, отделяющей Пуу Кукуи от кратера Халекала. Машина миновала двойные стожки пууэннской сахарной фабрики; порывы ветра раскачивали заросли тростника беспорядочными волнами. Когда справа открылся Малайская бухта, горбатый кит в заливе выбросил фонтан воды и пара. Для праздных туристов, собирающихся покинуть «Макдональдс» и расположенный за ним "Бургер Кинг", это был чудесный день в солнечном раю. Кокосовые пальмы высотой по шестьдесят футов встречали береговой бриз, постукивая ветвями, словно клавишами пишущей машинки. Машина ехала вдоль побережья по Саут-Кихеи-роуд, а мимо проходили женщины в лёгких нарядах. Слева от него японцы в свободных рубашках играли в гольф. С другой стороны дороги волны разбивались о великолепный белый песок, а цвет океана менялся от лазурного до аквамаринового и до фиолетово-синего. Но у Цинка было отнюдь не праздничное настроение.
Южнее Камаоле-Бич он разыскал нужный ему участок. Ставая машину возле домика, он облегчённо вздохнул. Говоря с Деборой из Гонконга, он принял решение.
Он знал, что она придёт в ярость, если он предложит медицинскую помощь, поскольку с тех дней, когда её мать умирала в психиатрической лечебнице в Провиденсе, психиатры вызывали в ней параноидное состояние. Можно было сообщить о ней полиции Мауи, но что, если она увидит их и бросится бежать? В конце концов, он решил сам попытаться разобраться с ней, зная, как сильно она любит мальчика. Теперь он был рядом, чтобы защитить их сына.