Голубая кровь

Носова Диана

Женщина явно не была заинтересована в помощи двум незнакомцам, и мне очень не хотелось обращаться к ней, но выбора не было.

– Подскажите, пожалуйста, куда нам дальше идти. Мы здесь впервые.

– Вон там конвой, идите к ним, – коротко ответила она, махнув рукой в сторону парней, одетых в синюю униформу, и передала нам необходимые документы. Спустя десять минут хождений из одного канцелярского окошка в другое и повторных досмотров, мы, наконец, оказались в помещении, куда выводят подозреваемых.

Комната для допросов была скромной: голые, с облупившейся краской стены, окрашенные до половины

в голубой цвет, а с середины до потолка в бежевый, деревянное окно с решеткой. Все как показывают в фильмах. Единственное, чего в них не передают – это запах. Здесь он стоял плотной стеной, в которой смешался и сигаретный дым, и сырость, и затхлость непроветриваемого помещения.

Комнату разделяла решетка, запираемая такой же решетчатой металлической дверью. В этой «клетке» в период допроса должен находиться подозреваемый. Напротив решетки стоял стол и два стула, один из которых заняла я, а второй занял адвокат Юра. Чтобы снова не испытывать чувство неловкости, из-за зависшего в воздухе молчании я решила расспросить Юру о том, как он решил стать адвокатом и где он учился. Он показался мне на удивление простым парнем, без замысловатых острых углов характера. Адвокат с удовольствием и даже с гордостью, рассказывал о своем наставнике, у которого длительное время работал помощником.

– Как тебе первый рабочий день? Сложно вообще следователем работать?

– Еще вчера я принесла свои документы о приеме на работу начальнику, а сегодня уже в изоляторе, сижу и жду подозреваемого, как-то все совсем быстро, я еще не успела переварить…

В этот момент два конвоира с серыми лицами завели подозреваемого в «клетку», усадили его на стул, сняли с него наручники и заперли на замок решетчатую дверь. После чего, уточнив у меня, нужно ли присутствовать конвою, вышли из этой маленькой комнатушки.

Сердце начало бешено стучать о ребра. Я боялась, что эти звуки, отбивающие в ушах «бум, бум, бум» слышны не только мне. Заметила, как Юра тяжело набирает носом воздух. За решеткой перед нами сидел сухощавый мужчина невысокого роста, на вид лет сорока пяти. Все открытые участки его кожи, за исключением головы, покрыты синими татуировками. На запястье я разобрала изображение колючей проволоки, в верхней части груди, не прикрытой майкой, выглядывала колодная карта «пики». Остальные изображения настолько выцветшими и налепленными друг на дружку, что разобрать их не представлялось возможным. Человек, одетый в серую майку, черные широкие трико и черные резиновые тапочки, смотрел на нас серьезно и даже сурово.

– Добрый день, меня зовут Жукова Марина, я – следователь, который будет вести ваше уголовное дело, – стараясь не показывать волнения, произнесла я, но мой голос предательски дрогнул. Я откашлялась и продолжила более уверенно:

– Сегодня у нас запланировано следственное действие – допрос.

Изучая характеризующий материал в отношении Гончарова, который составлял половину скромной папки под названием «уголовное дело», перед началом допроса, я уже знала, что за спиной у него долгих пятнадцать лет заключения в местах лишения свободы, за три довольно серьезных преступления: два грабежа и одно разбойное нападение. Этот грабеж будет уже четвертым в его списке.

– А я твой адвокат Лукьяненко Юрий, – тут же подхватил

Юра.

Строгое выражение на лице Гончарова сменилось на нескрываемое удивление. Сказать по правде, мое – тоже. Его свойское обращение ко всем незнакомым ранее людям на «ты» резало мой слух.

Гончаров смотрел поочередно, то на меня, то на адвоката. На его лице читалось непонимание: кто вообще пустил в изолятор этих «детей»?!?

Говоря о внешности, хочу отметить, что мой рост намного ниже среднего, да и с такой комплекцией тела, выгляжу я как ученица третьего курса и не юридического, а скорее педагогического факультета. Куратор вечно вздыхал, что с такой комплекцией, как у меня, к детям в детский сад надо идти, а не к преступникам, не говоря уже о моей любви к косичкам, мимимишным заколкам для волос в виде сердечек и прочей атрибутики восемнадцатилетней молодежи.

Даже строгое форменное обмундирование не делало меня взрослее и серьезнее.

– Кхм, – Гончаров откашлялся, после чего перевел взгляд на меня и иронично произнес: – Следователь меня вполне устраивает, а вот адвоката можно поменять?

Одним предложением грабитель умудрился оскорбить нас обоих.

Я уже хотела ответить, но уязвленный Юра меня опередил:

– Почему же сразу поменять? Мы с тобой имеем полное право на беседу перед допросом, в связи с чем попрошу следователя покинуть помещение и не мешать.

Я одарила адвоката злобным взглядом и вышла из комнаты.

Прошло около пяти минут. Уж не знаю, что там Юрий наплел этому Гончарову, но войдя в помещение, я заметила между ними весьма дружественную атмосферу.

Положив протокол допроса на стол, я озвучила права и обязанности подозреваемого которые отражены в самом бланке и записала все личные данные подозреваемого. После чего задала вопрос:

– Что Вы можете рассказать об обстоятельствах имевших место 2 августа текущего года?

– Я отказываюсь от дачи показаний согласно статье пятьдесят первой Конституции Российской Федерации, – выпалил Гончаров явно заготовленную фразу.

– Что? Повторите, – переспросила я, не поверив своим ушам.

– Он не хочет давать показания против себя вот и все. Это его законное право. Я думаю, на этом допрос окончен? – вмешался адвокат.

Если честно в душе я была рада тому, что допрос получился настолько коротким, но с другой стороны этот Юра…(я мысленно проскрежетала сквозь зубы его имя) Испортил мне следственное действие! И я абсолютно не знаю, чего ожидать от этого Гончарова завтра в суде. А ведь изначально парень показался мне в профессиональном плане абсолютно безобидным. Я была зла и на адвоката, и на себя, за то, что его недооценила, пообещав себе больше не повторять подобных ошибок.

Я вышла первой и позвала конвоиров. Они увели подозреваемого.

Вернувшись в отдел, я показала своему наставнику протокол несостоявшегося допроса, рассчитывая, что он будет недоволен результатом. Но Петрович, как его называет Лиза, ничуть не удивился и завалил мой стол какими-то непонятными материалами, по которым нужно было срочно напечатать постановления о продлении сроков.

Приехав домой уже ближе к полуночи, надеясь что это только первый рабочий день такой сложный, я еле доволочила ноги до кровати, и провалилась в сон.