Голубая Саламандра
Шрифт:
центре зала, Андрей вдруг бросился вперед, к изогнувшемуся навстречу червеподобному телу. Это был отчаянный и стремительный маневр. Через секунду сторож подземелья уже не мог настичь двуногое существо дерзко проскользнувшее между ним, стеной и высоким конусом, державшим чашу. Тог извился, дернулся к ограждению, снова отпрял к норе. Игра шла не по правилам. Человек прятался позади него.
Вибрирующий в диафрагме воздух дико свистел. Каждая клеточка принимала волны многоцветных дразнящих токов, текущих из-за угла гранитной глыбы. Теперь требовалось найти глазами сам источник. Резонанс
Однако все произошло по другому. Подняв переднюю часть туловища, чудовище стало пятиться и норе. Именно сейчас решался для Грачева исход его приключения: спасется он либо хозяин священного Дома будет чинить над ним суд. В два прыжка Андрей подскочил к телу, скребущему каменный пол, схватился за край твердого, как железо нароста и оседлал чудовище. Только короткий миг, пересиливая омерзение, человек позволил себе быть всадником гигантской твари, чьи повадки и способности непредсказуемы, потом он несся, по крутой лестнице, брошенный силой собственных мышц и чужой, страшно вздрогнувшей плоти. На одном дыхании подлетел к решетке, рванул на себя. Железо звучно загромыхало и не поддалось. Сзади Андрей ощущал уничтожающий, будто гнев Океана взгляд, но в то же время понимал:
он уже недоступен для обманутого стража. Разум работал быстро и холодно. Он скоро разобрался с устройством запора, оттянул заграждение из пазов и вышел в освещенный тусклыми лампадами проход. Навстречу уже спешил Аманхор.
– Если тебе нужен Тог, ты должен был предупредить меня!
– Виноват. Не знал тонкостей подобного дела, - прохрипел Грачев. Его подергивало от пережитого кошмара, еще больше от омерзения после прикосновения монстра. Он не мог выдать своей слабости перед проницательным черным жрецом и, лишь тот повернулся проверить запоры решетки, Андрей направился к выходу.
– Почему бунтующие духом стремятся попасть сюда непременно ночью Зам нравится делить восторг со тьмой? Слышать песни меку? Не спеши, ответь мне!
– Аманхор, нагнав Грачева придержал его за рукав.
– Что ты имеешь в виду?
– Что я имею? Пикритов, спускающихся сюда в ночи полной Луны. Обратившегося в созвездие, Данэ. И вот тебя. Ты - тоже ночь, хотя уже зачался рассвет. Ты другая ночь, похожая на другие только цветом.
– Понятно. Не люблю бредовые афоризмы, особо, когда их умащают рифмой. Еще раз прости, во мне ты не найдешь благодарного слушателя.
– Андрей ускорил шаг, старательно скрывая руку, разодранную об острый край роговой пластины. Но они вышли в освещенный неф, и жрец заметил капли крови, падающие на белый мрамор.
– Ну-ка покажи. Тебя ранил Тог!
– произнес он утверждающе, словно приговор.
– Это неспроста.
– Поцарапал. Мне нравится поигрывать с шустрыми маленькими гадами.
– Не дерзи. Твоя кричащая самоуверенность не более чем глупость. И еще я знаю: ты перетрусил. Хотел ли ты испытать себя, вернуть старый долг или что-то еще, - ведомо тебе. Я не видел, что произошло между вами,
– Как говорят в долине храмов, не надо путать вымысел с подлинным знанием. А у твоего стража действительно зловредный нрав и шкура шершавая. Или я был не осторожен.
– Малая царапина от стерегущего может стать опаснее укуса тростниковой змейки. Идем, я обмою и присыплю рану.
– Тебе то, украдкой глядящему за всеми, не знать, кто чудесно излечил Хетти?!
– Как пожелаешь. Я думал, сегодня вы будите в Ланатоне. Разве не подходящий день, выслушать Хепра?
– Подходящий. Лучший из дней, - Грачев принудил себя улыбнуться и зашагал к выходу.
– Постой! Она все же пошла туда! Разве не так?
– Возможно, пронырливый, жрец. Мне некогда тешить тебя ответами.
Он шел по серой в сумерках аллее, пока. Дом Тога и приютившая его скала не скрылись за кронами деревьев. Потом поднялся к седловине холма и в изнеможении опустился в траву.
В светлеющем небе проступали, очертания далеких заснеженных гор. Прохладное дыхание Скеры нагоняло с севера хмурые валы туч. Только земля была еще теплой, помнящей полные солнца дни, пахнущей спелой травой.
Невзирая на усталость, Грачев решил неторопливо и трезво проанализировать последние события. Он с изрядной долей скептицизма допускал, что в ночных приключениях были замешаны сами аотты. Ведь смоделировать так точно, вплоть до психических особенностей его двойника и осуществить надпространствеиный переход вряд ли древним по силам, какие бы сюрпризы не хранили Дома Сфер. Здесь виделась третья воля, которой он не спешил давать строгое определение. Не проявления очевидно: Голубая Саламандра, Пирамида и Тог, может может набор таинств Ланатона. А корни начинались за пределами Земли, или как выразилась Эвис в "цивилизации, которой давно нет". Все это он передумал много раз, строя гипотезы и проверяя их прочность в бесконечных дебатах с хронавтом.
Теперь копилка знаний значительно пополнилась. Он знал: если на земле аоттов не присутствует существ представляющих неведомую цивилизацию, то осталась некая автономная система, дискретно сообщающаяся с высшими чинами Ланатона. Заключена она по всей видимости в Пирамиде и, при некоторых фантастических возможностях, могущество ее не беспредельно. Послание, записанное на пергаменте, Грачев понимал как попытку выхода на контакт. Ведь дали же достаточное время зреть выставленные на показ точки-завитки. А потом учтиво спросили, переписал ли знаки? Он, Грачев был нужен, как переносчик информации.
Но почему его выдворили таким своеобразным способом?! Желали напугать? Привить рефлекс самосохранения, обозначив строгие рамки за которые дальше нельзя? Или он виноват сам, отреагировав слишком решительно и поспешно.
"Если верно второе, то я совершил величайшую глупость", - подумал он.
– "Двойник был послан, что-то объяснить мне".
Грачев снова и снова прокручивал в голове подробности кратко беседы в Пирамиде неожиданно. Потом развернул пергамент и пробежал глазами знаки аккуратно выведенные восковым карандашом.