Голубика в кружке

Маринка вышла на перекресток и остановилась в нерешительности. Первый порыв не то чтобы совсем пропал, но как-то сбавил свои обороты. Время-то недетское: часы показывали пятнадцать минут первого ночи.

Из дома вышла… Нет, не вышла – вылетела пулей и спустилась с четвертого этажа на таких скоростях, что мелькнула мысль: так ведь можно и ноги переломать. Но цель была одна: скорее прочь от этих криков, от этих матов и от еще одного возможного поколачивания. Отчим взял за правило врываться к восемнадцатилетней Маринке

в комнату, хватать ее за все что угодно, орать, чтобы она уматывала ко всем чертям, и от всего своего плохого настроения лепить ей затрещины. Иногда удары приходились в солнечное сплетение, и тогда у Маринки на пару минут перехватывало дыхание. Однажды она вывернулась и убежала на кухню. Захлопнула за собой дверь и огляделась в поисках того, что помогло бы ей в обороне. Взгляд наткнулся на мойку, под которой стояло мусорное ведро, – Маринка знала, что там рядом лежит топор. От этой мысли ей стало настолько страшно, что дальнейшие события того вечера были уже не в счет. Недели две она ходила, боясь той идеи, что промелькнула тогда в ее голове.

Отчим был неплохим человеком. Работящим. И вначале Маринка его очень даже любила. Ей было приятно, что мама вышла за него замуж, что у них полноценная семья. Но потом он начал выпивать. А когда выпивал, становился абсолютно другим человеком. Но это потом, а сперва…

– Мариночка! Ты знаешь… – Отчим присел на корточки рядом с невысокой Маринкой и просительно смотрел на нее снизу. Ей тогда было лет четырнадцать, не больше.

– Что, дядя Саша?

– А давай ты будешь называть меня папой?

Потом, спустя года три-четыре, Маринка поняла, что ей, дуре, надо было соглашаться. Не жизнь была бы, а малина. Какому человеку не хочется детей? Есть такие, но Марина их не встречала. У всех знакомых были мамы, папы, дети. А вот у дяди Саши не было жены. Потому что не могло быть детей. Для него встреча с Маринкиной мамой была счастьем. Вот только Маринка отказалась называть его папой. Почему? Дурой была. Маленькая. Сейчас бы она смогла ему угодить.

Прошла двор быстро. Никого. Перешла дорогу. Фонари светят. На дворе лето. Промчались одинокие машины. И опять никого.

– Привет!

– Здравствуйте, – почти прошептала Маринка.

Перед ней стоял парень. Какой? Самый обыкновенный. Спортивные штаны, футболка. Стоптанные кроссовки и железная кружка в руках.

– Скучаешь?

– Нет, – одними глазами улыбнулась Маринка. – А у вас есть закурить?

– Ты еще и куришь? Такая маленькая! – игриво заметил парень, но достал из кармана брюк пачку сигарет и зажигалку.

Маринка с радостью обнаружила, что сигареты с фильтром и не самый ужасный вариант. Взяла одну. Вернула пачку. Прикурила. Вернула зажигалку. Отошла в тень дома. И тут нахлынула такая тоска. Господи, что делать? Домой нельзя. Идти дальше страшно. Слезы навернулись без всякого предупреждения.

– А можно вас попросить меня проводить?

– Куда?

Парень все так же с радостным удивлением рассматривал стоящую перед ним совсем еще девчонку и периодически запускал руку в свою огромную железную кружку.

– Здесь недалеко. В Саввино.

– Где частные дома?

– Да. Мне к тетке надо.

– В первом часу ночи? – усмехнулся парень.

А куда идти-то? К Людмиле. Младшей сестре того самого дяди Саши. К той самой, в которой он души не чаял. А она замуж вышла. На свадьбе Людмилы ее старший брат так напился, что вроде бы неплохая свадьба была испорчена его отвратительным поведением. Дядя Саша относился к своей младшей

сестре как к дочери, и разница в возрасте была подходящая – шестнадцать лет. Родители нелепо погибли в автомобильной катастрофе, когда Людке было лет пять. Дядя Саша заменил ей и отца, и мать. В общем, выбор Людмилы он не одобрил бы ни при каких условиях. Она была его собственностью. Как кричала Маринкина мать при каждом скандале: «Нездоровая любовь!»

– А зачем тебя провожать? – продолжал улыбаться парень.

– Мне одной страшно, – пролепетала Маринка.

– А со мной не страшно? Я ж не знакомый. Пойдем сейчас с тобой – а я заведу тебя куда-нибудь… – так же весело рисовал страшную картину парень.

– Кроме тебя, никого нет. Выбор небогат. Значит, буду надеяться, что ты приличный, – откровенно призналась Маринка.

– Ну пойдем, – опять усмехнулся парень. – Ягоду будешь? – протянул он Маринке свою большую кружку. Та была полна голубики.

– Нет, спасибо.

– Как хочешь. Кстати, я – Сергей.

– Марина.

Частный сектор начинался сразу в конце улицы. Свернули к домам. Освещение закончилось.

– Как здесь живут? – недоумевал Сергей, глядя под ноги.

На днях прошел дождь. На дороге, не знавшей асфальта, остались лужи.

– Нормально. Людке дом от бабушки достался, они с мужем его потихоньку ремонтируют. Не знаю, успеют ли к зиме, а летом здесь сказка. У меня мечта – жить в своем доме в городе. До остановки недалеко, а если маленькие дети – так вообще сплошное удовольствие.

– Тебе нравится огородничать? – недоверчиво покосился Сергей.

– Не особо, но дело-то не в этом. Дело в том, что сидишь себе в доме, тишина. Ни тебе соседей, ни тебе отключений горячей воды.

– А туалет на улице?

– Нет! Ты что! Это же прошлый век. У меня бабушка жила в своем доме, у них и туалет, и ванна были, как в квартире. Сейчас все так строят. Зато свой сад. Вишня. Я так люблю вишню!

Маринка неторопливо шла и рассуждала, мечтала. Вспоминала, как в детстве часто гостила у бабушки. Собирала вишню для варенья. Бабушка давала ей стульчик (его специально для внучки смастерил дедушка), двухлитровый бидончик. Вместо ручки к нему была привязана толстая веревка. Для удобства, чтобы повесить на шею, а руки были свободны для сбора. Маринка залазила в самую чащу разросшейся вишни на углу дома и сидела там. Не столько собирала, сколько ела спелые бархатные ягоды.

А дедушка запустил в саду, в старой ванне, карасиков. И они там плавали все лето. А потом пришла зима. Маринка плакала, и дедушка переселил карасей в ванну в доме. Но через пару дней бабушка приготовила их на ужин. Нет, бабушка очень добрая. Маринка и сама понимала, что караси не могут вечно занимать ванну. Ужинали в итоге пустыми макаронами. К карасям никто не притронулся.

Сергей был очень внимательным слушателем. Время от времени задавал вопросы.

Минут через двадцать дошли до небольшого, обшитого голубым сайдингом дома. Вокруг тишина.

– Дома-то никого, – заметил Сергей.

– Не, просто спят уже, – неуверенно возразила Маринка. – Спасибо. Спасибо, что проводил, – с чувством поблагодарила она и открыла калитку.

Осторожно, чтобы ни обо что не споткнуться, пошла к крыльцу.

– Я не уйду, – шепотом крикнул парень и присел на корточки. Закурил.

Маринка постучала тихонько. Тишина. Почему-то сразу чувствуется, что в доме никого. Он не дышит. Дом ведь живой. В нем свои запахи, звуки. А здесь пусто. Маринка постучала сильнее. Опять прислушалась.