Голубиная книга. Славянская космогония
Шрифт:
Было и целое славянское племя, носившее три гордых имени: вильцы («волки»), лютичи («сыны льва») и велеты («великаны»). Обитало оно во II в. в устье Вислы, позже — к западу от Нижней Одры. Почитали велеты воинственного Радигоста Сварожича (Даждьбога). Славянских великанов уважали даже германцы. «Сага о Тидреке Бернском» описывает тяжелые войны готов и гуннов с вилькинами-велетами. Князья последних нередко изображаются великанами. Датский историк Саксон Грамматик, пересказывавший по-латыни саги, часто называет великанов «рутенами» (русинами). Во французском эпосе фигурирует великан Фьерабрас («железная рука») Русский. Это — князь велетов Драговит, воевавший с Карлом Великим. У германцев слово «русины» явно ассоциировалось с немецким Riesen — «великаны».
С другой же стороны, великаны — существа агрессивные, порой враждебные. Асилки, например, могли и церковь вместе
Волот Волотович вовсе не зол. И не туп, как иные фольклорные исполины. Если он задает космогонические вопросы, то не потому, что не знает ответа (ему ли, из рода ровесников мира, не знать!), а потому, что хочет испытать мудрость своего собеседника. Кто же этот собеседник, царь Давид Евсеевич?
Библейский Давид, сын Елисея — царь, пастух, победитель великана Голиафа, гусляр, поэт, пророк-шаман, скачущий перед ковчегом Завета. Сложенную им Псалтирь на Руси именовали «Глубиной». Ему хорошо соответствует славянский Волос-Велес, само имя которого ассоциируется с волотами-велетами и волхвами. Он — покровитель поэтов и певцов, притом певцов-волхвов. Велесовым внуком величает вещего Бояна «Слово о полку Игореве». Волос, кроме того, бог скотоводства («скотий бог»), земледелия (последний сноп — «Волосу на бородку»), торговли («скот» означало также «деньги»). Он еще и лунный бог: в чешских поверьях на луне сидит царь Давид и играет на гуслях. Ему соответствуют индийский Варуна, германский Один-Вотан, греческий Гермес, римский Меркурий. Истоки же этого образа бога-шамана, хозяина зверей — в палеолите. Тогда на стене пещеры Трех Братьев был изображен пляшущий колдун в волчьей шкуре, с оленьими рогами. Во второй половине XII в. русские мастера, современники автора «Слова о Полку Игореве» и Авраамия Смоленского, высекли на стенах церкви Покрова на Нерли и Дмитриевского собора во Владимире грандиозные картины, построенные по древней схеме «мирового дерева». В роли дерева здесь высокие узкие окна храма. По их обеим сторонам стоят всевозможные животные, реальные и фантастические. Тут же и растения, и люди-богатыри. Взоры их всех устремлены ввысь. Ученые толковали это как прославление тварью Творца. Но наверху, над окном, восседает на троне не ветхозаветный демиург Саваоф, а святой гусляр Давид.
Еще одно воплощение Велеса — былинный Садко, купец и чудесный гусляр. Его игра перед морским царем может вызвать или укротить бурю. Путешествие удалого новгородца на дно морское — типичный шаманский полет в нижний мир. Там он находит себе и супругу — морскую царевну, нимфу реки. Напоминает эту былину самарская легенда об Иване Курчавом. Этот отчаянный парень-музыкант ушел на дно Волги за своей возлюбленной Мариной, утонувшей и ставшей русалкой. И водяной пообещал их отпустить на землю.
Есть и другие мнения по поводу языческого прототипа Давида Евсеевича. М. Л. Серяков видит в нем Сварога (Козьму-Демьяна) — бога неба, первочеловека, первого кузнеца и пахаря. Основанием служит то, что в былине «Вавила и скоморохи» герою помогают обыграть на гуслях злого царя Собаку святые Козьма и Демьян. Но имя Вавилы опять-таки напоминает Велеса! Известный же своей буйной фантазией А. И. Асов увидел в Давиде Дмитриевского собора Даждьбога, ухитрившись прочитать надпись «Дав(ид)ъ» как «Да(ж)б(ог)ъ». Впрочем, на троне Дмитриевского гусляра есть солнечный знак — косой крест. Вполне возможно, что и Сварог, и Даждьбог не были чужды поэзии и музыке. Покровительствовал же этим искусствам греческий Аполлон. Но богом-волхвом, шаманом богов, богом певцов и поэтов у славян был в первую очередь Велес.
Итак, Волос против Волота, древний, но все же человекоподобный бог против великана. Здесь «Стих о Голубиной книге» более всего напоминает «Речи Вафтруднира» из «Старшей Эдды» и 17 руну «Калевалы». Один, бог-шаман, ведет космогонический диалог с великаном Вафтрудниром. Сначала отвечает бог, затем ётун. Ставка — жизнь. Проиграл великан, не сумев ответить на очередной вопрос бога. Карело-финский Вяйнямёйнен, певец-шаман и языческий бог, забирается во чрево умершего великана-колдуна Виппунена и, устроив там кузницу, заставляет древнего чародея поделиться с ним космогоническими и магическими знаниями. В стихе все гораздо более мирно. Волот всего лишь удостоверяется в непревзойденной мудрости Давида. И после этого видит сон [4] : в его саду выросло золотое (сахарное) дерево, и села на него птица (кречет) с колокольчиком. Сон истолковал Давид: дерево — будущая дочь Волота Соломонида, кречет — будущий сын Давида, премудрый Соломон. И решили цари-мудрецы поженить своих еще не рожденных детей. Древний бог помирился и породнился с новым.
4
Сон этот есть не во всех записях стиха, но присутствует в его письменном пересказе — «Беседе Иерусалимской».
Какие же тайны, открытые лишь Волоту и Волосу, хранит небесная книга? И почему она зовется «глубинной» или «голубиной» (а также «лебединой», «сорочиной»)?
Высота ли, высота поднебесная Глубота, глубота, окиян-море, Широко раздолье по всей земли, Глубоки омуты днепровские.Этим зачином былины о Соловье Будимировиче открывается сборник Кирши Данилова — первое собрание русских былин. «Зачинается свет от небесной высоты, от земной широты, от морской глубины»; «растури се по земальске ширине, морске дубине, небеске висине», — гласят русские и сербские заговоры. «Что высота небесная, широта земная, глубина морская? Иоанн рече: Отец, Сын и Святой Дух», — сказано в апокрифической «Беседе трех святителей». Таким образом, высота — это верхний мир, широта — земной, глубина — нижний. Следовательно, «глубинная» мудрость — та, что добывается в нижнем, подземно-подводном мире. И вовсе не от Сатаны-Чернобога. «Всезнающий» черт, по народным представлениям славян, может научить лишь черному колдовству, лиходейству да иным грешным делам. Заключивший с ним договор сам себя приравнивает к нечисти. Другое дело — Велес. По мнению ученых, он мог быть связан и с подземным, загробным миром. На это указывают и родственные индоевропейские слова: (Валгалла — буквально, «зал мертвых», литовское Weles — «духи умерших»), и курганы-волотовки, и связь Волоса с урожаем. А был еще и морской царь, общаться с коим славяне-язычники за грех не считали.
Как же так: книга небесная, а мудрость в ней глубинная? Для язычника здесь противоречия нет. Что верхний мир, что нижний — все равно иной, потусторонний. Есть в нем и мудрость, и опасность, и не всякому дано туда попасть или хотя бы постичь ту мудрость. Варуна, индийский сородич Велеса, связан и с небом, и с морем. Солнце, по индоевропейским представлениям, днем движется по небу, а ночью — по нижнему миру. Вот почему сказочный Зоревик (Даждьбог) добывает яйцо-царство и царевну то в подземном мире, то на высокой горе. Вершина мировой горы (Олимпа, Меру) — и есть верхний мир. О «глубине премудрости» писали и вполне православные древнерусские авторы, например Кирилл Туровский.
А откуда у небесной книги «птичьи» названия? Птица — непременный атрибут шаманства. На птице, в виде птицы или с помощью птичьих крыльев летает шаман в иной мир. Есть у него духи-помощники, в том числе и птицеобразные. Среди них выделяется дух женского пола — главная помощница, она же тайная супруга шамана. Не чужды эти представления и христианам. Святой Дух, приводящий апостолов в состояние шаманского исступления («говорения на иных языках»), воплощается в виде огня или голубя. Голубь же — священная птица месопотамской Иштар, нисходившей в нижний мир.
Со Святым Духом и связывает апокриф «глубину морскую». А маковку Дмитриевского собора увенчивал медный голубь. «Вавила-скоморох, голубиный бог» (тот же Велес) в былине насылает стаю голубей, поклевавших горох у невежливого крестьянина. Мужик еще легко отделался: княгиня Ольга сожгла, якобы с помощью голубей, столицу древлян Искоростень. Ведь у индийцев и русских голубь — еще и воплощение смерти. А лебедь — та птица, на которой летает по небу или плавает в подземном мире индоевропейский бог Солнца. Его образ хранят и бронзовые модели колесниц, запряженных птицами, и русские ковши в виде лебедей, и эллинские мифы о лебединой колеснице Аполлона. А в Индии на лебеде летает Брахма — творец мира и бог мудрецов.
В славянских и немецких сказках часто встречаются чудо-девы, обращающиеся в лебедей, уток, голубок, стоит им надеть пернатую сорочку. Счастье и удачу приносит мужу такая дева, но одно неосторожное слово — и улетает она навсегда. Это — те же помощницы-супруги шаманов. Сродни им и вилы-русалки, представлявшиеся в виде птиц с женскими головами или крылатых дев. (Имя вил, опять-таки, связано с Велесом, а становятся ими девушки, умершие до свадьбы или утонувшие.) Наконец, шаманской птицей могла быть у славян и сорока, считающаяся разносчицей новостей.