Голубиная книга. Славянская космогония
Шрифт:
Сначала поднимутся кости Гайомарда, затем — Машйа и Машйане, затем — остальных людей. За пятьдесят семь лет Сошйанс подготовит всех мертвых, и все люди восстанут: и те, кто праведен, и те, кто грешен, — каждый поднимется с того места, где уйдет его душа. Когда все материальные существа обретут свои тела и формы, тогда боги дадут им один облик. Что касается света солнца, то половину его дадут Гайомарду, а половину — другим людям. Тогда люди узнают, то есть душа и тело узнают: «Это — мой отец, это — моя мать, это мой брат, это моя жена, это — еще какой-то мой ближайший родственник». Затем будет собрание Исадвастара, и все люди, что на этой земле, предстанут на нем. <…> Потом праведного отделят от грешного и затем праведного отправят в горний рай, а грешного — в ад. <…> Среди тех воскресителей — праведных людей, о которых написано, что они живы, — пятнадцать мужчин и пятнадцать дев, и они придут на помощь Сошйансу. Когда Гозихр, что на небе, с лунной вершины упадет на землю, земля испытает такую же боль, какую испытывает овца, на которую набрасывается волк. Затем огонь и божество Арйаман расплавят металл, что в горах и холмах, и он останется на земле, подобно реке. Затем они заставят всех людей войти в расплавленный металл и очиститься. Тому, кто праведен, тогда покажется, словно он идет в теплом молоке, а тому, кто грешен, тогда покажется так, словно он на земле идет в расплавленном металле.
Затем все люди соберутся в самой большой любви: отец и сын, брат и друг. <…> Все люди станут одним голосом и громко вознесут хвалу Ормазду и амахраспандам. <…> Сошйанс и его помощники совершат жертвоприношения ради воскрешения мертвых. Для этого жертвоприношения они убьют быка Хадйош и из жира этого быка и белого хома приготовят напиток бессмертия и дадут всем людям, и все люди станут бессмертны навсегда и навечно. <…> тот человек, кто достиг возраста зрелости, того воскресят в возрасте сорока лет, а того, кто был мал, пока не умер, воскресят в возрасте пятнадцати лет. И каждому дадут жену и ребенка, и они так же будут сожительствовать с женами, как и теперь на земле, но у них не будут рождаться дети.
Затем по приказу творца Ормазда Сошйанс распределит всем людям возмездие и награду в соответствии с их делами. И бывают такие праведные, что он говорит, чтобы их взяли в рай и горний рай Ормазда, так как они заслужили. И их тела поднимаются, чтобы быть с ним всегда и вечно. <…>
Затем Ормазд схватит Злого духа, Вахман — Акомана, Ардвахишт — Андара, Шахривар — Савара, Спандармат — Тарумада,
62
Срош (Сраоша) — бог послушания и порядка, вестник Ормазда, борец с чудовищами. Хешм (Аешма, библейский Асмодей) — дэв злобы, самый могущественный из дэвов.
<…> 38. Тогда сказал ему Апостол: «Все заблуждение, когда враг Света устроил его, было устроено по подобию человека. Голова мира — это начало Одеяний, его шея — плечи Одеяний, его желудок — пять покровов, его бока — все тверди, его пуп — Сфера звезд и знаков зодиака; а части, идущие от его пупа, его лона — к бедрам, — то, что идет от сферы к углам четырех миров; его лядвеи — три земли нижних, стоящие на голове Омофора [63] , его колени — оттуда до земли, на которой стоит Омофор; его голени и ноги — это преисподняя, лежащая под Омофором и всем Поясом, принадлежащим к этому миру.
63
Омофор — божество-атлант.
То же внутри: его сердце — это люди, его печень — звери четвероногие, его легкие — род птиц, которые летают по воздуху, его селезенка — род рыб, плавающих по водам, его почки — мир гадов, ползающих по земле, его кожа внешняя — стена внешняя, которая окружает насаждения и великий Огонь, его кровь — образ Переправы [64] великого Огня, его волосы — это Переправа Тьмы, его желчь — Переправа Воды, его большая кишка — ширь великого Огня, который окружает мир, его жилы — все реки, озера, источники и родники, его глаза — звезды и знаки Зодиака, которые есть в Сфере, его ноги — четыре земли великих, которые внизу». <…>
64
Переправы — устройства, через которые происходит освобождение частиц света из материального мира и вознесение их в мир света.
Перво-наперво возник Хаос [Бездна], а затем
Широкогрудая Гея [Земля], прочное седалище навек
Всех бессмертных, живущих на вершине снежного Олимпа,
И Тартар туманный в недрах широкодорожной Земли,
И Эрос [Любовь] — прекраснейший среди бессмертных богов,
Расслабляющий члены всех богов и всех людей,
Покоряет он разум и соображение в груди.
Из Хаоса родились Эреб [Мрак] и черная Ночь,
А из Ночи произошли Эфир и Денница,
Которых она родила, зачав от Эреба в любовном совокуплении.
Земля сначала родила равное себе
Звездное Небо [Уран], чтобы оно покрыло ее повсюду,
И да будет блаженным богам прочным седалищем навек,
Родила и высокие Горы — прекрасные обиталища
Богинь-Нимф, которые живут в ущелистых горах,
Еще родила бурно волнующуюся неистощимую пучину — Море, все это — без вожделенной любви. А потом
Разделив ложе с Небом, родила глубоководовертного Океана,
Кея с Крием и Гипериона с Яфетом,
Тейю с Реей и Фемиду с Мнемосиной,
Златовенчанную Фебу и обворожительную Тефию <…>
[Титанов связали и низвергли.]
Столь глубоко под землю, насколько небо отстоит от земли:
Ибо столько же и от земли до туманного Тартара.
И впрямь, падая с неба девять ночей и девять дней,
Медная наковальня на десятый день достигла бы Тартара.
Его окружает медная ограда, а вокруг нее — ночь
В три ряда разлита вокруг шеи; сверху же —
Корни земли и неистощимого моря.
Там, под туманною мглою, сокрыты боги Титаны
По решению Зевса Тучесобирателя
В месте гнилостно-затхлом, на крайних пределах чудовищной [по размеру] Земли.
Оттуда не выйти: Посейдон закрыл выход дверьми
Медными, стена сооружена с обеих сторон.
Там обитают Гиг, Котт и отважный Обриарей,
Верные стражи Зевса Эгиоха.
Там и темной Земли, и туманного Тартара,
И неистощимого Моря, и звездного Неба —
Всех подряд находятся истоки и концы
Страшные, затхло-гнилые, они внушают жуть даже богам:
Бездна великая, даже и за целый год, падая,
Не достигает дна тот, кто вошел в ворота,
Но страшная буря за бурей будет носить его туда и сюда,
Даже бессмертным богам страшно
Это чудо. <…>
Там блестящие врата и медный порог,
Непоколебимо укрепленный длинными, непрерывными корнями,
Самородный, а спереди от них, отдельно от всех богов,
Обитают Титаны, по ту сторону темного Хаоса. <…>
(Дамаский. О началах. 123:) Сначала были вода и ил, который затвердел в землю. [Третье начало родилось из них и являет собой] Дракона [Змея] с приросшими головами быка и льва, а посреди них — лик бога. На плечах у него крылья, имя ему — Нестареющий Хронос [Время], он же Геракл. С ним соединена Ананкэ [Необходимость], — то же самое существо, что и Адрастея [Неизбежность] — бестелесная, распростертая по всему космосу и касающаяся его границ. [Хронос-Змей рождает тройное потомство:] влажный Эфир, безграничный Хаос, мглистый Эреб. [В них] Хронос родил яйцо. <…> Двоица заключенных в нем существ, мужского и женского <…> бестелесный бог с золотыми крыльями на плечах, у которого по бокам были проросшие головы быков, а на голове — чудовищный змей, принимающий всевозможные обличья зверей. [Эта теология также <…> воспевает Протогона (Перворожденного) и величает Зевса] распорядителем всех и всего космоса, [почему он и зовется также Паном]. <…>
(Афинагор. В защиту христиан. 18, 20:) Ведь, по Орфею, началом всех вещей была вода, из воды возник ил, а из того и другого родилось животное Змей с приросшей головой льва [и быка], а посредине между ними — лик бога по имени Геракл или Хронос. Этот Геракл родил сверхвеликое яйцо, которое — переполняемое силой своего родителя — от трения раскололось надвое. Верхняя его половина стала Небом, нижняя — Землей. Произошел и некий двутелый бог. <…> перворожденный бог Фанес — ведь это он первым произошел из яйца — имел тело или облик Змея и был проглочен Зевсом, чтобы Зевс стал неотделим от него. <…>
«Внимайте мне все
Священные роды,
Великие с малыми
Хеймдалля дети!
Один, ты хочешь,
Чтоб я рассказала
О прошлом всех сущих,
О древнем, что помню.
Великанов я помню,
Рожденных до века,
Породили меня они
В давние годы;
Помню девять миров
И девять корней
И древо предела,
Еще не проросшее.
В начале времен,
Когда жил Имир,
Не было в мире
Ни песка, ни моря,
Земли еще не было
И небосвода,
Бездна зияла,
Трава не росла.
Пока сыны Бора, —
Мидгард создавшие
Великолепный,
Земли не подняли,
Солнце с юга
На камни светило,
Росли на земле
Зеленые травы.
Солнце, друг месяца,
Правую руку
До края небес
Простирало с юга;
Солнце не ведало,
Где его дом.
Звезды не ведали,
Где им сиять,
Месяц не ведал
Мощи своей.
Тогда сели боги
На троны могущества
И совещаться
Стали священные,
Ночь назвали и отпрыскам ночи —
Вечеру, утру
И дня середине —
Прозвище дали,
Чтоб время исчислить.
Встретились асы
На Идавёлль-поле,
Капища стали
Высокие строить,
Сил не жалели,
Ковали сокровища,
Создали клещи,
Орудья готовили.
На лугу, веселясь,
В тавлеи играли,
Все у них было
Только из золота, —
Пока не явились
Три великанши.
Могучие девы
Из Ётунхейма.
Тогда сели боги
На троны могущества
И совещаться
Стали священные:
Кто должен племя
Карликов сделать
Из Бримира крови
И кости Блаина. <…>
И трое пришло
Из этого рода
Асов благих
И могучих к морю,
Бессильных увидели
На берегу
Аска и Эмблу,
Судьбы не имевших.
Они не дышали,
В них не было духа,
Румянца на лицах,
Тепла и голоса;
Дал Один дыханье,
А Хёнир — дух,
А Лодур — тепло
И лицам румянец [65] .
Ясень я знаю
По имени Иггдрасиль,
Древо, омытое
Влагою мутной;
Росы с него
На долы нисходят;
Над источником Урд
Зеленеет он вечно.
Мудрые девы
Оттуда возникли,
Три из ключа
Под древом высоким;
Урд имя первой,
Вторая — Верданди, —
Резали руны;
Скульд имя третьей;
Судьбы судили,
Жизнь выбирали
Детям людей,
Жребий готовят.
Помнит войну она
Первую в мире:
Гулльвейг погибла,
Пронзенная копьями,
Жгло ее пламя
В чертоге Одина,
Трижды сожгли ее,
Трижды рожденную,
И
Доселе живет.
Хейд ее называли,
В домах встречая, —
Вещей колдуньей, —
Творила волшбу
Жезлом колдовским;
Умы покорялись
Ее чародейству
Злым женам на радость.
Тогда сели боги
На троны могущества
И совещаться
Стали священные:
Стерпят ли асы
Обиду без выкупа
Иль боги в отмщенье
Выкуп возьмут.
В войско метнул
Один копье,
Это тоже свершилось
В дни первой войны;
Рухнули стены
Крепости асов,
Ваны в битве
Врагов побеждали.
Тогда сели боги
На троны могущества
И совещаться
Священные стали:
Кто небосвод
Сгубить покусился
И Ода жену
Отдать великанам?
Разгневанный Тор
Один начал битву —
Не усидит он,
Узнав о подобном! —
Крепкие были
Попраны клятвы,
Тот договор,
Что досель соблюдался»
<…>
Знает она,
Что Хеймдалля [66] слух
Спрятан под древом,
До неба встающим;
Видит, что мутный
Течет водопад
С залога Владыки, —
Довольно ли вам этого?
Она колдовала
Тайно однажды,
Когда князь асов
В глаза посмотрел ей:
«Что меня вопрошать?
Зачем испытывать?
Знаю я, Один,
Где глаз твой спрятан:
Скрыт он в источнике
Славном Мимира!»
Каждое утро Мимир пьет
С залога Владыки —
Довольно ли вам этого?
Один ей дал
Ожерелья и кольца,
Взамен получил
С волшбой прорицанья, —
Сквозь все миры
Взор ее проникал.
Валькирий видала
Из дальних земель,
Готовых спешить
К племени готов; <…>
Любо скакать им
Повсюду, валькириям.
Видала, как Бальдр,
Бог окровавленный,
Одина сын,
Смерть свою принял:
Стройный над полем
Стоял, возвышаясь,
Тонкий, прекрасный
Омелы побег.
Стал тот побег,
Тонкий и стройный,
Оружьем губительным,
Хёд его бросил.
У Бальдра вскоре
Брат народился, —
Ночь проживя,
Он начал сражаться.
Ладоней не мыл он,
Волос не чесал,
Пока не убил
Бальдра убийцу;
Оплакала Фригг,
В Фенсалир сидя,
Вальгаллы скорбь —
Довольно ли вам этого?
Сплел тогда Вали
Страшные узы,
Крепкие узы
Связал из кишок.
Пленника видела
Под Хвералундом,
Обликом схожего
С Локи зловещим;
Там Сигюн сидит,
О муже своем
Горько печалясь, —
Довольно ли вам этого?
Льется с востока
Поток холодный,
Мечи он несет, —
Слид ему имя.
Стоял на севере
В Нидавеллир
Чертог золотой, —
То карликов дом;
Другой же стоял
На Окольнир дом,
Чертог великанов,
Зовется он Бримир.
Видела дом,
Далекий от солнца,
На Береге Мертвых,
Дверью на север;
Падали капли
Яда сквозь дымник,
Из змей живых
Сплетен этот дом.
Там она видела —
Шли через потоки
Поправшие клятвы,
Убийцы подлые
И те, кто жен
Чужих соблазняет;
Нидхёгг глодал там
Трупы умерших,
Терзал он мужей —
Довольно ли вам этого?
Сидела старуха
В Железном Лесу
И породила там Фенрира род;
Из этого рода
Станет один
Мерзостный тролль
Похитителем солнца [67] . <…>
Будет он грызть
Трупы людей,
Кровью зальет
Жилище богов;
Солнце померкнет
В летнюю пору,
Бури взъярятся —
Довольно ли вам этого?
Запел над асами
Гуллинкамби,
Он будит героев
Отца Дружин [68] ;
Другой под землей
Первому вторит
Петух черно-красный
У Хель чертога.
Гарм [69] лает громко
У Гнипахеллира,
Привязь не выдержит —
Вырвется Жадный.
Ей многое ведомо:
«Все я провижу
Судьбы могучих
Славных богов».
Братья начнут
Биться друг с другом,
Родичи близкие
В распрях погибнут;
Тягостно в мире,
Великий блуд,
Век мечей и секир,
Треснут щиты,
Век бурь и волков
До гибели мира;
Щадить человек
Человека не станет.
Игру завели
Мимира дети,
Конец возвещен
Рогом Гьяллахорн;
Хеймдалль в рог трубит,
Поднял он рог,
С черепом Мимира
Один беседует.
Трепещет Иггдрасиль,
Ясень высокий,
Гудит древний ствол,
Турс вырывается. <…>
Хрюм едет с востока,
Щитом заслоняясь;
Ёрмунганд гневно
Поворотился;
Змей бьет о волны,
Клекочет орел,
Павших терзает;
Нагльфар плывет.
С востока в ладье
Муспелля люди
Плывут по волнам,
А Локи правит;
Едут с Волком
Сыны великанов,
В ладье с ними брат
Бюлейста едет [70] .
Что же с асами?
Что же с альвами?
Гудит Ётунхейм,
Асы на тинге;
Карлики стонут
Пред каменным входом
В скалах родных —
Довольно ли вам этого?
Сурт едет с юга
С губящим ветви,
Солнце блестит
На мечах богов;
Рушатся горы,
Мрут великанши,
В Хель идут люди,
Расколото небо.
Настало для Хлин [71]
Новое горе,
Один вступил
С Волком в сраженье,
А Бели убийца [72]
С Суртом схватился. —
Радости Фригг
Близится гибель. <…>
Сын тут приходит
Отца Побед,
Видар, для боя
Со зверем трупным;
Меч он вонзает,
Мстя за отца, —
В сердце разит он
Хведрунга сына [73] .
Тут славный приходит
Хлодюн потомок,
Со змеем идет
Биться сын Одина,
В гневе разит
Мидгарда страж,
Все люди должны
С жизнью расстаться, —
На девять шагов
Отступает сын Фьёргюн,
Змеем сраженный —
Достоин он славы [74] .
Солнце померкло,
Земля тонет в море,
Срываются с неба
Светлые звезды,
Пламя бушует
Питателя жизни,
Жар нестерпимый
До неба доходит.
Гарм лает громко
У Гнипахеллира,
Привязь не выдержит —
Вырвется Жадный.
Ей многое ведомо:
«Все я провижу
Судьбы могучих
Славных богов».
Видит она:
Вздымается снова
Из моря земля,
Зеленея, как прежде;
Падают воды,
Орел пролетает,
Рыбу из волн
Хочет он выловить.
Встречаются асы
На Идавёлль-поле,
О поясе мира
Могучем беседуют
И вспоминают
О славных событьях
И рунах древних
Великого бога.
Снова найтись
Должны на лугу
В высокой траве
Тавлеи золотые,
Что им для игры
Служили когда-то.
Заколосятся
Хлеба без посева,
Зло станет благом,
Бальдр вернется,
Жить будет с Хёдом
У Хрофта в чертогах [75] ,
В жилище богов —
Довольно ли вам этого?
Хёнир берет
Прут жеребьевый,
Братьев обоих
Живут сыновья
В доме ветров —
Довольно ли вам этого?
Чертог она видит
Солнца чудесней,
На Гимле стоит он,
Сияя золотом:
Там будут жить
Дружины верные,
Вечное счастье
Там суждено им.
Нисходит тогда
Мира владыка,
Правящий всем
Властелин могучий.
Вот прилетает
Черный дракон,
Сверкающий змей
С Темных вершин;
Нидхёгг несет,
Над полем летя,
Под крыльями трупы —
Пора ей исчезнуть.
65
Хенир — бог, спутник Одина. Лодур — Локи, бог зла.
66
Хеймдалль — бог света.
67
Фенрир — чудовищный волк, сын Локи и великанши. При конце света сорвется с цепи и проглотит солнце и убьет Одина.
68
Гуллинкамби (Золотой Гребешок) — петух, который возвестит конец света. Отец Дружин — Один.
69
Гарм — чудовищный пес, который, подобно Фенриру, сорвется с цепи при конце света (или сам Фенрир).
70
Хрюм — великан. Нагльфар — корабль из ногтей мертвецов. Брат Бюлейста — Локи.
71
Хлин — Фригг, жена Одина.
72
Убийца Бели — Фрейр, бог плодородия, убивший великана Бели.
73
Отец Побед — Один. Сын Хведрунга (Локи) — Фенрир.
74
Потомок Хлодюн (Фьёргюн), сын Фьёргюн — Тор.
75
Бальдр — светлый солнечный бог, погубленный Локи. Хёд — слепой бог, невольный убийца Бальдра. Хрофт — Один.
Он [Гюльви-Ганглери] увидел три престола, один другого выше. И сидят на них три мужа. И приведший его отвечает, что на самом низком из престолов сидит конунг, а имя ему — Высокий. На среднем троне сидит Равновысокий, а на самом высоком — Третий. Тогда спрашивает Высокий, есть ли у него еще какое-то к ним дело, а еда, мол, и питье готовы для него, как и для прочих, в Палате Высокого. Ганглери сказал, что сперва он хочет спросить, не сыщется ли в доме мудрого человека. Высокий на это отвечает, что не уйти ему живым, если не окажется он мудрее.