Голубиная сессия
Шрифт:
– Ну, так я и сделал! – гордо произнес мужик и, закрыв глаз, отвалился назад.
– Федя, не спи! – пнула я толстяка по животу, – он дал признательные показания! И отрубился! Приведи его в чувства. Он нам столько может рассказать!
Федя оглянулся по сторонам, и, не видя иных перспектив, осторожно приблизился к храпуну.
– Мужчина, проснитесь!
Ноль реакции.
– Мужчина, я к вам обращаюсь! – он прибавил голоса, – проснитесь! Откройте глаза! Ну, хотя бы один!
Федя вошел во вкус и даже похлестал алкаша
После пяти минут такого вот пробуждения, тот самый глаз открылся вновь.
– Продолжим опрос, – вступила и я в действо.
– Зачем вы это сделали?
– Что?
Ах, ну, конечно, он уже успел позабыть, что говорил десять минут назад. Пришлось в очень сжатой форме напомнить, не забыв, разумеется, напомнить о прелестях сибирской тюрьмы.
– Так Жорка иностранец попросил, – как ни в чем не бывало, ответил мужик.
– Кто такой?
– Так его все знают. В майке с заграничной надписью ходит: не то по-немецки, не то по-английски написано красным цветом что-то.
Это тот мужик, что стучался мне и Наташке, как раз «Kiss me» выведено красным на его футболке. Неужели я напала на его след!
– А для чего он не объяснил?
– А я не спрашивал! – от радости за свой поступок, у алкаша даже открылся второй глаз.
– Очень плохо, – не удержалась я.
– А чего такого то? мне пол ящика принесли, чего же плохого?
– Кто принес? – навострила я уши.
– Так Жорик с Усатым. Они и принесли. Вот я и пью. Скоро дружбаны сои придут. Я угощаю!
– А где найти эту сладкую парочку?
– Твикс что ли? – не понял алкаш.
– Причем здесь шоколад? Я тебе про Жорика с Усатым говорю.
– А ты че думала, я не образованный? телевизор смотрел, и не раз.
– Короче, где твои приятели?
– Дома дрыхнут.
– Отведи нас туда, пожалуйста.
Алкаш застыл с непонятным выражением лица. И как интерпретировать эту искривленную линию губ и прищуренные глаза?
– Федя, не упускаем его! – заволновалась я.
Стручков умело отхлестал мужика по лицу.
– Эй, ты чего дерешься. Вот, ОМОН, чуть, что сразу руками машут. Я же еще ничего не сделал.
– Не меняй тему! Пошли к твоим собутыльникам.
Мужик лег обратно, потом согнул ноги в коленках, отдышался. Затем попытался из этого состояния принять положение стоя. Он подпрыгивал, дергался спиной, отталкивался локтями, помогал к себе головой, и выдохнувшись, замер.
– Федя, не тормози! Помоги! – дала я распоряжение.
Стручков быстро засуетился и поднял мужика, прислонил того к дереву и отдышался.
– Федя, не расслабляемся! Бери его и пошли куда он скажет!
Стручков осторожно приподнял его, алкаш затрясся:
– Федя хватит дрожать! Он тебе ничего не седлает. Вымоешься потом несколько раз и забудешь. А то ты на него плохо влияешь? Вдруг он ел перед этим?
Стручков с перепугу отпустил алкаша, то незамедлительно полетел вниз и громко ударился о землю.
Федя не стал, дожидаться моей бурной реакции и с огромной скорости вернул алкаша в исходное положение, отряхнул и поправил рубашку.
– Куда двигаем?
Алкоголик довольно резво крутил руками, порой в разные стороны. Но поплутав немного, мы подошли к обычной девятиэтажке.
Какой подъезд? – деловито спросила я.
– Не подъезд, а подвал, – поправил мужик, все еще поддерживаемый Федей.
Мы переглянулись со Стручковым: подвальные помещения никак не входили в наши планы.
Алкаш, который, наконец, соизволил представиться, его зовут Александр Петрович, освободился от крепких Федин рук и уверенно пошел к середине дома. Мы последовали за ним. Вскоре вся наша разношерстная троица наткнулся на окошко в стене.
– Вот наш дом! – гордо показал на дырку, алкаш. – Добро пожаловать!
– нет, мы вас здесь подождем. Вы позовите Жорика, а мы потом здесь, так сказать на природе, на свежем воздухе, побеседуем с ним.
Александр Петрович по-свойски присел на корточки, просунул в окошко сначала одну ногу, затем вторую, потом исчезло туловище, затем и голова.
– надеюсь, он еще вернется, – прощебетал впечатлительный Федор.
Через полминуты в дырке появилось испуганное лицо алкоголика.
– Ну что, толстяк, не повезло тебе. Раз ментом назвался, в короб полезай. Тут два трупа!
– как?
– А вот так. Не шевелятся, не пробуждаются, синие и холодные. И пульс не прощупывается. Мы же рядом с больницей квасим, в таких делах разберемся, – авторитетно заявил Александр Петрович.
Мы с Федей долго спорили. Даже сыграли в «камень, ножницы, бумагу», выпало еде, но его спас его большой живот. В итоге полезла я. Чтобы мне не было совеем страшно, в подвале остался Александр Петрович. Он придерживал мои ноги, я довольно легко спустилась вниз.
Передо мной предстал практически комната? Был постелен ковер (прохудившийся и протертый местами, но все же), тумбочки, подушки. Алики, в углу стояли кастрюли, чашки и прочая посудина. Наконец, я заметила, двух лежащих людей. Они прислонились к трубам, рядом валялись бутылки из под горячительных напитков.
Я на цыпочках подошла к мужчинам, словно боясь их разбудить. Ну, и запах, здесь. Борясь с отвращениям пощупала пульс у Жорика. Это был именно тот кто стучался ко мне дважды. Эту небритую и наглую физиономию сложно с кем-либо перепутать. Здорово, что я все-таки его нашла, жаль только когда у него перестал биться пульс. А наш гид и вправду специалист, чуть ли не за минуту констатировал смерть своих приятелей.
Мы с Александром Петровичем вылезли наружу.
– думаю, их отравили.
– Может, сами, купили паленого… – предположил мужчина, очень быстро пришедший в себя, словно и не пил весь день. – у нас тут уже был случай…