Голубое Сало
Шрифт:
– Минуту! – подбежал к лифту майор Королев с двумя толстенными томами «дела банкиров» под мышкой. – Приветствую, товарищ Хват!
– Здорово, Петь, – Хват протянул ему руку. Лифт тронулся наверх.
– А в отделе говорят – Вы в отпуске! – белозубо улыбнулся майор.
Хват раскурил трубку, устало посмотрел майору в переносицу:
– Баб допрашивать – все равно, что из говна пули лепить. Понял?
– Понял, товарищ полковник! – еще белозубей заулыбался майор.
В 16.31 самолет Сталина пересек границу
Берия раздвинул темно-желтые шелковые шторы на янтарной карте мира, посмотрел:
– Теперь ясно к кому он летит.
Он вернулся к столу, взял листы хватовских допросов, посмотрел, разорвал и бросил в корзину.
– Может, допросить химиков, patron? – спросил Абакумов – Не может быть, чтобы о таком уникальном веществе ничего не…
– Прошлогодний снег, – оборвал его Берия.
– Я бы, товарищ Берия, попотрошил Власика, – заворочался широкоплечий Меркулов. – У него рыло в пуху. Он тогда, после убийства Кирова…
– Прошлогодний снег, – проговорил Берия, хрустнул пальцами и выдвинул правый ящик стола. В столе лежал инкрустированный янтарем пистолет с глушителем.
– Кто стреляет по вальдшнепу, который уже пролетел? – спросил Берия и выстрелил в лоб Абакумову.
Князь рухнул на оранжево-палевый ковер. Собиравшийся понюхать кокаину, Меркулов замер с раскрытой коробочкой.
– Только очень глупый охотник, – Берия выстрелил ему в правый глаз.
Меркулов навалился грудью на стол. Серебряная коробочка упала на папку дела «Самолет», кокаин высыпался из нее.
Берия послюнил палец, обмакнул в порошок и задумчиво провел им по своей верхней десне.
Два гибких русоволосых стюарда подавали десерт – фрукты в мандариновом желе, когда в салон вошел борткомандир и, приложив руку к сине-белой фуражке, доложил:
– Товарищ Сталин, наш самолет пересек границу СССР и вошел в воздушное пространство Третьего Рейха.
– Хорошо, – кивнул Сталин и посмотрел на часы. – Сколько еще?
– Минут сорок и мы на месте, товарищ Сталин. Зачерпнув золотой ложечкой желтое желе из хрустальной розетки, Хрущев покосился в иллюминатор:
– Облачно.
– В Праге дождь, товарищ Хрущев, – заметил борткомандир.
– В какой? В Западной или Восточной? – тяжело глянул на него граф.
– В… обеих, товарищ Хрущев, – серьезно ответил пилот.
– Не может быть. Это провокация, – покачал головой жующий граф.
Борткомандир непонимающе стоял посередине салона.
– Вы свободны, – улыбнулся Сталин. Пилот и стюарды вышли.
– Пап, а в Праге стену когда построили? – спросил Василий.
– Сразу после войны, дубина, – томно потянулся Яков.
– Через трое суток после завершения Потсдамской конференции были заложены первых два камня, – ответил Сталин.
– А почему – два?
– Потому что Пражская стена строилась взаимными
– А зачем стену делать обязательно через Прагу? – заговорила Веста, натягивая мохеровую «трубу» на левретку. – Сделали бы чуть подальше. Там же родственники, друзья. И вдруг – живут в разных городах. Если б Москву перегородить по Красной площади, это значит – я в Восточной Москве останусь, а Машка Жукова и Натали Малиновская – в Западной. Ужас. Зачем обязательно через Прагу?
– Так войска остановились, stupid girl, – зевнул Яков.
– Что у тебя по Истории СССР, Василий? – спросил Хрущев.
– Четыре, граф. Просто… у нас учитель странный какой-то. Интроверт.
– Не клевещи на Сергея Арнольдовича, – с укором заметила Аллилуева. – Он замечательный педагог.
– Учителей-интровертов наш народ давно уже превратил в лагерную пыль, – произнес Сталин. – А историю своей родины надо знать.
Через сорок минут самолет пошел на посадку и после долгого планирования над баварскими Альпами приземлился на личном аэродроме Гитлера близ Берхтесгадена.
Этот просторный, почти всегда пустой аэродром был обустроен в Альпах после произведенного здесь подземного атомного взрыва, расчистившего древние горы.
Длинное, непривычно ровное поле аэродрома напоминало застывшее горное озеро и упиралось в гранитное лицо Гитлера, вырубленное из целой горы усилиями Арно Брекера и шести тысяч франко-английских заключенных.
Умно-сосредоточенное лицо с высоким лбом, горбатым прусским носом, маленьким упрямым подбородком и красивыми властными губами со спокойной величавостью исполина смотрело на жужжащее белое насекомое, подползающее к нему по посадочной полосе.
Турбины остановились, подъехал трап.
– Gruss Gott, Deutschland, – встал с кресла и захрустел пальцами Хрущев.
– Ой, как здесь капитально! – посмотрела в иллюминатор Веста. – Буду на горных лыжах кататься.
– На саночках с мамочкой… – пробормотал Василий, собирая леденцы, выпавшие из коробки ему на колени. – Яш, дай закурить.
– Хуй тебе, – прошептал одними губами Яков, надевая поданный стюардом пиджак.
– Распорядись насчет экипажа, – кивнул Хрущеву Сталин и первым направился к выходу
Свежий горный ветер приятно охладил его лицо. Сталин шагнул на резиновую площадку трапа и с удовольствием вдохнул полной грудью. Внизу вождя страны Советов ждали худой, подтянутый Мартин Борман, полноватый, коренастый фон Риббентроп и ничем не примечательный командующий лейбштандартом СС «Адольф Гитлер» Зепп Дитрих.
Надежда встала рядом с супругом, и они, неторопясь, спустились по трапу.
– Guten Tag, Herrschaften! – громко приветствовал встречающих Сталин и уверенно ступил на немецкую землю.