Голубоглазый юноша
Шрифт:
Блу в Нью-Йорке тоже было не до смеха.
– Кто это был? – испуганно спросил он.
– Моя сестра, она живет в Калифорнии. – Джинни забрала у него стопку одежды и собралась вниз, в прачечную. – Раньше я жила в Лос-Анджелесе, – объяснила Джинни приунывшему пареньку.
– Ты скоро опять уедешь? – обреченно спросил он. Он слышал, что она отвечала Бекки. Они только познакомились – и опять ему предстояла потеря.
– Пока что не знаю, когда и куда, – спокойно ответила Джинни. Она видела по его лицу, по выражению его синих глаз, как ему страшно опять оказаться брошенным. С хорошо вымытой головой, в чистенькой пижаме он опустился на диван. – Наверное, в январе, но пока еще точно не знаю. Потом я обязательно
– Вдруг ты погибнешь? – прошептал он.
Джинни уже открыла рот, чтобы ответить: «По мне никто не станет горевать», но смолчала, видя по его лицу, что один человек, которому она небезразлична, уже появился, хотя они едва друг друга знали. От мысли, что она уедет, он был близок к панике.
– Я не погибну. Я уже два с половиной года этим занимаюсь. У меня получается. Я буду осторожна, не волнуйся. Лучше обсудим, чем займемся сегодня. Мы оба терпеть не можем Рождество, так что давай придумаем что-нибудь, не связанное с праздником. Чего бы тебе хотелось? Кино? Боулинг? Каток?
Он покачал головой, еще не оправившись от приступа страха.
– Я ходил в боулинг с тетей Шарлин до того, как… до того, как ей стало не до того.
Джинни догадалась, что Блу о чем-то умалчивает, но настаивать не захотела.
– Может, попробуем?
– Ладно, – согласился он, выдавливая улыбку.
– Потом можем сходить в кино и поужинать.
Все это звучало для него как предложения побывать в раю. Джинни хотелось порадовать его, пока он с ней. Кто знает, что будет потом? Им нужно было протянуть день, устроить себе приличное Рождество. Раньше у нее были другие планы: поваляться в постели, почитать, дописать отчет, но теперь карты легли иначе. Со всем этим можно было не торопиться.
Спустя час, после стирки и сушки на первом этаже, одежда Блу стала как новая. Джинни обзвонила несколько боулингов, нашла открытый, и они отправились туда. Оба играли не ахти, тем не менее доставили себе бездну удовольствия. Дальше в программе стояло кино. Джинни выбрала остросюжетную картину в формате 3D, которая должна была произвести на Блу сильное впечатление, и не прогадала. Таких эффектов он еще не видел и смотрел на экран завороженный. Поужинали они в закусочной, хот-догами, потом зашли в небольшую бакалею, купили еды и опять поднялись в квартиру. К этому времени стемнело, снова пошел снег. Джинни спросила, хочет ли Блу снова переночевать на диване, вместо того чтобы тащиться в аппаратную, и он ответил утвердительно. Джинни постелила Блу постель и оставила в гостиной, смотреть телевизор, а сама отправилась в ванную. Стоило Джинни улечься, как позвонила Бекки.
– Ты еще жива? Он еще тебя не убил? – Если она и шутила, то только наполовину. Весь день она провела в сильном беспокойстве за душевное здоровье сестры, боясь, что та по оплошности подвергнет себя смертельной опасности.
– Нет. Не дрейфь, ничего такого не случится. Рождество же, Бекки, пусть ребенок порадуется. – Она не просто доставила Блу радость, она его осчастливила, и оба были от этого в полном восторге.
– Но завтра ты выпроводишь его подобру-поздорову?
– Там видно будет. Я хочу найти для него хорошее место. Приюты вызывают у него ужас.
– Господи, да опомнись ты! Пойми, я опасаюсь за твою жизнь. Он, видите ли, боится приютов! Где его семья?
– Пока еще не поняла. Оба родителя мертвы. Раньше он жил у тетки, но что-то там не заладилось.
– Это не твоя проблема, Джинни. На свете миллионы бездомных. Не можешь же ты всех их приютить! Всех сломленных, раненых, больных тебе все равно не исцелить. Ты бы о самой себе позаботилась! Почему бы тебе не поискать работу в Нью-Йорке? От всей этой гуманитарной деятельности у тебя, по-моему, развивается комплекс матери Терезы. Вместо того чтобы подбирать на улице бездомных сирот, могла бы навестить родного отца.
Последнюю реплику Бекки Джинни оставила без ответа: она слышала по голосу сестры, как та устала.
– У меня нет семьи и дома, Бекки, мне некуда и не к кому возвращаться, – напомнила Джинни. – Это позволяет мне посвящать жизнь другим.
– У тебя есть мы. Перебирайся обратно в Лос-Анджелес.
– Не могу. Я этого не переживу, – грустно ответила Джинни. – Канцелярская работа в Нью-Йорке тоже не по мне. Мне нравится то, что я делаю. Это приносит мне удовлетворение.
– Не можешь же ты до конца жизни мотаться по белу свету! Хочешь, чтобы у тебя было куда возвращаться, хочешь семью и дом – придется где-то осесть дольше, чем на десять минут, перестать наведываться в зоны военных действий и в лагеря беженцев. Живи реальной жизнью сейчас, Джинни, потом будет поздно. Слишком во все это втянешься – дальше уже не сможешь нигде закрепиться.
– А может, я и не хочу? – честно ответила на это она.
Потом Бекки понадобилось везти младшую дочь к подруге, и разговор, к счастью, завершился. Остаток вечера Джинни читала, Блу смотрел в гостиной телевизор. Когда она в десять часов заглянула к нему, Блу уже мирно спал в своей постели – на диване, зажав в руке пульт от телевизора. Джинни аккуратно забрала у мальчика пульт и положила рядом, укрыла Блу одеялом и погасила свет. Вернувшись в спальню и закрыв дверь, она взяла книгу – и зачиталась до полуночи. В голове звучали слова Бекки. Джинни знала, они уверены, что она сошла с ума, раз взяла в свой дом Блу, но сама она не сомневалась, что поступила именно так, как ей было нужно в этот момент. Потом у нее будет время как следует во всем разобраться. Сначала она хотела убедить мальчика связаться с тетей – пусть та знает, что он в полном порядке. После этого Джинни определит его в хороший приют, где о нем станут заботиться. Пока что Блу был ее миссией. К моменту своего очередного отъезда Джинни постарается передать его в хорошие руки. Она была твердо убеждена, что их пути пересеклись не просто так, и не собиралась перечить судьбе. Джинни было предначертано проводить Блу до безопасной гавани, и она поклялась себе, что доведет это дело до успешного завершения. Джинни погасила свет и уже через две минуты крепко уснула.
Пока Джинни готовила для Блу завтрак, он вошел в Интернет и стал проверять различные сайты. Он снова проявлял интерес к сайтам для молодежи и бездомных, где люди оставляли друг для друга сообщения. Читая содержимое одного из таких сайтов с особенным вниманием, Блу напряженно хмурился. Она поставила рядом с компьютером тарелку с яичницей и увидела, что заинтересовавшее его сообщение подписано некой Шарлин: та просила Блу позвонить ей. Понятно было, что это его тетя, он уже называл ее имя. Джинни мельком взглянула на экран через его плечо, решив потом самостоятельно зайти на тот же сайт. Она собиралась списаться с Шарлин, чтобы больше узнать о Блу и понять, как правильно распорядиться его судьбой к моменту своего отъезда из Нью-Йорка.
После завтрака она завела с Блу разговор про то, как он будет жить дальше.
– Возвращаться в аппаратную уже нельзя, Блу. Холод-то какой! Рано или поздно городские службы повесят на ее дверь замок.
– Найдется другое местечко, – уперся Блу, гордо выпятив подбородок. Потом поднял на нее глаза – и смягчился. – Но до твоей квартиры им всем далеко.
– Пока я здесь, ты можешь оставаться со мной, – великодушно разрешила она. До появления Блу она сама не сознавала, насколько чудовищным было ее одиночество. Это дошло до нее только сейчас. – Но в январе мне придется вернуться к работе, а значит, снова на какое-то время улететь. Поэтому давай до моего отъезда найдем тебе подходящее, хорошее место.