Голубой дымок вигвама
Шрифт:
Темнобурый не помнил, как вылетел на поверхность. Хорошо, что было неглубоко. Яркое солнце ослепило. Бобр глотнул воздуха.
Челомей первый увидел круглую голову бобра. Он схватил весло и, подскочив в ботнике, ударил. Но, к счастью, течение уже успело отнести Темнобурого.
— Амик! — громко крикнул Колька. Он догадался, какая щука угодила в морду. — Браконьер проклятый! — закричал мальчик. — Морды прячешь! Правильно я угадал. Ты браконьер!
— Проваливай! — Челомей испуганно оглядел пустынный берег реки. — Догоняй своего бобра! Очень мне он нужен!
Колька отчаянно греб шестом. Скоро салка снова вышла на течение и двинулась по реке. «Хоть бы встретить кого-нибудь. Надо рассказать, что старик браконьер!» — подумал он.
Кольке хорошо была видна черная голова бобра. Он плыл медленно, словно совсем не боялся его.
— Амик, подожди! Амик! Амик! — Мальчик тоскливо оглядывал пустынную реку.
Глава 13. О чем рассказали сигнальные огни
В сумерки перед деревней Нелюшкой на буксире «Нерля», тащившем за собой баржу, зажгли огни.
Наливная баржа была гружена соляркой — нефтепродуктом второго класса, и на высокой мачте, кроме гаковых огней, вспыхнули — один красный, а под ним — белый топовый.
Вечер был ветреный. В лесу шумели деревья, и по Волге перекатывались тяжелые черные волны. Небо плотно задергивалось облаками. В их разрывах вспыхивали звезды, но тут же гасли.
Заспанный капитан Ягодкин показался на палубе. Почесался и, шлепая босыми ногами, поднялся к рулевому.
— Яшка, ты смотри, за Стрелкой перекат.
— Знаю.
— А ты слушай. Я тридцать лет плаваю, все мели здесь пообтесал. Дай-ка закурить.
— Не балую.
— Забыл. Говорят, что ты и пиво не пьешь? Правда? Молчишь? Ну, дело твое.
Капитана Ягодкина сняли с парохода «Вятка» за пьянство. Капитан был недоволен новым назначением и командой, состоящей из молодых ребят. Рейс с горючим для Дымковской РТС по Кокшаге был для него сущим наказанием: нельзя было причаливать к пристаням, где торговали пивом и вином.
Сверху показался расцвеченный гирляндами огней пассажирский пароход. Плицы колес глухо шлепали по воде.
Густой басовитый гудок поплыл по реке.
— Никак моя «Вятка» топает, — сказал сиплым голосом капитан. — Она и есть. Сигналь! Пиво небось трескают. Проплавал я на «Вятке» три навигации. Пусть уступает дорогу. Лево руля!
— К берегу притрем, сядут на мель. Не буду подворачивать! — сказал решительно рулевой.
— Поговори, мальчишка! — Капитан оттолкнул парня и завертел штурвальное колесо. — Не бойся, не выскочат на берег. А попугать — малость попугаем!
«Вятка» прошла рядом, дыша горячим паром. Из широких окон кают лился электрический свет, сверкали белой краской надстройки палуб.
— Керосинщики! — раздался угрожающий голос с парохода. — Доложим капитану-наставнику. Хулиганы!
— Сами мы себе капитаны-наставники, — засмеялся Ягодкин. — Яшка, ты не дрейфь. Слышал, керосинщиками обозвали? Вот и спускай после этого. Пойду сосну малость. Буду нужен — крикнешь!
Капитан повернулся и посмотрел в сторону баржи. Пароход, сносимый течением, медленно уплывал в темноту.
— На бар-же, не спи!
— Дер-жу! — раздался из темноты торопливый ответ. — Чего рыс-ка-ем?
Капитан Ягодкин еще немного потоптался около рулевого и ушел спать.
Матрос у штурвала остался один. От толчков дизеля подрагивала палуба.
Яша Кирпичев был из деревни Нелюшки. Плавал он первую навигацию. Сообщить в деревню об этом рейсе ему не удалось. А могли бы на пристань выйти мать, Юрка и сестры Настюшка и Танюша. Юрка наловил бы рыбы, а мать испекла пирог…
Парень посмотрел на пристань. От зажженного фонаря на маслянисто черной воде дрожало пятно света. Яшка протянул руку к кольцу и, чувствуя обиду, дал продолжительный гудок.
В деревне играла гармонь. Девчата задорно выкрикивали частушки.
Увидев красный бакен перед глубоким омутом, Яшка вспомнил последнее письмо от Юры.
«Братень, у нас в большом омуте здоровая щука завелась. Хитрющая, страсть! Дед Архип видел. Уток хватает почем зря. А намедни гуся уволокла. У меня с клешни всю леску смотала и порвала. Яша, купи самую крепкую жилку, какая только есть на свете. Обязательно сам попробую. Хочу поймать окаянную. А блесницы я начал уже выколачивать!»
Яшка нащупал моток лески в кармане. Выполнил он просьбу Юрки, но как передать леску?..
Скоро деревня осталась позади — с огоньками в окнах изб, пиликающей гармошкой, припевками девчат…
Потом Яшка вспомнил встречу с «Вяткой». Не зря обозвали их хулиганами. Пароход едва не сел на мель. Писать объяснение капитану-наставнику все равно придется.
Парень вздохнул. Вспомнил свою школу, учителей. Кроме диктантов и условий задачек из учебника, которые он старательно переписывал в свою тетрадь, ему не приходилось писать других бумаг. Подумать даже страшно.
Яшка принялся сочинять вслух: «Капитан-наставник. Виноват во всем я один, матрос Яков Борисович Кирпичев. Я не имел права отдавать штурвал капитану буксира. Мы тащили баржу с нефтепродуктом второго класса. «Вятка» шла сверху и согласно правилу судоходства уступила нам дорогу. Капитан забрал у меня штурвал и направил буксир на пароход. «Вятка» чудом не села на мель. Капитан Ягодкин портит команду. Заберите от нас его скорей».
— Яшка, ты молитву читаешь? Что там бормочешь? — раздался голос капитана.