Голубой горизонт
Шрифт:
Ксиа запел, жалобно, много раз повторяя одно и то же, и приплясывал, переступая с ноги на ногу, глядя на поднимающиеся перед ним высокие утесы. Даже Котс испытал благоговейный страх. Расколотые скалы поднимались, казалось, к самому небу, и облака кипели вокруг их вершин, как пролитое молоко.
Неожиданно Ксиа высоко подскочил в воздух и испустил ужасный крик, от которого Котс вздрогнул и почувствовал, как волоски у него на предплечьях поднялись дыбом. Огромные скалы подхватили крик Ксиа и повторили его много раз.
– Слышите? Мне отвечают голоса предков! – воскликнул Ксиа и снова подпрыгнул. –
– Войти! Войти! – ответило эхо. И Ксиа повел голландцев по осыпи у подножия утесов, продолжая петь и плясать. Каменные стены, поросшие лишайником, словно нависли над ними, а плывущие вверху облака создавали впечатление, что утесы падают вниз. Ветер выл в камнях, как голоса давно умерших, и солдаты молчали, их лошади испуганно переступали с ноги на ногу.
На полпути вверх по осыпи дорогу преградил массивный камень. В незапамятные времена он упал с вершины утеса, покатился по склону и здесь обрел спокойствие. Он был размером с небольшой дом и почти точно прямоугольной формы, как будто высеченный человеческими руками. Котс увидел в ближайшей стене камня небольшое природное углубление. В этой нише лежало множество странных предметов: рога антилоп нильгау и пелеа, такие древние, что покрылись коконами кожееда, череп бабуина и крыло цапли, сухие и хрупкие от возраста, калабас с красивыми камнями агата и кварца, обточенными и отшлифованными водой, ожерелье из бус – кусочков скорлупы страуса, кремневые наконечники стрел и сгнивший потрескавшийся колчан.
– Здесь мы должны оставить дары древним, – сказал Ксиа, и Гоффель перевел.
Котс глядел неуверенно.
– Какие дары? – спросил он.
– Что-нибудь для еды и питья и что-нибудь красивое, – ответил Ксиа. – Твою маленькую сверкающую бутылку.
– Нет, – неуверенно ответил Котс. В его серебряной фляжке плескалось несколько глотков джина, который он берег на чрезвычайный случай.
– Древние рассердятся, – предупредил Ксиа. – Они скроют от нас след.
Котс дрогнул, нехотя расстегнул седельную сумку и достал серебряную фляжку. Ксиа протянул к ней руку, но Котс не отдал.
– Если опять меня подведешь, ты мне не нужен, и я скормлю тебя шакалам.
Он отдал фляжку.
Негромко напевая, Ксиа подошел к нише и пролил несколько капель джина на камень. Потом взял камень размером с кулак и ударил по фляжке. Котс поморщился, но промолчал. Измятую фляжку Ксиа положил к другим подношениям в нишу и попятился, по-прежнему негромко напевая.
– Что нам теперь делать? – спросил Котс. Это место заставляло его нервничать. Он хотел уйти отсюда. – Где след?
– Если Древним понравился твой дар, они откроют его нам. Мы должны пройти в священное место, – сказал Ксиа. – Сначала сними веревку с моей шеи, иначе Древние рассердятся, что ты так обращаешься с человеком их племени.
Котс посмотрел на него неуверенно, но просьба бушмена имела смысл. Он принял решение. Достал из чехла мушкет и взвел курок.
– Скажи ему, что он должен оставаться рядом. Попробует бежать – я догоню его и пристрелю, как бешеную собаку. Мушкет заряжен крупной дробью, и он видел, как я стреляю. И знает, что я не промахнусь, – приказал он Гоффелю и подождал, пока готтентот переведет это маленькому бушмену.
– Освободите его, – кивнул он
С гневным криком Котс послал лошадь вперед, держа мушкет наготове. Но вдруг натянул повод и изумленно уставился на открывшийся перед ним узкий проход в скале.
Ксиа исчез в этом темном проходе. Котс не решался последовать за ним. Он видел, что проход узкий и в нем он не сможет повернуть лошадь. Остальные солдаты держались за ним.
– Гоффель! – закричал Котс. – Иди туда и вытащи этого маленького ублюдка.
Гоффель оглянулся назад, на склон, но Котс направил на него мушкет.
– Если я не могу добраться до Ксиа, тогда, клянусь Господом, ты его заменишь!
И в этот миг они услышали доносящийся из прохода голос Ксиа. Бушмен пел.
– Что он говорит? – спросил Котс. Гоффель не скрывал облегчения.
– Это песня его победы. Он благодарит богов за доброту: они открыли ему след.
Дурные предчувствия Котса рассеялись. Свесившись с седла, он двинулся в проход. Ксиа он увидел за первым поворотом: бушмен пел, хлопал в ладоши и торжествующе смеялся.
– Что ты нашел?
– Смотри под ноги, белый бабуин, – ответил Ксиа; уверенный, что Котс не понял оскорбления, он показал на утоптанный белый песок. Котс понял жест, но все еще испытывал неуверенность. Всякие следы давно исчезли: он видел лишь небольшую ямку на поверхности.
– Откуда он знает, что это наша добыча? – спросил Котс у подошедшего Гоффеля. – Тут могло пройти стадо квагги или нильгау.
Ксиа ответил на это возражение стремительным потоком слов, и Гоффель перевел:
– Ксиа говорит, что это священное место. Ни одно животное не заходит сюда.
– Не верю, – сказал Котс. – Откуда животным знать?
– Если ты не видишь здесь волшебства, ты слеп и глух, – сказал ему Ксиа, но подошел к ближайшей стене прохода и пристально всмотрелся в нее. Потом начал что-то снимать с камня, как бабуин снимает гниды с головы сородича. Ксиа выложил все науженное на ладонь и вернулся к Котсу. Он показал что-то зажатое между большим и указательным пальцами. Котс наклонился и увидел волос.
– Смотри своими бесцветными слабыми глазами, о пожиратель дерьма! – сказал Ксиа, чего Котс, конечно, не понял. – Этот белый волос с плеча жеребца Холодка. Этот шелковистый карий – с Трухарт, здесь она коснулась скалы, а этот буланый – с Апельсинки. Этот темный с лошади Сомойи, Драмфайра. – Он презрительно хмыкнул. – Теперь ты веришь, что Ксиа величайший охотник во всем племени сан, что своим великим колдовством он открыл тебе след?
– Вели этой обезьяне заткнуться и вести нас по следу.
Котс тщетно пытался скрыть свою радость.
– Что это за река? – спросил Котс.
Они стояли на вершине и смотрели с гор через бескрайние равнины, поросшие травой, на следующий хребет, бледный на голубом африканском небе в жаркий полдень.
– Эта река называется Гариеп. Или, на языке племени сан, – Гариеп Че Табонг, Река, Где Умирает Слон.
– Почему она так называется? – заинтересовался Котс.
– На берегах этой реки Ксиа, тогда молодой, убил большого слона, за которым шел много дней.