Голубой вальс
Шрифт:
– Стойте! – кричал он на бегу. – Не двигайтесь!
Женщина остановилась, вытянув руки в стороны, чтобы удерживать равновесие. Она повернула голову в его сторону, и, узнав сияющие голубые глаза, Стивен едва не остановился от изумления.
– Белл! – выкрикнул он, и его беспокойство превратилось в щемящий страх.
Увидев его, она помахала рукой, и тут вдруг под ногами у нее послышался треск, по льду зазмеилась тонкая трещина. Замерев, Белл посмотрела себе под ноги, не понимая, что происходит. Она сделала
– Не двигайся, Белл! – воскликнул он, подбегая к самому краю озера.
Она стояла спокойно, не глядя на Стивена. По-видимому, даже не чувствовала никакого испуга. Как бы подтверждая это предположение, она медленно откинула голову назад и поглядела на холодное ясное небо.
– Первый хороший день за многие недели, – сказала она и сделала еще пару шажков. Лед снова затрещал.
– Если ты не будешь стоять на месте, этот день станет твоим последним днем! – сурово прокричал Стивен.
Ответом ему был лишь странный, проникающий в самую душу смех.
Убедившись, что лед не выдержит его тяжести, Стивен снял с себя пальто и расстелил его перед Белл.
– Ты получил мой подарок? – спросила она.
– Осторожно иди ко мне, Белл.
– Ты получил мой подарок? – продолжала допытываться она.
– Да, получил. А теперь, пожалуйста, как можно осторожнее иди ко мне.
– Тебе он понравился? Стивен застонал:
– Белл, неподходящее время и место, чтобы обсуждать твой рисунок!
– Значит, ты понял, что это я его сделала?
– Да, конечно.
– И как же ты понял?
– Белл! – громко предостерег Стивен.
– Объясни, как ты это понял?
– По стилю, – нетерпеливо ответил он, сосредоточенно наблюдая за льдом. – Стиль такой же, как у другого твоего рисунка.
– Ты очень любезен.
– Стараюсь быть, – сухо ответил он. – Пожалуйста, сойди со льда.
– Но я так и не достала свой шарф.
– Свой шарф?
– Да. Если бы не шарф, разве полезла бы я как последняя дура на лед? Его унесло ветром, и, скользя по льду, словно конькобежка, я пустилась вдогонку.
– Иди сюда, Белл. Забудь о шарфе.
– Но я только что его купила!
– Я куплю тебе другой.
– Это не выход. – Лед снова затрещал. – А может быть, и выход. – Она быстро прошла через его пальто, как раз в тот момент, когда лед за ней раскололся на мелкие куски. – Вот это да! – вскричала она, возбужденно сверкая голубыми глазами. – Чуть было не провалилась!
– Просто чудо, что не провалилась! Тебе следует быть поумнее и не рисковать жизнью по пустякам.
– Конечно, следовало бы быть умнее. – Она рассмеялась, подняв голову к небу. – Но беда в том, что я никак не умнею.
Теперь, когда она стояла на твердой суше, а его пальто, точнее, воспоминание о нем, плавало среди осколков льда, Стивену стало не по себе. Стоя перед ним без шапочки, с всклокоченными волосами,
Он чувствовал к ней непонятное притяжение и вполне понятное отталкивание. У него было такое ощущение, будто он на плоту в бушующем море. Вблизи ни куска суши, куда можно было бы причалить. И ни дуновения ветра, который мог бы направить его путь.
– Зачем ты совершаешь такие поступки? – спокойно спросил он. – Однажды ты сказала, что тебе небезразлично мнение других людей. Но я все больше и больше в этом сомневаюсь. – И после некоторого колебания он добавил: – Неужели ты не знаешь, что говорят о тебе люди?
Ее смех резко оборвался. Только что ярко сияющее лицо заволокла пасмурная хмурь.
– Конечно, знаю. Или ты думаешь, что я идиотка? Он посмотрел ей в глаза:
– Нет, Белл, никто не считает тебя идиоткой. Но кое-кто говорит, что ты… – Он так и не договорил.
– Чокнутая? – На ее лице появилась слабая улыбка. Стивен, хотя и чувствовал себя неловко, не стал увиливать:
– Да.
Ее улыбка стала шире, она шагнула вперед.
– Что ж, они правы. Я и в самом деле чокнутая. Если хочешь, полоумная, но богатая, как Крез, поэтому люди мирятся с моими выходками. Думаешь, я не знаю этого? – Улыбка исчезла с ее лица. – Но кто может сохранить здравый рассудок в этом безумном мире, где деньги и физическая сила ценятся куда выше, чем семья и друзья? Нет хуже беды, чем родиться женщиной, всецело зависящей от милости мужчин, особенно такой женщиной, которая думает не только о светских раутах и балах и имеет свое мнение не только о последней моде.
– Что-то с трудом в это верится.
– В самом деле? – Она задумчиво оглядела его. – Что, если бы твоя жена организовала национальное американское суфражистское общество?
Стивен нахмурился.
– А что, если бы твоя жена была членом подпольного общества, которое помогало переправлять рабов с юга на север?
– Это – другое дело, – твердо сказал Стивен.
– Почему? – с вызовом бросила она.
– Мы говорим не о других женщинах, – сказал Стивен, уклоняясь от ответа на ее вопрос. – Мы говорим о тебе. И я не могу поверить, что люди основывают свое мнение о тебе на том, что у тебя, видишь ли, есть свое суждение по любому поводу.
Наклонив голову, она взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.
– В самом деле? – произнесла она вызывающим тоном. – Значит, ты считаешь, что я не в своем уме? – Она подошла ближе и провела пальцами по его груди.
Он схватил ее за кисть. Хватка была такая крепкая, что даже причиняла боль.
– Прекрати! Прекрати эту игру! Да, черт возьми, я уже потерял счет, сколько раз задавался вопросом, в своем ли ты уме!
Белл глубоко вздохнула, и ее глаза сверкнули. Она попыталась вырваться.