Голубой велосипед
Шрифт:
– Но…
– Всего доброго, месье.
– Всего доброго, Рафаэль.
Франсуа усадил се в "бугатти", стоявший во дворе посольства.
На неосвещенных парижских улицах ни души. Площадь Согласия смахивала на декорации к кинофильму. Деревья на Елисейских полях высоко воздели свои обнаженные ветви.
– Куда мы едем?
– Не знаю, – остановив машину у тротуара, сказал он.
Вспыхнула зажигалка, и ее огонек осветил лицо тянувшейся к нему Леа.
Огонек погас, и двое прильнули
Если бы не немецкий патруль, которому Франсуа Тавернье был вынужден предъявить документы, они, наверное, занялись бы любовью прямо в машине.
– Вы живете у своих тетушек?
– Да.
– Сейчас я остановился совсем рядом с вами, в отеле "Королевский мост". Может, поедем туда?
– Да.
В пять утра Франсуа разбудил Леа.
– Ваши тетушки сойдут с ума от беспокойства.
– Мне так хорошо. Не хочу вставать.
– Надо, моя любимая.
– Да, вы правы.
В полудреме Леа оделась.
"Какое безумие!" – подумал он.
– Я собралась.
– Пожелаем, чтобы ваши тетушки не дожидались вас на пороге дома. Вам было бы трудно объяснить им круги под глазами и растрепанную прическу.
– Верно. Я действительно выгляжу, словно только что из постели, – заметила она, разглядывая себя в зеркале.
На Университетской все спали. На лестничной площадке Леа и Франсуа никак не могли оторваться друг от друга.
– Любовь моя, я столько о вас передумал за эти месяцы. Вы должны мне рассказать все, что с вами происходило.
– Я хочу спать.
– Отдыхайте. Завтра я за вами заеду, и мы вместе поужинаем.
После прощального поцелуя Леа наконец захлопнула дверь квартиры. Как лунатик, добралась она до спальни. Ее пальцы нетерпеливо расстегивали застежки кружевного воротника. Она вынула из-под одеяла теплую ночную рубашку, в которую была завернута грелка с горячей водой. Было холодно, и, натягивая рубашку, она зябко поежилась.
Благодаря грелкам тети Лизы теплыми были и простыни. Леа не успела лечь, как уже заснула.
Укрывшись одеялами, Леа бормотала:
– Ох, нет! Погасите свет, задерните занавески.
– Но, дорогая, вчера ты сама нам сказала, что утром хочешь пройтись по магазинам. Я подумала, не пора ли тебя разбудить…
Пройтись по магазинам? Что там говорит Лиза? По каким магазинам? О, черт! Проспект!
Отбросив одеяло, она выскочила из постели.
– Который час?
– Думаю, половина одиннадцатого.
– Половина одиннадцатого? Боже мой, я опаздываю!
Она бросилась в ванную, привела себя в порядок, натянула толстые чулки, шерстяную комбинацию, юбку и плотный свитер.
– Ты же не уйдешь, не поев?
– Нет времени. Где мой берет?
– Там,
– Потом приберусь.
Проспект, где проспект?… Вот он… Как она испугалась!
– Выпей хотя бы чаю.
Чтобы доставить тетушке удовольствие, Леа отхлебнула из чашки.
– Хорошо укутайся, утро свежее, – входя в комнату, сказала Альбертина. Леа надела пальто, а сверху обмоталась красным шерстяным шарфом.
Уже сбегая по лестнице, она поправила черный берет.
Она замедлила шаг в нескольких метрах от книжного магазина. Было без двух одиннадцать. С трудом переводя дыхание, толкнула дверь.
Кроме троих продавцов, в магазине никого не было. Один из них вышел, другой спустился по лестнице. Остался молоденький брюнет с умным проницательным взглядом, заполнявший карточки. Он поднял голову.
– Чем могу вам помочь?
– Спасибо, я просто хочу посмотреть.
Как и накануне, она остановилась перед полкой авторов, чьи фамилии начинались на букву П.
Если перед тем, как войти, она волновалась, то теперь, беря в руки второй том "В поисках утраченного времени", она была спокойной и непринужденной. Сняв том с полки, принялась неторопливо его перелистывать. Проспект находился на месте. Машинально проверила она его плотность и ловко сунула в карман пальто. Все еще с книгой в руке отвернулась и сделала несколько шагов, притворяясь, что читает. Темноволосый юноша продолжал заниматься карточками. Вынув из сумочки другой проспект, она вложила его между страницами. Не спеша, естественным движением вернула книгу на полку.
В книжном магазине по-прежнему ни одного покупателя.
Со стола Леа взяла томик со знаменитой аббревиатурой "Н.Р.Ф." и прочла первые строчки:
«Неся в кожаном портфеле, сочинения своих сорока двух учеников, которые ему надлежало исправить, месье Жоссеран воображал себя поэтом Вергилием, поднявшимся из адской бездны через центральный выход станции метро "Клиши", и с находчивой наивностью изумлялся, что возвращен на солнечный свет в любопытном краю, где, как он видел, ему предстоит многому научиться».
Она подняла голову и встретилась взглядом с темноволосым юношей.
Подойдя, тот заметил:
– Это превосходная книга. Вам бы стоило ее взять.
– Хорошо, полагаюсь на вас. Этого автора я не читала.
– Жаль. Марселя Эйме нужно прочесть всего.
– Спасибо. Буду помнить.
Заплатив, Леа вышла.
– До свидания, мадемуазель. До скорого.
Ни один покупатель так и не появился. На часах почти четверть двенадцатого.
Несмотря на весеннее солнце, было еще очень холодно. Проходя мимо отеля "Королевский мост", Леа вспомнила о вчерашнем вечере и покраснела.