Голубя тебе на грудь
Шрифт:
– Ну, да, - Триша складывала в сумочку снятые украшения.
– В любом случае придется ждать, пока снова блондином не станешь: рыжеволосый княжич будет смотреться неубедительно. Даже тычущий в отросшие светлые корни в качестве доказательства.
– В общем, давай тогда ты пока начнешь мне рассказывать про Кадара. Даже если в итоге откажемся от этой идеи и придумаем что-то еще, вреда-то не будет, - бард зевнул в кулак.
– Я надеюсь, не прямо сейчас?
– напряглась Триша, выразительно поглядывая на темноту за окном.
Музыкант отрицательно помотал головой.
– Не может не радовать, -
– Пожалуй, так и поступим, - мошенница встала с кровати и, осторожно придерживая подол, чтоб не зацепить его о край мебели, бочком протиснулась в узкий проход.
– Начнем делать из тебя Кадара, параллельно думая, как можно использовать его "воскрешение", или разрабатывая альтернативный менее рискованный план, - поправила платье и пошла к двери. На полдороги Триша остановилась и обернулась к продолжавшим сидеть спутникам.
– Однако первым делом с утра мы всё же обсудим условия найма и порядок выплат. Спокойной ночи, - за девушкой закрылась дверь.
Кеане пристально посмотрел на Айрела.
– Кстати об условиях найма, - проговорил он так, словно только что вспомнил о чем-то важном.
– Мы так и не обсудили, сколько получу я.
Бард резко приуныл: похоже, в скором времени ему грозила бедность.
– Мы же товарищи, - слабо произнес он, по привычке напуская на себя вид наивного существа из мира искусства, не раз выручавший его в неприятных разговорах.
– Одно с другим никак не связано, - на оружейника это не произвело никакого впечатления.
– Но я могу сделать тебе небольшую скидку.
***
Барре Камрон мечтал, наконец, снять осточертевшие сапоги, помыться, искупать свою собаку и завалиться спать часов этак на восемь - неслыханная по его меркам праздность. Мужчина устал. Тот без трех дней месяц, что минул с ночи, когда сбежал Айрел Керран, выдался, пожалуй, самым изматывающим за всю его жизнь. Не в физическом, а в психологическом плане. Его напарник, опасаясь, что две недели вынужденного безделья вычтут из его отпуска, порой изображал кипучую деятельность: требовал отчетов от городской стражи о ходе поисков, придумывал для нее новые задания, ходил смотреть задержанных - в общем, всячески демонстрировал, что держит руку на пульсе расследования. Впрочем, посвящал он этому не более получаса в день, проводя всё остальное время куда увлекательней: гулял, спал, ел, водил к себе каких-то женщин и неизвестно где пропадал ночами. Барре Камрона он не беспокоил, с собой не звал и вообще старался свести их общение к минимуму, что последнего полностью устраивало.
Мужчина сидел на своей жесткой постели, сцепив перед собой руки. Возле его ног крутилась собака - деловито обнюхивала пол, чтоб убедиться, что они действительно вернулись домой. Тишину нарушали лишь цокот ее коготков по доскам да негромкое тиканье карманных часов, закинутых на полупустую полку. Салум отдавал себе отчет в том, что тянуть время бесполезно: несколькими минутами раньше, несколькими минутами позже, но идти докладываться главам общины ему придется всё равно.
– Как прошло твое задание, Барре?
– ласково, как и всегда, улыбался Уиллард Хайг, тревожно ощупывая резные подлокотники незнакомого кресла - Фаер Калле добился того, чтоб разговор происходил в его кабинете. Вырванный из привычного окружения своего зала слепец чувствовал себя неуверенно: чуждые запахи, другая акустика, мебель... Впрочем, глядя на его благодушное лицо, никто, кроме, пожалуй, Тайте Оледы, не смог бы предположить, насколько уязвимым он ощущал себя в этот момент.
– Без каких-либо затруднений, гавен, - салум поклонился.
– Не считая его второй части, - рен же, наоборот, чувствовал себя превосходно: в кои-то веки ему удалось заставить старика подчиниться ему хотя бы в мелочи.
– Мы получили из "Мирлы" весьма интересный доклад, - Фаер Калле взял с небольшого, стоящего возле его кресла столика стопку листов.
– Указанные в нем события произошли уже после того, как моё задание было завершено, рен. Поэтому "без каких-либо затруднений", - Барре Камрон снова поклонился, но уже чуть менее почтительно: он был старше собеседника почти на десять лет, придерживался точки зрения слепца на существующее в общине "разделение властей" и не особо старался быть образцовым подчиненным.
– В "гнездо" ты вернулся сегодня, то есть, после того, как это письмо было отправлено, ты провел в Табиде еще около двух недель, - подсчитал Фаер Калле.
– Если быть точнее, шестнадцать дней. Мы с напарником покинули город сразу же, как только передали дела прибывшей смене.
– За это время ничего не произошло? Ничего нового не удалось выяснить?
Барре Камрон медлил.
– Судя по всему, ты уже знаешь, что окимму для барда сделал твой ученик, - от Уилларда Хайга это не укрылась.
Что ж, всё равно бы пришлось сказать. Мужчина набрал в грудь воздуха.
– Так и есть, гавен, - салум всегда считал самообладание одним из сильнейших своих качеств.
– При повторном допросе свидетельница назвала имя.
Повисло молчание.
– Итак, ты имел почти месяц на то, чтоб обдумать ситуацию. К чему-то пришел?
– незрячий взгляд впился в лицо Барре Камрона.
Тот растерялся. Вопросительно посмотрел на Фаера Калле.
– Гавен имеет в виду следующее. Твой ученик нарушил важный пункт договора с королем, поставив под удар всю общину, и теперь находится в розыске - Клай и Йеспер выехали за ним несколько дней назад. Когда они его привезут...
Уиллард Хайг положил на плечо рену сухую горячую ладонь, призывая помолчать.
– Так что ты намерен делать, Барре?
– спросил он, когда убедился, что сидевший в соседнем кресле мужчина согласился доверить ему ведение разговора.
– В каком смысле, гавен?
– сохранять невозмутимость становилось всё сложнее и сложнее.
– Мальчик совершил серьезное преступление и понесет заслуженное наказание. Разумеется, я поддержу вынесенный вами приговор. Разве я могу поступить как-то иначе?
– В твоем голосе слишком много равнодушия, Барре. Говори ты искренне, его было бы куда меньше. Оно многих может обмануть, но только не старика, привыкшего очень внимательно слушать, - слепец прикоснулся кончиками пальцев к левому уху.
– Я могу представить, что ты чувствуешь: сам вырастил двоих учеников. Окажись любой из них в подобной ситуации, я бы не стал сидеть спокойно, - Уиллард Хайг прищурил глаза и задумчиво провел ладонью по усам.