Голубя тебе на грудь

Стадник Оксана Олеговна

Кирш на пороге гражданской войны?

"Как нам стало известно из достоверного источника, у нашего близкого соседа, бывшего нам в разные времена то верным союзником, то непримиримым врагом, настали нелегкие времена. Согласно нашему осведомителю, главы трех кланов Кирша недовольны политикой ныне правящего Великого Князя Гайдора II, 17 лет назад взявшего в свои руки бразды правления страной после преждевременных смертей своего брата и племянника. Верхи Кирша пока не хотят придавать свои разногласия огласке, однако все мы помним, чем закончилось противостояние Великого Князя и главы клана Роттери сто тридцать лет назад. Если учесть, что в этот раз изволят негодовать аж три клана

из семи существующих, можно представить размер трагедии, неизбежной в случае, если их главам не удастся договориться с его величеством Гайдором. Остается надеяться, что все эти внутренние разногласия Кирша никак не скажутся на нас, жителях Ифайна и прочих провинций Кендрии..."

Не дочитав, Триша отложила газету в сторону. Горестно вздохнула. Эх, на "чудесном спасении" Кадара в данных условиях можно было бы столько всего провернуть, так нажиться... Голова девушки пухла от забурливших идей. Впрочем, мошенница прекрасно понимала, что появись ныне в Кирше якобы выживший княжич, жизнь его была бы крайне насыщенной и, вполне возможно, весьма недолгой. Толкать Айрела на такой риск она бы не решилась. Да тот бы и в любом случае не согласился. Триша снова горестно вздохнула и задумалась, что ей делать дальше, раз уж на планах по использованию барда можно было окончательно ставить крест.

***

Музыкант медленно брел по городу, напряженный и настороженный, краем глаза наблюдая за прохожими, опасаясь увидеть кого-нибудь знакомого. В очередной раз мужчина отметил, что Гединор практически не изменился за прошедшие годы. Вот он идет по Булыжному переулку. Справа возвышается двухэтажный желтый дом, раньше здесь располагался магазин игрушек. Певец остановился и посмотрел на витрину - за стеклом возвышалась пыльная тумба, на которой рядами сидели плюшевые медвежата да тряпичные куклы в аляповатых шляпках, блестели красными лакированными мундирами деревянные солдатики. В свое время Айрел бы на многое пошел ради того, чтоб обладать такими - даже на то, чтоб целый месяц есть по утрам манную кашу. Он мог подолгу простаивать у этой витрины, пожирая игрушечных воинов глазами, в надежде, что продавцу надоест постоянно оттирать от стекла жирные отпечатки его лба и он их ему подарит. Бард, постояв еще несколько секунд, нехотя пошел дальше.

А за этим поворотом находится статуя какого-то видного ученого, родившегося в Гединоре. Дойдя до конца здания, певец скользнул взглядом в проулок - благообразный бронзовый позеленевший от времени старец в струящейся мантии действительно стоял на своем месте, горделиво выпятив грудь. По его лысой макушке, сыто курлыча, прохаживался жирный голубь. Айрел миновал памятник, не задерживаясь.

Прежде он часто бегал этой дорогой - из дома к главной городской площади, где выступали заезжие барды, и обратно. Ноги сами шагали по известному с детства маршруту, автоматически сворачивая, где нужно. Не успел музыкант опомниться, как сообразил, что те привычно привели его домой: оставалось лишь обогнуть последнее здание.

Мужчина остановился и нахмурился. К своему неудовольствию заметил, что ладони у него предательски взмокли. Буквально в нескольких шагах от него находилась маленькая ткацкая мануфактура. Четыре станка ютились в большом зале, а в примыкающей к нему комнатке, выходящей дверями на улицу, размещался небольшой магазинчик тканей - когда-то Айрел не раз стоял за его прилавком, отрешенно ожидая, когда его сменит кто-нибудь из старших. На цепях над входом поскрипывает тяжелая доска-вывеска с намалеванной белой краской надписью "Ткани Ландри Керрана". На втором этаже дома - жилые помещения, из окна бывшей детской всё так же открывается вид на Короткий переулок и кусочек шпиля храма Давианы, выглядывающий из-за скатов крыш. Поколебавшись, мужчина прислонился к стене здания и, убедившись, что никто не обращал на него внимания, осторожно выглянул из-за угла.

"Часовая мастерская Вигли Спота" - гласила надпись над дверью.

Айрел недоуменно моргнул. Перечитал вывеску. Огляделся. Нет, он не перепутал адрес: вон аптечная лавка, рядом возвышается массивное крыльцо больницы. Когда-то бард жил именно здесь, никаких сомнений. Чуть поколебавшись, мужчина покинул свое укрытие и медленно подошел к дверям. Какое-то время он стоял у входа, рассеянно пялясь на вывеску. Сквозь стекло витрины виднелось убранство помещения: часы, большие и маленькие, стояли на полках, беспорядочно висели на стенах, прилавок, на котором прежде отмеряли ткани, сменился небольшим столиком. За последним сидел незнакомый Айрелу человек, низко склонившись над разобранным механизмом. Еще немного посомневавшись, бард собрался с духом, толкнул дверь и вошел внутрь. Звякнул колокольчик, мужчина за столом поднял голову.

– Добрый день, - неуверенно поздоровался музыкант, блуждая взглядом по сторонам.
– Мне говорили, что здесь находится магазин тканей. Он что, куда-то переехал?

– Не знаю, - часовщик равнодушно пожал плечами.
– Я уж три года как снимаю тут помещение. Понятия не имею, что находилось здесь прежде. Никогда не интересовался.

Айрел постоял немного в задумчивости.

– Тогда извините, - развернулся и вышел.

Оказавшись на улице, растерянно огляделся, не зная, что делать дальше. Зацепился взглядом за аптечную вывеску. Насколько он помнил, хозяин лавки порой захаживал в гости к его отцу и поддерживал с ним что-то типа товарищеских отношений. Глубоко вздохнув, бард зашагал к облупленной зеленой двери, убеждая себя, что аптекарь вряд ли сможет его узнать спустя столько лет. Если, конечно, еще жив.

Тот оказался живее всех живых. Всё так же сидел, развалившись на расхлябанном стуле и лениво почесывал толстое, обтянутое белым передником пузо, щурясь от падавшего ему на лицо солнечного света и с нетерпением дожидаясь окончания рабочего дня. Хлопок двери мужчина проигнорировал.

– Добрый день, - вывел его из состояния блаженной дремы резковатый и чуть нервный голос.

Аптекарь приоткрыл один глаз и покосился на посетителя. Неторопливо его оглядел, соображая, кем тот мог быть, и видел ли он его прежде. Айрел, изо всех сил старавшийся не выдать своего напряжения, немного расслабился: похоже, его действительно не узнавали.

– Ну здравствуйте, - задумчиво проговорил уже немолодой грузный мужчина, почесывая седеющую бакенбарду.
– Что-то желаете?

– Я спросить хотел. Возможно, вы знаете, что стало с магазином тканей Ландри Керрана?
– бард старался звучать равнодушно и даже небрежно.

– А вам зачем?
– аптекарь чуть прищурил приоткрытый глаз.

– Меня товарищ просил узнать, как дела у его семьи, - быстро нашелся Айрел.
– Ивар Керран. Я всё равно в эти места ехал, поэтому согласился посмотреть, - бард помолчал, ожидая реакции собеседника. Убедившись, что тот отвечать не торопился, продолжил.
– Я практически уверен, что пришел по нужному адресу, однако вместо ткацкой мануфактуры нашел какой-то магазин часов. Попытался расспросить его владельца, однако тот сам ничего не знал. Решил поговорить с соседями - вдруг кто-то из них в курсе.

Аптекарь изучал музыканта еще несколько секунд, потом открыл второй глаз и с тяжким вздохом сел прямо.

– Ивар, говорите, - буркнул он, поелозив на шатающемся стуле.
– Как же, помню, помню. Хороший паренек, нравился мне всегда. Как у него дела?

– Благополучно, - Айрел изредка переписывался с братом, так что имел представление об его жизни.
– Пару месяцев назад получил очередное повышение.

– Хорошо, - мужчина задумчиво покивал головой.
– Молодец, рад за него, - помолчал, хмуря кустистые брови. Бросил на собеседника испытующий взгляд.
– Нет больше мануфактуры Керрана. Да и самого его тоже. Уж лет шесть как.