Голубые шинели
Шрифт:
— Что ж, дорогой друг, вы сдержали слово, теперь очередь за мной, — проговорил он.
Кевин был в замешательстве — во первых не каждый день ему удавалось говорить с английской королевой, пусть даже и так коротко. Во-вторых, он понимал, что тут десятки глаз будут устремлены на них — как же академику удастся передать ему все то, что он обещал?
Конягин, казалось бы, понял его беспокойство и глазами незаметно подал знак — все в порядке, не волнуйтесь. Он достал из какого-то внутреннего кармана своего бесформенного огромного пиджака тоненькую книжечку и сказал:
— Господин Кевин, я всегда так рад видеть вас Я так дорожу нашей давней дружбой, что мне хотелось бы оставить вам что-то на память. Вот моя книга, вышедшая в прошлом месяце — позвольте преподнести вам ее с моим
С этими словами академик раскрыл книгу и на титульной странице написал мелким почерком: «Текст закодирован. Шифр — на странице 123. Помните о своем обещании!» И поставил под надписью свою размашистую подпись.
Кевин поразился смелости этого человека — на глазах сотен людей передать ему, английскому шпиону, бесценную формулу из рук в руки — это тоже ведь какое-то сумасшествие. С другой стороны, — подумал он — если человек готовит себя к мировой славе, то, видимо, и этот эпизод, по его мнению, должен быть когда-то описан в многочисленных книгах, поэтому он и ведет себя так странно, как, вероятнее всего, по его мнению, и должны вести себя выдающиеся люди.
Академик тем временем передал Кевину подписанную монографию, тепло попрощался с ним и отбыл куда-то в сопровождении свиты.
Прямо из Манежа Кевин вернулся к себе домой — ему требовалось некоторое время, чтобы осмыслить все произошедшее. Кроме того, в первую очередь он хотел удостовериться, что дискета с информацией действительно находится в подаренной ему книге, что академик не разыграл его. Не успев переступить порог своего дома, Кевин вытащил монографию и начал тщательно перебирать страницы — там ничего не было. С трудом сдерживая разочарование он попытался отделить плотную картонную обложку от приклеенной к ней бумаги — и это ему удалось. Прямо к картонному переплету книги липкой лентой был прикреплен миниатюрный магнитно-оптический диск с приложенной к нему запиской, исполненной уже знакомым Кевину размашистым почерком академика: «Дорогой Кевин, — писал он, — это то, что вы ищите, вас это не разочарует. Употребите по назначению.»
Позер чертов, — усмехнулся про себя Кевин. Гора упала с его плеч. Но тут же он вспомнил и о том, что написал ему на обложке книги этот чокнутый академик — надо немедленно посмотреть 123 страницу. На ней рукой профессора был отмечен определенный набор цифр и букв. Понятно, — улыбнулся Кевин, — это код доступа.
Так, — говорил себе он, — теперь надо сосредоточиться и решить — что же я буду с этим делать.
Кевин понимал что он находится к критической ситуации — его с докладом ждет не дождется сейчас представитель центра в Москве, специально прибывший ночным рейсом по такому случаю. Более того — на вечер у него назначена встреча с представителем арабской террористической группировки «Яростный декабрь». Именно они обещали передать ему за дискету с формулой пять миллионов долларов. При этом Кевин понимал — что и тем, и другим — то есть и центру, и террористам — с момента передачи им всей информации он становится уже не нужен, а учитывая важность украденной формулы, была высока вероятность того, что его могут и убрать после того, как состоится передача информации. Значит надо как-то подстраховаться. Как? Ну с разведкой понятно — он просил якобы для оплаты академика чек на 1 млн. долларов и сообщил что академик передает сегодня только дискету, а код укажет после того, как получит деньги по чеку. Так что тут была некоторая гарантия. Что же делать с террористами? Может быть отыграть с ними тот же способ? Но Кевин был не уверен, что они выложат пять миллионов наличными просто за дискету без кода. А черт их побери — откуда им знать, что вообще должен быть код! Передачу денег он обставит таким способом, что его безопасность будет обеспечена А на следующий день его уже не будет в России — он договорился с центром, что после этой операции его отзывают. Код он, безусловно, сейчас запомнит, и его мозг будет лучшим тайником для этой бесценной информации, а вот оригинал — оригинал он спрячет в одно очень и очень надежное
Оставалось только сделать копию для террористов — но это было делом одной минуты. Кевин включил компьютер и быстро перекинул информацию с магнито-оптического диска профессора на свой диск.
Ну вот и все — теперь он готов предстать перед своим резидентом с победным рапортом. А вечером на приеме в Тунисском посольстве он сообщит своим арабским клиентам, что товар будет у него в субботу на руках, и с этого момента в любое время он готов обменять его на согласованную сумму.
Я собирался на встречу с англичанином в каком-то волнении — у меня было предчувствие, что эта встреча не будет такой простой и легкой, как предыдущая. Сам не знаю отчего, вроде все было продумано и обсуждено с майором и его другом-разведчиком десятки раз. Я знал, что делать и что говорить, более того, сегодняшний день как раз-таки и не был решающим по раскладу генерала, ведь мне предстояло только заинтересовать англичанина нашим оружием, которое, по сведениям майора, полковник будет пытаться вывезти в больших количествах со складов нашей части в связи с предстоящими учениями и переправит на не боевые позиции будущих учений, а прямехоньким ходом на склад соседнего с нами военного аэропорта — откуда любой самолет мог вылететь без досмотра в требуемом ему направлении, имея разрешение министерства обороны. Отсюда мы все сделали однозначный вывод — что в той операции главная фигура даже не полковник, а какая-то шишка либо в генштабе, либо в минобороне, а, может быть, и там, и там одновременно.
То есть, я понимал, что ближайшее время, пока будут тянуться переговоры с англичанином, я нахожусь не просто в безопасности, меня, наоборот, будут беречь и охранять, как зеницу ока. И все же что-то тревожило меня.
Откинув в сторону дурацкие предчувствия, я еще утром уехал из части и отправился домой к майору, чтобы там переодеться и подготовиться перед вечерним посещением дискотеки. Майор смотрел на меня грустными глазами:
— Эх, Тима, — говорил он мне, — чувствую я, что ты меня, старика, больше не любишь, — в глазах его было столько боли и тоски, что мне снова стало не по себе.
— Отставь, Вадим, — отмахивался я, — у меня встреча с ребятами, ты же знаешь, — говорил я, показывая рукой на телефон, мол, не выводи разговор на опасную тему, нас же слушают, — ну что, я не могу с друзьями встретиться?
Мы оба понимали о чем речь, и, конечно, я не мог не знать, что майору неприятно знать, что я иду сейчас к другому мужчине. Но вслух об этом говорить мы не могли.
Вадим сидел на своем диване какой-то подавленный, мгновенно вдруг осунувшийся и постаревший. На лице у него было выражение полного отчаяния.
— Эй, приятель, — встряхнул его я, — ты что, разве так можно, я ведь люблю тебя, — сказал я, пытаясь утешить друга, и вдруг увидел какой-то странный свет в его глазах. Я понял, что впервые сказал ему слово «люблю». А ведь я и правда любил его, как самого настоящего и верного друга. Я притянул его за плечи к себе и нежно поцеловал в губы Вообще-то, после того самого первого раза, в губы мы с майором практически никогда больше не целовались, а тут все вышло как-то само собой — уж очень мне хотелось его утешить. А он вдруг приподнялся с дивана, обнимая меня за талию, расстегивая своими руками мою ширинку и, как-то странно всхлипнув, прильнул к моему спокойному, не ожидавшему такого нападения члену своими губами. Он целовал меня с какой-то особенной тоской и нежностью, и я, конечно же, ответил ему тем же.