Голубые шинели
Шрифт:
— А кто сказал — всю дорогу? — усмехнулся подполковник и, подъехав почти вплотную к грузовику, затормозил, достал с заднего сиденья духовое ружье и, метко прицелившись, выстрелил прямо в борт машины.
— Зачем? — воскликнул я.
— Мы его, понимаешь, пометили. Это пулька такая магнитная с радиомаяком, теперь пусть едет, куда захочет. А вон в том «газике», который за нами тащится — там пульт слежения. Сейчас мы этот броневичок отпустим далеко вперед. И сами тихонечко поплетемся сзади.
Ехали мы долго. И чем ближе подбирались к Москве, тем больше знакомых мест попадалось
И давняя, годами сдерживаемая злость, начата душить меня.
— Эй, подполковник, — я дернул своего коллегу за рукав, — скажи мне честно, ведь не сможете вы посадить этого генерала?
— Ну почему же, — уклончиво ответил подполковник, — может быть повезет и сможем.
— А кому-нибудь уже так везло?
— Да пока нет, — честно признался он.
Впрочем, это я знал и без него.
— Ну что ж, придется немножко подсобить российскому правосудию, — подумал я и сказал:
— Короче, коллега, так. Я вижу, вся моя работа идет коту под хвост. Ну, отследите вы партию. Даже изымете ее, а главарей вы уже упустили. Все, мне уже больше тут с вами неинтересно, зря я сюда вообще приехал.
— Ну зачем ты так, — обиделся подполковник, — мы же тоже работаем. Если б ты знал наши условия…
Я усмехнулся.
— Все, коллега, вези меня в гостиницу, дальше работайте без меня.
— Как скажешь, — обиделся уже не на шутку подполковник и, пересев в другую машину, поехал отслеживать грузовик, а меня с водителем отправил в Москву.
Сказать, что я был расстроен — не сказать ничего. Ведь противоборство с полковником для меня было чем-то большим, чем просто борьба с наркотиками. Да и провал самой операции я воспринимал довольно болезненно. Вернее, провала-то не было: партию груза, огромную партию в тонну белой смерти, мы все-таки перехватили — и это был огромный успех. Такого в нашем бюро Интерпола не было уже давно, так что я мог даже гордиться. Но я чувствовал почему-то себя побежденным — а это было то чувство, с которым я так и не привык мириться.
Я ехал в Москву и продумывал план действий. Ведомственная гостиница МВД находилась в самом центре Москвы, но я попросил водителя остановить меня на Смоленке, сказал, что хочу прогуляться. Он пытался было объяснить, что гулять ночью одному по Москве небезопасно, но это вызвало у меня лишь легкую усмешка. Он вынужден был согласиться и уехал, пожелав на прощанье хорошей прогулки.
Я брел по знакомым и дорогим мне местам, с изумлением замечая, что Москва невероятно похорошела за время моего отсутствия. Стала какой-то еще более праздничной и нарядной. Все было закрыто, а мне надо было где-то купить банальную вещь — жетон для телефона.
Я усмехнулся, вспомнив, как однажды ночью — и это был моя последняя ночь в Москве — я тоже искал монетку для телефона. Тогда мне удалось решить эту проблему при помощь кулака. Может попробовать? Я отогнал от себя эту мысль — представил, как нелепо это бы выглядел суперагент Интерпола, колотящий кулаком российский телефонный автомат.
И все-таки мне надо было позвонить. Этот номер я не мог набрать из своего комнаты в гостинице МВД. Я не поленился, легко поймал какого-то частника, который быстренько домчал меня до Курского вокзала, и там уж я без проблем купил несколько жетонов для телефона, подошел наконец к какому-то автомату, набрал номер майора.
Какой-то заспанный женский голос с негодованием ответил мне, что «здесь такие больше не живут», и я страшно огорчился. Неужели майор переехал. Тогда я набрал номер Володи. Он сам снял трубку — его голос я не мог перепутать ни с кем.
— Алло?
— Володя? — спросил я.
Он помолчал в ответ и потом повторил еще раз:
— Алло?
— Володя, это я, скажи, мы можем увидеться?
— Вот чертяга, через час на старом месте. — ответил Володя и немедленно по положил трубку.
Во дает, — подумал я, — все в конспирацию играет. Может, он, конечно, прав, ему виднее. Я посмотрел на часы — конечно же я успевал в тихий скверик с фонтаном у Москва-реки, напротив кинотеатра «Ударник», это было то место, на котором мы договорились когда-то встретиться, если, конечно, удастся.
Володя пришел без опоздания.
— Ты откуда. — спросил он без долгих предисловий.
— Володя, расслабься, — сказал я, — я теперь гражданин Бельгии Леон Дежени, специальный агент Интерпола, отдел по борьбе с наркотиками.
— Круто, — покачал головой Володя, — как тебе удалось?
— Ну это долгая история, — вздохнул я, — а где майор, переехал что ли?
Володя посмотрел на меня печально и сказал:
— Убили его, Тимоша.
И он мне коротко рассказал все, что знал.
— Ну что ж, Володя, спасибо, что пришел, я понимаю, ты мог и не прийти — ведь ты считаешь, что из-за меня потерял друга.
— Брось, Тимофей, — отмахнулся Володя, — не пори чушь, мы ведь знали, на что шли. А за тебя я действительно рад — если хочешь знать, я думал, что у тебя просто не было шансов выжить. Ведь ты и до сих пор не представляешь, во что тогда влез.
— А ты знаешь? — с интересом уставился я на него.
— Да вроде бы, — его лицо скривилось от отвращения, — дело, между нами, мальчиками, хоть и давнее, но отголоски слышны до сих пор. Не думаю, что его сдадут в архив.
— Ты это о чем?
— Ну, о Кевине твоем, дискете и прочее.
— Кстати, а это правда, что Кевина не убили? — спросил я.
— Как, ты и это знаешь? — поразился Володя.
— Я на самом-то деле ничего не знаю, но перед отъездом в Россию я подробно рассказал своему руководству обстоятельства моего побега с Родины и, знаешь что? — я сделал загадочное лицо.