Гомер и история Восточного Средиземноморья
Шрифт:
9
Думается, в том же ключе следует рассматривать традицию о киликийских поселениях, будто бы существовавших в Трое во времена Приама. Мотивы, связанные с троянскими киликийцами, занимают видное место в композиции «Илиады». Достаточно сказать, что этими мотивами проникнута знаменитая сцена прощания Гектора с Андромахой из VI песни, ибо сама Андромаха, один из ярчайших женских образов у Гомера, по происхождению киликийская царевна, дочь царя Ээтиона, правившего в городе киликийцев Подпла-кийской Фиве. Весь диалог супругов построен на воспоминаниях о недавнем разрушении ахейцами Подплакийской Фивы, где погибли отец, мать и братья Андромахи, - и в равной мере на предчувствиях подобной же судьбы, грозящей Илиону и его правителям. Более того, поход на киликийские города предстает у Гомера своеобразным прологом сюжета «Илиады», поскольку именно в этом походе оказались в качестве добычи захвачены женщины - Хрисеида и Брисеида, из-за которых вспыхивает раздор между Агамемноном и Ахиллом. Таким образом, замышляя свой сюжет, Гомер отталкивался от более раннего сказания, повествующего
Местные предания помещали эти города на юге области у берега Адромиттенского залива, и пишущие о них античные эрудиты, отмечая промежуточное положение этой северной Киликии между собственно Троей и Мисией, колеблются, не причислить ли троянских киликийцев к мисийцам (Schol. Eur. Rhes. 5). Страбон (XIII, 1,60; XIV,5,2), локализуя это племя рядом с педасскими лелегами, приводит разноречивые мнения насчет его возможного родства с одноименным народом на юге Анатолии. Сам он решительно не согласен с авторами, видящими в здешних киликийцах переселенцев с юга, и, напротив, считает их троянским племенем, вытесненным отсюда после великой войны новопришлыми народами.
Нужно сказать, что мысль о происхождении жителей этих городов из исторической Киликии в свете современных данных должна быть отвергнута. В IX—VIII вв. до н.э., т.е. в эпоху, включающую время создания «Илиады», будущая Киликия была в основном населена хурритами и называлась в ассирийских документах страной Qawe или Q(u)we, нововавил. Ните. Народ же, который греки звали KtXixec, а ассирийцы Hilaku или, в одной надписи IX в. до н.э., Hiluka, обитал к северу от этой страны, на территории Катаонии, скорее всего в верховьях Галиса, где, согласно Геродоту (1,72), киликийцы жили еще в V в. до н.э. [Kretschmer, 1933, с. 233 и сл.; Goetze, 1962, с. 54 и сл.; Houwink ten Cate, 1961, с. 17 и сл.]. Продвижение их на юг и превращение страны Кве в Киликию произошло лишь в начале VII в. до н.э. и ознаменовалось широкой «лувизацией» местной ономастики, что позволяет включить киликийцев в число позднелувий-ских народов [Goetze, 1962, с. 57].
Как же могут соотноситься между собой легендарные киликийцы эпохи Приама в Трое и реальные киликийцы IX—VIII вв. до н.э. в Катаонии? Хотя прямых подтверждений версии Страбона о приходе последних из Трои у нас нет, некоторые косвенные обстоятельства вызывают раздумье. На протяжении всей истории Хеттского царства киликийцы ни разу не упоминаются на этой территории, известной хеттам под названием Нижней страны, но появляются здесь спустя два с половиной века после гибели Хаттусаса. Эти 250 лет были заполнены движением по Анатолии миграционных волн, в основном с севера и северо-запада.
Структура этого племенного имени не совсем обычна для хетто-лувийских этнонимов. Этнонимические образования на -к более характерны для Северных Балкан, где некоторые имена представлены в дублетных вариантах, как с этим суффиксом, так и без него: cp. epdiKec < Traus-ik- при Thrausi; Дйкос. при более древнем варианте Actoi < Dhaiio- «Волки, Волчье племя», ср. фриг. 8сГос «волк» по Гесихию, лат. Faunus - Волчье божество и пр.; ассир. MuS-ku при греч. Мисто(; также эпиротский этноним Грйес, откуда собирательное название северных греков ГpaiKot ([Parlangeli, 1960, с. 310] с литературой). В хетто-лувийском регионе подобный тип коллективных ч — 4403 имен известен в самом северном языке этой семьи, палайском, где в ритуальном тексте «Формула хлебов» при помощи суффикса -(i)k-образуются с окончанием множественного числа общего рода -eS названия групп пирующих богов Ilaliyantike^i, Uliliyantikei, GulzannikeS, а с окончанием того же числа среднего рода -а названия видов поедаемого богами мяса: huwaSanika, ginuka < и.-е. genu-«колено» и т.д. [Камменхубер, 1980, с. 207 и сл.]. По типу образования имя киликийцев (Hilaku, ННика) явно тяготеет к северу или к северо-западу полуострова, откуда в XII в. до н.э. двинулись в глубь Анатолии племена Ми$ки\ вспомним троянские легенды, рисующие своего рода симбиоз местных киликийцев с мисийцами.
Что же касается основы Hila-, то для нее можно предложить хорошую хетто-лувийскую этимологию, указав на хет. hila «двор, ограда», hilamar «дверной проход», лув. иер. ВОРОТА + 1а-па, обычно читающееся hilana, ср. ассир. bit hilani, заимствование, обозначающее тип ворот с портиком [Singer, 1975, с. 71 и сл.], наконец, лик. qla «храм, ограда храма» [Laroche, 1960, с. 183]. В хетто-лувийской ономастике эта основа очень популярна: от нее образуются топонимы mvHila, mvHilama [Tischler, с. 242], личные имена Hilija, Hilanni, композит Hela-DLAMA «Бог-Защитник Двора» [Laroche, 1966, с. 67], имена богов двора DHilaSSi, DHila$iili [Laroche, 1947, с. 69], также °ffilan-zipa «Гений Входа» [Friedrich, т. 1, с. 69; Friedrich, 1926, с. 179 и сл.]. Для позднеанатолийского периода можно отметить соответствие ликийской эпиклезы богини Лето eni qlahi «Матерь Храма, Священной Ограды» хеттскому DIfila$ii «Бог Двора, Ограды» [Houwink ten Cate, 1961, с. 93]. Продолжения этой основы находим в лик. TpoKov-ytXavic < Tarhunt-hilani, букв. «Человек Двора Тархунта (Бога Грозы)», в писид. KeXXipcoTac [Zgusta, 1964, с. 222] < fjila-muwatta «Мощь Двора», где ко второй части ср. хет.-лув. muwa «мощь», muwattali «мощный». Точно так же имена KiXXac, KiXXa, распространенные по всей Западной и Южной Малой Азии от Мисии до Памфилии [Zgusta, 1964, с. 230], могут быть возведены к хет.-лув. Hilija, а за именами типа лик. KiXmc, кар. KtXXoT|, килик. KtXassac встает праформа хет.-лув. Hilawa > Hiluwa. К этому массиву ранне- и позднеанатолийских форм естественно примыкает этникон Hila-k-/Hilu-k, который легко толкуется в значении «племя, живущее вблизи священной ограды, храма» или просто «племя, обитающее рядом с местом, называемым ff На».
Здесь результаты лингвистического анализа прямо смыкаются со свидетельствами троянской топономастики. Вглядываясь в строки Страбона, описывающие места обитания троянских киликийцев, мы понимаем причину уверенности географа в здешнем происхождении этого народа. По Страбону (XIII, 1,63), киликийские города Лирнесс и Подплакийская Фива непосредственно соседствовали со святилищами Аполлона Киллой (К(ХХа) и Хрисой (Хрйстц), составляющими единый сакральный центр северной Киликии. О том же говорит гомеровская молитва жреца Хриса к Аполлону (И. 1,37 и сл., 451 и сл.): «Сребролукий, ты, что обходишь Хрису и священную Киллу и мощно правишь Тенедом, о Сминфей!». Проступающая в этой молитве особая выделенность в данном комплексе «священной Киллы» подтверждается и тем, что, по Страбону (XIII,1,62; 11,59), во всех упомянутых в молитве Хриса местах Аполлон еще в историческое время почитался под именем Киллейского (KiXXaioc) (ср., возможно, в линейном Б личное имя ki-ri-ja-i-jo PY Ап 519 [Ventris, Chadwick, 1973, с. 554]). Мимо киликийских городов струилась Киллейская река (KiXXaioc ттотарбс), здесь же возвышалась Киллейская гора (KiXXaioy брос) и был город KiXXaioc (в Трое и на Лесбосе). Эпонимом этих мест была мифическая сестра и возлюбленная Приама Килла (KlXXa), по легенде заживо им погребенная вместо обреченной оракулом на смерть Гекубы (Apd. 111,12,3; Schol. Lycophr. 224, 319). Но был известен и мужской эпоним KlXXac, древний царь этого края или, по другой версии, герой-возница лидийского Пелопса; его гробницу в эллинистическое время показывали приезжим как местную достопримечательность (Strab. XIII,1,63; Paus. V,10,7). Имя местных киликийцев включается в сознании греков в тот же ряд имен, означая «народ, живущий рядом с Кил л ой». Потому-то Страбон, высказывающий догадку о царе Килле как родоначальнике и эпониме киликийцев, видит исток этого народа в Трое, а не на юге. Удвоенное I в KlXXa по сравнению с этнонимом KIXikcc и областью KiXixla не составляет проблемы, так как в греческих передачах анатолийских имен чередовалось неудвоенное и удвоенное X (ср. исаврийское личное имя ГоиХ(Х)ас от хеттской основы kula- [Houwink ten Cate, 1961, с. 151; Zgusta, 1964, с. 15] и др.).
Ha этимологическом уровне тождество троян. KIXikcc и анат. Hilak(u) вытекает из допустимости идентификации мотивирующего троянский этникон названия KlXXa в качестве обозначения священного места с хет. hila «двор», в том числе «двор храма», лик. qla «храм». Более того, прозвище Аполлона KiXXaioc точно сопоставимо с ликийским именованием Лето eni qlahi «Матерь Храма», а в ретроспективе и с хет. DffilaSSi «Бог Ограды, Двора». Киликийцы в Трое - это действительно народ, получивший имя от топонима Hila- = KlXXa, т.е. от своего Храма, сакрального Двора-ограды.
Могли ли хетты и лувийцы принести термин hila-, обозначающий как огражденное пространство между домом и внешним миром, так и самое ограду и в равной мере проход из внешнего мира внутрь дома (ср. родство индоевропейских названий для «двора» и «двери»), со своей предананатолийской прародины? Надежной этимологии у слов hila, hilana, hilamar пока нет. О. Герни, ссылаясь на чтение одной таблички из Мари XVIII в. до н.э. (ARM I, 3, 10), считает, что ассир. (bit) hilani могло бытовать в Сирии еще до появления здесь хеттов, иными словами, что вся эта группа слов представляет неиндоевропейские культурные термины [Герни, 1987, с. 186]. Но другие авторы либо оспаривают это чтение формы из Мари (в самом деле, довольно испорченной) по эпиграфическим соображениям [Renger, 1972, с. 405; Tischler, с. 244; Singer, 1975, с. 69], либо - в случае его справедливости - ставят под сомнение исконную связь сирийского термина с хет. hila, hilamar [G"uterbock, 1972]. С другой стороны, хет. hilamar, род. пад. hilamnaS, принадлежит к очень древнему типу индоевропейских гетероклитических имен с чередованием суффиксов -тег/-теп, ср. греч. ХицарДиратос «нечистоты», лат. femur/feminis «бедро». Сомнительно, чтобы этой моделью могло быть охвачено неиндоевропейское заимствование.
Хотя мнение Страбона о непосредственном уходе киликийцев в Памфилию из Троады и опровергается показаниями ассирийских источников, в одном великий географ прав: перед нами еще одно лувийское племя или группа племен, следы которых ведут в глубь Анатолии из Троады.
10
В недавнее время К. Уоткинс обратил внимание на еще одно свидетельство троянского наследия в лувийской традиции, на этот раз доставляемое письменным источником хеттского времени. Речь идет о тексте КВо IV, 11,45-46, содержащем описание ритуала, в ходе которого жрец произносит сакральные формулы на лувийском языке. Во время принесения жертвы богу SuwaSuna он произносил, в частности, следующую фразу (стк. 46): ah-ha-ta-ta a-la-ti a-"u-i-en-ta "u-i-lu-Sa?-ti. Даем транслитерацию по Ларошу [Laroche, 1959, с. 164], который вслед за Б. Розенкранцем принял чтение U-i-lu-Sa-ti [Rosenkranz, 1952, с. 32] вместо "u-i-lu-ga-ti, как ранее читал Т. Бос-серт [Bossert, 1946, с. 105 и сл.]. Действительно, клинописные знаки для Sa и ga очень сходны, что вполне оправдывает конъектуру Розенкранца и Лароша. В интервью 1985 г. итальянскому журналисту М. Конти К. Уоткинс дал для этой фразы перевод: «Когда из высокой Вилусы пришли», предположив, будто речь идет о солдатах, возвратившихся из похода. Развивая свою мысль, ученый, судя по изложению журналиста, выражал убежденность в том, что в Вилусе, идентичной греческому Илиону, говорили на «близкородственном хеттскому языке с большим влиянием греческого» [Conti, 1985]. Позже Уоткинс более точно и аргументировано изложил свою гипотезу уже в научных изданиях (см. [Watkins, 1986, с. 58 и сл.; Watkins, 1987, с. 424 и сл.]). Он предлагает рассмотреть данную строку в качестве начальной из лувийского эпоса о городе Вилуса, вкрапленную в хеттский текст. Помимо ярких поэтических признаков строку отличает полное семантическое и формальное совпадение лувийского сочетания alati... Wilusati с гомеровской формулой (f)lXioc сйттеи/т^ «высокий Илион» (II. XIII,773; IX,419, 686; XV,215, 558; XVII,328); Уоткинсом указывается еще другой лувийский контекст, свидетельствующий о формульности и лувийского выражения. В связи с изложенным вопрос Уоткинса: «Не идет ли речь об общей поэтической традиции для обоих языков и культур?» -вызывает законный интерес.