Гончаров и Бюро добрых услуг
Шрифт:
– Сергей Андреевич, не могли бы вы говорить поконкретней?
– Обаятельно оскалив пасть спросил Ухов.
– А то все недомолвки, да намеки...
– Молодой человек, вы заблуждаетесь. Нет никаких недомолвок и тем паче намеков.
– Сухо возразил старик.
– Просто я сообщаю вам то, что считаю нужным, а в остальном, извините, это профессиональная тайна поверенного и я...
– И вы эту профессиональную тайну благополучно прокакали.
– Понимающе закончил Ухов.
– Теперь, старик, колись. В чем заключалась эта тайна.
– Вы много себе позволяете...
– Ровно столько сколько требует того ситуация.
– Согласен, но сначала представьтесь и покажите мне ваши документы. Откидываясь на подушку потребовал Свиньев.
– С превеликим нашим удовольствием.
– Вытянув от усердия нижнюю губу Макс сунул ему в нос красное удостоверение.
– От нас вам с кисточкой. Я отставной капитан Ухов, а этот господин мой мозговой центр и наставник, Константин Иванович Гончаров. Тоже капитан в отставке. Прошу нас любить и жаловать.
– Попробую.
– Возвращая удостоверение улыбнулся нотариус.
– Попробую полюбить. А что вас конкрктно интересует?
– Во - первых, скажите, вы запомнили нападавшего на вас человека?
– Нет, я вообще его не видел. Вернувшись с работы я поднялся к себе на второй этаж и ничего не подозревая открыл обе двери, сперва внешнюю металлическую, а за ней и внутреннюю. Одной ногой я уже заступил в прихожую, когда мне в спину кто - то сильно и резко толкнул. Толчок был настолько силен, что я отлетел к противоположенной стене, ударился о неё лбом и на секунду потеряв сознание сполз на пол. Когда я очнулся, то первое и последнее, что я заметил, так это поднятую руку преступника с зажатым в ней пистолетом. Удар рукояткой вновь лишил меня сознания, но на этот раз надолго.
Когда я очнулся во второй раз, вся квартира горела. Задыхаясь я пополз к двери с тем, чтобы позвать на помощь, но судя по рассказу Нины, моей соседки, отворить дверь мне не удалось. По настоящему я пришел в себя только в больнице, через пару часов после покушения. Проанализировав произошедшее и сопоставив его со смертью Димы, я пришел к выводу, что это звенья одной цепочки и на тривиальное ограбление расчитывать не приходится. Именно поэтому я заказал охранника, который, к сожалению, доверия не оправдал. Ну да к делу это не относится. Сегодня утром пришла Нина и подтвердила мои наихудшие подозрения. Преступник действовал целенаправленно и объектом его внимания был мой рабочий кабинет. Он выгорел полностью, как и секретер с хранящимися в нем документами.
– В нем были документы касающиеся Дмитрия Ивановича Батурова?
– На тридцать процентов весь мой домашний ахив состоял из бумаг Димы.
– Отлично, Сергей Андреевич.
– Похлопал его по плечу Ухов.
– А теперь вам остается рассказать какой характер носили эти документы.
– Деловой.
– Брезгливо стряхивая его руку ответил нотариус. Отставной капитан, я не выношу развязности. Это были деловые бумаги. На наследование, на его право собственности, несколько завещаний. В общем их утеря внесет во многие головы полнейшую сумятицу и неразбериху и ещё неизвестно чем все это кончится.
– Какая к черту собственность?
– Озадаченно посмотрел я на Свиньева. Какие завещания? У него же ничего кроме
– А вот тут - то, господин Гончаров, вы здорово ошибаетесь. Внимательно посмотрев на меня улыбнулся поверенный.
– Было, а точнее сказать, есть, только непонятно кому все это теперь достанется. Не следовало мне этого вам говорить, но что ж, надеюсь на вашу порядочность.
– Во - во. Это вы правы, порядочности нам не занимать.
– С энтузиазмом поддержал его Макс.
– Тем более, что не сегодня завтра вся ваша тайна станет достоянием гласности и вы будете выглядеть круглым дураком.
– Наверное вы правы.
– Стиснув лоб болезненно согласился он.
– Кроме однокомнатной "хрущевка", о которой вы только что вспоминали, Дима имел десяток трехкомнатные квартир в Москве, причем половину из них, наиболее престижных, в центре, на бульваре Гоголя. Это вас удивляет? А я ведь только начал.
В Ленинграде на Московском проспекте Батуров выкупил целиком подъезд пятиэтажного жилого дома, который выгодно сдавал квартирантам. Там же он сдавал в аренду "БАДМИ", бывший танцевальный зал, который он реставрировал и переделал в ресторанчик, ну и здесь, в нашем городе, он владел тремя внушительными помещениями. В одном из них, кстати сказать, вы были.
– Вы имеете ввиду нотариальную контору "Право"?
– Ошарашенный его сенсационным сообщением довольно глупо спросил я.
– И не только "Право". Контора "Независимых адвокатов" тоже принадлежала ему.
– Погодите, я ничего не понимаю.
– Вконец сбитый с толку взмолился я.
– Если он был миллионером, то почему жил так бедно, а если жил бедно, то как стал миллионером? Он, что же просто копил деньги и складывал их в чулок?
– Сложный вопрос.
– Вытаскивая сигарету усмехнулся нотариус.
– Так просто не него не ответишь. Это ведь целая жизнь человека и надо его хорошо знать, чтобы как - то понять его действия и образ жизни. О его прошлом я сам знаю немного, а пятнадцать лет назад, когда мы подружились? его характер давным давно был сформирован и он ни в чьей корректировке не нуждался.
Двадцать лет тому назад мы встретились с ним на Севере. Он был директором крупного горно-обогатительного комбината на котором трудилось больше пяти тысяч человек. В их числе был и я, скромный чиновник из юридического отдела. Жили ещё по советски не думая о завтрашнем дне. Денег больших не получали, но свои полторы тысячи в месяц имели, а рабочие и того больше.
Дима был переведен на Север по велению министерства, а я приехал по собственному желанию. А точнее просто скрываясь от себя, похоронив жену я просто физически не мог оставать в той квартире, в том городе, где все напоминало о ней. Потому - то и выбрал Север.
Приехал я без всякого вызова и приглашения, просто потому что там работал один мой знакомый. На мое счастье, юридическая служба комбината была недоукомплектована и уже на следующий день я приступил к работе.
Почему мы сдружились? Это до сей поры остается для меня загадкой. Казалось бы между нами нет ничего общего, разные запросы, разный уровень материального благосостояния... Он занимал шикарный кабинет на втором этаже откуда запросто разговаривал с министрами, а я сидел в обшарпанной конуре пятого этажа и любой работяга мог послать меня к чертовой матери.