Гончаров и Бюро добрых услуг

Петров Михаил

– Что именно вы хотите от меня услышать?
– Покрывшись потом через секунду спросила она.
– О чем я должна вам рассказать?

– Для начала расскажи как ты угробила своего папашу?

– Чего, чего, а подобной глупости я не ожидала услышать даже от вас.

– Теперь услышала. Отвечай!

– Как вам в голову могло такое прийти? Как вы могли подумать, что ради денег я могла пойти на убийство собственного отца?

– А вот об этом ты нам сейчас и поведуешь.
– Вдавливая ствол в основание её черепа оскалился Макс.
– Для этого, девушка, мы к тебе

и пришли.

– Не мерьте меня на свой аршин. Если вы можете решиться на убийство своего родителя, то это ещё не значит, что другие способны на то же самое.

– Ты нам зубы - то не заговаривай, стервочка и на дурака не бери. Достаточно о тебе слышали и мнение свое имеем.
– Немного осадил и сбросил обороты Макс.
– Скажи ка нам, девушка, где ты была вечером седьмого и в ночь с девятого на десятое марта? Только учти, вранье я чую за версту, одна нотка фальши и я сделаю коктейль, смешаю твои мозги с мозгами твоего пса. Я жду, только не говори, что не помнишь.

– Зачем же, я все прекрасно помню. В среду, седьмого марта День рождения у моей подруги Татьяны Журавлевой. У неё я и провела это время, начиная с семи часов вечера и заканчивая двенадцатью ночи, именно в это время за мной приехал Станислав. Можете проверить, нас там собралось не меньше десяти баб, любая из них подтвердит вам мое присутствие.

Что же касается ночи с девятого на десятое, то здесь у меня никакого алиби нет, потому что я находилась у себя дома и просто напросто спала, а свидетельство родных и близких, насколько я знаю, во внимание не принимается.

– Зачем вы недавно ездили в Княжеск?
– Неожиданно вспомнив странные недомолвки старого нотариуса спросил я.
– Что вам там понадобилось?

– Что за идиотский вопрос?
– Скосив глаза на беспокоющий её пистолет раздраженно спросила она.
– Стас ездил к своему школьному товарищу на юбилей и заодно прихватил меня. Что еще? Может быть вас заинтересуют мои более интимные стороны?

– Пока нет, но возможно заинтересуют.
– Успокоил я её.
– Скажите, как зовут товарища вашего мужа и по какому адресу он проживает?

– Княжеск, улица Гвардейская, дом двенадцать, квартира три. Топорков Юрий Матвеевич. Вам не наскучило тыкать мне в висок эту дурацкую штуку?

– Нет, а будешь плохо себя вести я покажу её в действии.
– Любезно пообещал Ухов.
– На сколько тянет папашино наследство?

– Не ваше собачье дело.
– Огрызнулась Батурова чем вызвала ответную реакцию Макса. Театрально перекинув предохранитель он с новой силой вдавил ствол ей в ухо.
– Не надо, идиот! Ты хоть понимаешь, что эта штука иногда стреляет.

– Не иногда, а очень часто, особенно в моих руках. Отвечай, на какую сумму ты, вместе со своей маманей, расчитываете?

– Кроме как на его однокомнатную халупу расчитывать нам не на что. Чуть улыбнувшись Батурова решила держать осаду.
– Если вы не верите мне, то узнайте об этом у его нотариуса, Сергея Андреевича Свиньева.

– Того самого, у которого ты вчера вечером вместе с завещанием спалила квартиру, а его самого хотела удушить угарным газом? Ты про него говоришь?

–

Господи, да вы совсем сошли с ума! Еще немного и вы обвините меня в Чернобольской катастрофе. Не пора ли вам заканчивать это театрализованное представление и заняться более земными делами? Обещаю вам, что о вашем бандитском нападении в милицию я сообщать не буду, разумеется в том случае если не последует рецидив.

– Этого мы вам обещать не можем.
– Весьма огорошил я её.
– Однако, сегодня спите спокойно и не торопясь переоформляйте папашину однокомнатную халупу, все же триста тысяч на дороге не валяются. Действуйте, если вам позволяет совесть.

Бесполезное это посещение отразилось на нашем настроении далеко не лучшим образом. Мрачные и злые мы отправились в обратный путь. Все полтора часа, что нам потребовалось на дорогу мы не проронили ни слова и только остановившись возле моего подъезда Макс первым подал голос.

– Приехали! Что скажешь, Иваныч?

– Да ничего.
– Хмуро ответил я.
– Мрак, полный мрак, как по делу Батурина, так и по делу Соколовской. И в том и в другом случае реально проявились только исполнители, Но кто они такие и где их искать я ума не приложу.

– Исполнителей можно найти через заказчиков, а в деле Батурина черты заказчика просмотриваются хоть и не четко, но просматриваются.

– Ты имеешь ввиду Елену? Наплюй и забудь. Нотариус нам сказал вполне определенно, без серьезных аргументов нам её не расколоть. Пойдем поднимемся, хоть чашку горячего чая выпьешь. Весь день прокрутились, даже про еду забыли. Пойдем.

– Нет, Иваныч, вдруг на твоего тестя нарвусь, он же меня убъет... Не пойду.

– Не может он так быстро вернуться. Старый хрен, он все ещё любуется красотами Петергофа.
– Выходя из машины заверил я его.
– Пойдем.

– Нет, иди сам. От него всего ожидать можно. Пока, я поехал.

Напрасно Ухов боялся моего сурового тестя. Как я и предполагал, в доме им даже не пахло. На кухне сидела Милка и погрузив ноги в рыжую шерсть Брута старательно вязала свой очередной шедевр, коих в доме собралось великое множество. То ли по незнанию, то ли по неостороности, но она помпезно называла эти картофельные мешки кофтами и навязчиво ими задаривала своих подруг. Подруги пищали и сопротивлялись, но победа всегда оставалась за Милкой. Сраженные ею и шампанским, одураченные бабы легкомысленно уносили с собой эти сюрреалистические поделки, а потом, наказанные своими мужьями за излишнюю доверчивость, месяцами не желали видеть свою а-ля модерн модельершу.

– Опять собачью шерсть переводишь?
– Открывая сковородку проворчал я.
– Лучше бы мои носки заштопала. Стыд и срам! Во дворе двадцать первый век, а у неё муж голыми пятками сверкает.

– Гончаров, не насилуй свои голосовые связки и перестань брюзжать. Миролюбиво попросила она.
– Я и так сегодня для тебя старалась сверх всякой меры. Голубцы со спиртом приготовила, садись и лопай.

– Как это со спиртом?
– Принюхиваясь к сковородке разочарованно спросил я.
– Чую голубцы, а на спирт и намека не ощущается. Лгунья! Дождешься от тебя спирта!