Гончаров и Бюро добрых услуг

Петров Михаил

Своего дела, Вадим, большой мастер. С вареным он тоже управился в шесть секунд, а следом и его проститутки вылетели. Пока он с ними разбирался, Галка с Валькой заткнули мне ватками ноздри, оттащили в парилку, там распарили все органы, а потом положили на кушетку и сделали классный массаж в четыре руки.

Через полчаса, после такого ремонта, я стал как новенький, только от излишних стараний массажисток немного кружилась голова и отмечалась общая слабость организма. Быстро устранив её стаканом водки я расспрощался с моими спасителями и вышел на улицу. Откуда мне было знать, что там меня поджидает недобитый азиат? Ни слова не сказав он приласкал

меня палкой по темечку и тут же скрылся в зловещих черных кустах аллеи. А зачем? Зачем, я вас спрашиваю? Лишь затем чтобы уступить свое место "собачьему ящику"? Большой поклон и спасибо! Они без долгих разговоров начали бить мне по голове резиновыми дубинками. Я опять стал звать на помощь, так они полуживого швырнули меня в свою бежевую "шестерку" и откатили в вытрезвитель. Ну а про все остальное вы уже знаете.

– Так бежевую или белую?
– Насторожившись переспросил я.

– Можно сказать светло - бежевую.
– Помявшись нашел компромисс Буров.

– Они специально ожидали когда ты выйдешь из баню?
– Задумчиво глядя на татуировку спросил Макс.
– Или ты позвал на помощь?

– Вы в своем уме? Кто же станет звать на помощь ментов из трезвяка?! Я просто позвал на помощь своих горожан. Как я мог знать, что вместо них прискочат менты?

– Откуда и как они появились?

– А черт их знает! За углом бани небольшая площадка, может быть они там стояли, а может просто проезжали мимо.

– С тобой все ясно.
– Повел черту Макс и направляясь к калитке сплюнул.
– Отлепи свою дурацкую наколку, смотреть противно, нацист обделанный!

– Да это я так... Не подумайте... Смеха ради играюсь...

– Лучше зайди в сортир и поиграйся в детский грех.
– На прощанье посоветовал я.
– И тебе приятно и людям вреда не будет.

– Ну что, Иваныч?
– Выезжая из Вербного переулка вопросительно посмотрел Ухов.Как ты думаешь, где у этого великовозрастного дитяти сперли часы? В бане, в вытрезвителе, или в этой чертовой, теперь уже светло бежевой "шестерке"? Может быть не такой уж он придурок, просто темнит и водит нас за нос?

– Не думаю, уж больно правдиво его поведение и детская непосредственность. Мужику сорок лет, а он все в фашистов играет.

– Во второй четверти двадцатого века эти невинные игры чуть было не поставили весь мир на колени. Эти "детишки" моего родного деда до смерти замучили.
– Едва слышно пробормотал Ухов.
– Тоже Максимилиан был... Меня в честь него назвали... А ты говоришь...Куда едем - то? Где его на кукан насадили?

– Если бы я знал. Давай начнем плясать от печки.

Поездка в баню ничего утешительного нам не принесла, впрочем как и тертому банщику Вадиму Мыльникову. Устав от его недомолвок и хитреньких, прищуренных глазок Ухов затащил его в туалет, откуда после пятиминутной беседы он вылетел честным и правдивым советским пионером.

– Теперь ты начнешь говорить правду, или по прежнему будешь парить нам мозги?
– Пинком проталкивая его в подсобку полюбопытствовал Ухов.

– Не надо, мужики, не бейте!
– Уползая куда-то под письменый стол взмолился банщик.
– Говорю вам как на духу, я все ему отдал. И часы, и расческу, и записнушку. Ну сами посудите, на кой хрен мне нужны его дешевые часы, а тем более расческа?

– Я не про расческу тебе вклиниваю.
– Наступив на торчащую из - под стола пятку прогудел Макс.
– Я тебе за баксы толкую. Ты у него пятьсот долларов крысанул!

–

Я мамой вам клянусь, не было у него никаких баксов.

– А ты хорошенько вспомни.
– Посоветовал Ухов поворачивая носок ботинка.

– А-а-а! Не надо! Больно! Не надо, я все вспомнил.
– Завопил истязаемый.
– Поверьте мне, мужики, баксов у него не было, а вот пятьсот деревянный, он мне на сохранение оставил, но я ему их сразу отдал. А потом, когда он уже ушел я обнаружил их на полу. Откуда мне было знать, что это его бабки? Я вам сейчас их отдам.
– Не надо.
– Уже в дверях остановил я его доброе начинание.
– Завтра же утром ты отдашь ему эти деньги. Ты знаешь, где он живет? Ну вот и отлично. Будь здоров!

В вытрезвителе нам повезло. Мы попали как раз в ту смену, когда дежурил жирный капитан похожий на американского шерифа. Расфасовав и отправив свой очередной улов по камером он выжидательно посмотрел на нас своими глупыми свиными глазками.

– Я слушаю, в чем дело?
– Обратился он ко мне как к личности наиболее внушающей доверие.
– Кто - то из ваших попал к нам в "ящик"?

– Нет, товарищ капитан, доставил к вам пьяного соседа. С пяти часов вечера всему подъезду нет от него житья. Всех на уши поставил, а жену с дочкой выбросил с пятого этажа. Сделайте одолжение, хоть до утра его заприте.

– Нет проблем.
– Сочувствующе кивнув головой успокоил меня капитан. Проценко, Гриценко, Опаринов и Кадыров, слушай мою команду! Помогите товарищам раздеться и сопроводите их в пятую камеру к буйным алкашам.

– Подождите, не надо.
– Отчаянно заорал я пытаясь вырваться из цепких объятий здоровенных бугаев.
– Кто здесь Гриценко? Не надо, за что вы меня?

– За твой идиотский юмор.
– Послушно освобождаясь от одежды мрачно заметил Ухов

– Что за беспредел вы творите?!
– На секунду освободившись от отеческой заботы недоумков заметался я по "приемному покою" этого сволочного заведения.
– Не имеете права! Я буду жаловаться! Где ваш фельдшер? Кто из вас Гриценко?

– Я Гриценко.
– Приветливо отозвался немолодой, губастый верзила в погонах младшего сержанта.
– Ага, Гриценко я, Игорь Васильевич... К вашим услугам, я тебе и фельдшер, я тебе и медбрат... Не дергайся, усе будет у полном порядке.

– Мне нужен другой Гриценко...Игорь Гриценко...

– Будет тебе другой Гриценко.
– Завороженно сузив зрачки, словно волк на ягненка, он вкадчиво пошел на меня. Только этого и ждала вся стая. Празднуя победу восторженным, разноцветным матом на меня навалилось четверо. Грубо, с неоправданной жестокостью мне заломили руки, обнажили до трусов и казенным коридором поволокли в дурную камеру.

В "палате", куда нас втолкнули, на излечении находилось пять человек. Двое лежачих и трое ходячих. В момент нашего появления они уже заканчивали легкую разминку, чтобы с разогретыми мышцами и разгоряченным мозгом взяться за нас. В одночасье заключив Тройственный союз, как на более легкую добычу, они накинулись на меня. При этом роль спортивного судьи комментатора взял на себя один из лежачих идиотов. Все было бы ничего, справиться с тремя одуревшими кретинами не представлялось мне сложным, но я совсем не учел коварства комментатора. Он свалился мне под ноги в самый неподходящий момент, когда я уже прикидывал по каким углам мне разложить всю троицу. Подрубленной березкой я упал на кафельный пол и голые пятки победителей весело застучали по моей печени.