Гончаров и кровавый бизнес
Шрифт:
– Замечательная новость!
– неприятно удивленный ее вопросом, воскликнул я.
– Суть дела в том, что я и сам бы хотел это знать, потому как мне многое нужно сказать капитану, и желательно при личной беседе. Ты, наверное, знала, что он у вас бутлегер?
– Нет, но теперь знаю, хотя и догадывалась об этом давно. Именно для подтверждения своих догадок я и нанимала тебя. Кажется, ты со своей задачей справился, за что выражаю тебе благодарность.
– Нет, я справился только с ее половиной, но и это дает мне основание предположить, что дело куда более запутанное, чем казалось на первый взгляд. Мне нужно переговорить с твоим неподражаемым мужем, возможно, тогда мне станут более понятны некоторые затемненные
– Котофей, мы мыслим с тобой совершенно одинаково, мне самой ужас как хочется с ним поговорить, но, увы, сие невозможно; под утро он вскочил с постели и как бешеный куда-то умчался, приговаривая, что он этих сук проучит.
– Прости, каких сук конкретно он хотел проучить?
– К сожалению, я этого не знаю.
– А что предшествовало его экстренному, ночному побегу из дома?
– Телефонный звонок, который в первую очередь разбудил меня, потому как его аппарат звонит тише.
– Я вижу только один телефон.
– А почему их здесь должно быть два? Он давно отлучен от спальни и проживает в комнате по соседству, там у него и стоит телефон. А здесь сплю я одна.
– А почему, извини, обнаженной? Или поджидала архангела Гавриила? Но тогда я не пойму, почему его зовут сладкая барбариска.
– А ты не находишь, что это довольно мерзко - обманным путем проникать в спальню малознакомой женщины, а потом ерничать и смаковать подробности, я была о тебе совсем другого мнения. Полагаю, тебе лучше уйти!
– холодно и резко выдала Тамара, но вдруг, сломавшись, заревела в голос: - Борьку убили, подлецы! Я знаю, это они... Они, подлецы... негодяи... ненавижу...
С трудом ее успокоив, я прежде всего извинился, понимая наконец, о каком Борисе шла речь, кого она оплакивает и что мое хамство меня завело слишком далеко.
– Ладно, ничего, - отхлебнув немного коньяку, простила меня Тамара, только ты так больше не делай, я ведь сама послала его на смерть, не специально, конечно, но я не думала, что они способны на убийство, я и сейчас не вполне уверена, так, бабские домыслы. Я и тебя-то к ним засылала, чтобы ты их развеял или, наоборот, подтвердил.
– Кого посылала, куда посылала?
– Примерно все понимая, я все же пытался упорядочить поток ее сумбурных излияний.
– Говори конкретней и не суетись под клиентом.
– Господи, ну неужели еще не все понятно? Бобка Кондратьев был моим фаворитом, то есть не в том значении этого слова, в общем... он по ночам ко мне приходил. Я любила его, но недаром говорят, что все бабы дуры, я сама попросила его, еще до встречи с тобой, некоторое время понаблюдать за катером с моторной лодки. Но поверь, у меня и в мыслях не было, что это так опасно. Долгое время ему не удавалось обнаружить ничего интересного, как вдруг за день до последних гонок он мне позвонил и ликующим голосом сообщил, что у него для меня есть важные известия, о которых по телефону лучше не распространяться, потому что, как он выразился, ему уже посылали "черную метку". Мы условились встретиться с ним после окончания спидвея, но, к сожалению, эта встреча никогда уже не состоится, однако я сделаю все от меня зависящее, чтобы те, кто повинен в его смерти, получили сполна и по высшему классу. И я очень хочу, чтобы ты мне в этом помог.
Она посмотрела прямо мне в глаза, пытаясь найти в них поддержку и взаимопонимание, но, очевидно, ничего, кроме настороженной подозрительности, в них не обнаружила и потому, сразу съежившись, стала маленькой и беззащитной.
– Тамара, я, наверное, поверю тебе, хотя это и трудно, потому что во всех последних передрягах, случавшихся со мной, виноваты были бабы. Как правило, они становятся истинными зачинщицами всевозможных заварух, если не прямо, то косвенно. Но несмотря ни на что, я хочу тебе помочь, тем более кое-какие моменты я знаю не понаслышке. Перейдем к делу. На чем мы остановились касательно ночного звонка, кажется, на том, что ты первая на него откликнулась?
– Такого я не говорила, но все было именно так. Когда я подняла трубку, чей-то до боли знакомый голос выкрикнул: "Дядя Коля, винокурня накрылась...", а потом трубку снял Николя, сработал блокиратор, и мой телефон замолчал. Минуты через две я услышала, как возбужденный муж мечется по первому этажу, лихорадочно выкрикивая одну и ту же фразу: "Я им, сукам, накроюсь, я им, сукам, накроюсь!" и еще: "За лоха меня держат, псы шелудивые!" Ничего не понимая, я вышла в холл и спросила, что все это значит? Грязно меня обматерив, Николя попросил, чтобы я не совала свой блядский нос в его дела. В ответ я тоже вспылила, назвала его кобелем и пообещала, что за убийство Бориса ему скоро придется держать ответ, а также напомнила, что его дела - это и мои дела, потому как половина исходного капитала принадлежит моему отцу. Запустив в меня пуфиком, совершенно взбешенный, он выскочил за дверь, а вскоре я услышала шум отъезжающей машины. Часы отбили пять ударов. Заснуть я больше не могла и уже в восемь ноль-ноль принялась накручивать его телефон. Секретарша, сучка Ксюша, удивленно отвечала, что ни Говорова, ни Буранова еще нет. Более того, Говоров этой ночью вообще не появился дома. Нервотрепка продолжалась вплоть до одиннадцати часов, пока няня не увела Тишку, а я, плюнув на все на свете, накачалась таблеток и заснула. Вот и все, а потом я в своей кровати обнаружила тебя... Каким образом тебе удалось пройти незамеченным мимо сигнализации и Карабаса? Уж не отравил ли ты его?
– Отличная была кровать!
– Предпочитая не слышать ее вопросов, я гнул свою линию.
– Тамара, ты сказала, что голос был тебе до боли знаком. Кто это был?
– Над этим вопросом я ломала голову все утро, но безрезультатно.
– Подумай, кто бы мог его назвать дядей Колей?
– Котофей Иванович, не считай меня полной идиоткой, именно над этим я и ломала голову. Лучше поднапрягись ты, может быть, твои аналитические способности толковее моих, бабских.
– К сожалению, ничего утешительного, как я думаю, не происходит. Ситуация у них сложилась пиковая, а в таких случаях можно ожидать самых непредсказуемых действий. Дело осложняется еще тем, что до сих пор я не могу сказать точно, кто есть кто. Позвони им еще раз, наверное, это бесполезно, но на всякий случай. Скажи, твой Тишка - его сын?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– На всякий случай.
– Все у тебя на всякий случай. Нет, не от него, это меняет дело?
– Конечно, теперь мы можем действовать более раскованно. Звони.
Невидимая Ксюша, замешанная, очевидно, в супружеской неверности Николя, ничего нового сообщить не могла. Положив трубку, Тамара вопросительно смотрела на меня так, словно я мудрый раввин, у которого на все есть готовый ответ. Ответа у меня не было, а вот вопрос имелся.
– Скажи, Тамара, тебе ничего не говорит имя Олег?
– Олег?
– Смешно наморщив лоб, она заработала всеми извилинами обоих полушарий.
– Олег? Нет, пожалуй, такое имя в нашем кругу не упоминалось. А кто он?
– Большая бяка, которая очень невзлюбила Гончарова и больно била его ботинком по голове. Сильно хотела его смерти, и если бы не капитан, уважаемый Сергей Владимирович, то я бы...
– Стой! Сергей... Сергей Владимирович... Ты, кажется, так сказал? Возбужденно вскочив, она широко заходила по комнате, совершенно не замечая того, что шелковое покрывало уже не защищает ее чарующих форм, а попусту тащится следом.
– Сергей Владимирович! Ну конечно же это был он, точнее, его голос. Это он назвал Николя дядей Колей. Господи, какая же я дура, не могла вспомнить. Ну же, Котофей, что будем дальше делать? Это он звонил, я точно тебе говорю. Что будем делать?