Гончаров и портрет дьявола
Шрифт:
– А хочешь получать в десять раз больше?
– Идиотский вопрос, конечно хочу, но где найти такую работу?
– У меня в фирме.
– Испытующе глядя на меня усмехнулась она.
– А разве у тебя есть фирма?!
– По настоящему поразился я.
– Насколько я знаю, у тебя кроме вонючей парикмахерской ничего нет. А фирмой командует твой муж.
– Это сегодня он командует...А вдруг завтра умрет?
– Держи карман шире!
– Засмеялся я.
– Твой Сохатый ещё всех нас переживет. Крепкий мужик, на нем пахать можно. Здоровый как буйвол.
– Он и будет здоровым.
–
– Будет здоровым, если сидеть сложа руки.
– Ты что же предлагаешь мне его покалечить?
– Уписался я.
– Зачем же калечить?
– Она взяла мою ладонь и аккуратно стряхнула в неё пепел.Олеженька, зачем нам калека? Зачем нам живой калека?
– Ты что сдурела?
– Вскакивая заорал я.
– Что ты несешь?
– Гришка нам интересен мервый, значит его нужно убить.
– Спокойно закончила она и села мне на колени.
– Замочить!
– Вот и мочи его в свое удовольствие, а я в это дело ввязываться не собираюсь.
– Отшвырнул её в кресло я как угорелый вылетел из квартиры.
Я думал, что на этом деле поставил точку раз и навсегда. Однако глубоко ошибался. Не было с того дня ни одного дежурства когда бы она мне не звонила и не спрашивала, как мое настроение и не забыл ли я о том разговоре, о её предложении. Она планомерно и методично меня зомбировала. Больше того она предложила мне быть в её будующей фирме равноправным партнером.
В конце концов её идея стала потихоньку в меня вживаться и вскоре, сам того не замечая я начал теоритически прикидывать варианты возможного устранения Григория Приходько. В начале ноября я уже видел себя в его кресле и в его элитной квартире, а через пять дней у нас с Оксаной состоялся обстоятельный разговор, к которому я был уже подготовлен.
Сразу же забраковав мои варианты насчет ДТП со смертельным исходом, случайного отравления пищей и прочей мурой она спросила, слышал ли я что-нибудь о монахине, которая разносит по квартирам смертельные иконы?
– Конечно я в курсе.
– Ответил я.
– В нашей конторе об этом что - то говорили. Но что конкретно, толком никто ничего не знает.
– А ты узнай, Олежек.
– Улыбнулась она.
– Это отличный ход. Сработаем под монахиню и Гришкин труп зависнет на ней.
– А если её найдут и расколят?
– Выразил я некоторое сомнение.
– Зачем ей чужой труп твоего мужа, когда у неё и своих хватает. Она обязательно пойдет в отказ.
– А кто ей поверит? Почерк - то будет один и тот же. Как по твоему, что легче? Повесить на уже существующего преступника лишнее дело, или искать другого убийцу? Да и не найдут её ни за что. Мне кажется там действует настолько серьезная организация, что и сунуться туда страшно.
– Убедила.
– Сдался я.
– С чего начнем?
– Сначала ты по своим каналам узнай о той монахине все как можно подробнее, а тогда и решим окончательно.
Ровно через день я выложил ей всю добытую мной информацию и мы начали разрабатывать конкретный план действий. Проблемы посыпались одна за другой. Во - первых мы не знали как выглядит дьявол на той иконе, а нам нужен был почерк именно того художника, иначе вся наша затея не стоила ломанного
В церви она купила подходящую икону. Я начинил её взрывчаткой с кусочками рубленного металла и тридцатого ноября в два часа, под видом монахини притащил её к Оксане. Ну а все остальное вы наверняка знаете.
– Знаю, но мне не понятны две вещи. Во - первых какой вам был смысл обряжаться монахиней, когда вы и так могли отдать икону Оксане.
– Да, но охранник дежуривший в тот день должен был видеть монахиню, чтобы потом он мог доложить об этом следствию.
– Но он так же мог тебя остановить и проверить? Тем более, что о монахине город уже шептался. Что тогда?
– А ничего страшного. Я бы просто выставил своему другану бутылку водки и мы бы вдвоем поржали над моей маскировкой. Он давно знал, что я частенько во время работы, да и так, ныряю в тридцатую квартиру.
– И все же не было ли разумней отдать Приходько бомбу заранее, а самому явитья налегке? Я прекрасно понимаю, что дежурил твой товарищ, но вдруг бы ему взбрело в голову осмотреть твою сумку?
– Да ради бога, я на это и расчитывал, потому - то и лежало у меня в сумке две одинаковые коробки. Внизу с иконой, а сверху с водкой, которую и полагалось вручить ему в тот самый момент, когда я сдерну монашеский колпак. Еще вопросы?
– Вопросов больше нет.
– Тогда у меня есть предложение.
– Если будешь предлагать бабки, то сразу называй максимальную сумму.
– Тридцать тысяч.
– Не смеши гусей. В десять раз больше.
– У меня сейчас столько нет, но за три месяца я с тобой расчитаюсь.
– Ой, Воронцов, от твоих слов мне щекотно под мышками, да за такую сумму ты же меня восемь раз похоронишь, семь раз вытащишь и заново удавишь. Нет, отлетался ты, Воронок, птица вещая. Да и сам для себя ты уже решил, пять лет посвятить дяде, а от своих слов отказываться негоже. Только вот боюсь, что пятью годками ты не отделаешься. Дяде покажется этого мало.
– Ну что ты надо мной измываешься? Козел! В Чечню бы тебя, тогда бы я посмотрел какой ты герой!
– Задыхаясь захрипел Олег.
– Все, все бы мы на тебя посмотрели. Сидели тут, яйца мяли.., когда нашим пацан головы отрезали... Ненавижу... вас... всех... Скоты... Импотенты... Уроды! Закашлявшись уже безнадежно и глубоко продолжал хрипеть он между приступами.
– Я инвалид...У меня легкое обгорело...
Слушать его было невыносимо. Плотно задраив люк я уселся сверху и задумался о бренности жизни и о нашем месте в ней. Невеселые эти думы были прерваны наконец - то подъехавшими машинами.