Гончаров и смерть репортера
Шрифт:
– Если мне кто
– нибудь позвонит, скажи что буду через час,
– уже на ходу инструктировал я Милку.
– И скажи папуле, что ждем его сегодня на ужин. Дипломат спрячь и дверь никому, ни под каким предлогом не открывай, даже знакомым. На улицу не высовывай и носа, его могут оттяпать по самые плечи, Пока! Не смотря на приличые заработки Валентин занимал скромную трехкомнатную квартиру проекта великого зодчего советского периода Никиты Сергеевича Хрущева. Жил он недалеко от меня над кафе"Рассвет",
– то переименованного в "Цыганские ночи". Последнй раз я у него был лет шесть тому назад и тогда его Маней, а тем более Ваней и Даней ещё и не пахло. Дверь двадцатой квартиры, согласно пульса времени была бронирована. Немного успокоенный я нажал звонок. Мучил я его минут пять, пока окончательно не убедился в тщетности своих потуг. Выглянувшая из соседней квартиры старуха авторитетно мне посоветовала добиваться поставленной цели.
– Ты шибче, шибче жвони, дома он, как вчерась приехал, так и не выходил по сию пору. Шпит наверное, Жвони шибче.
– Бабушка, а к нему вчера кто
– нибудь приходил?
– А как же почитай сражу к нему и пришли, наверно не ушпел и раждеться.
– А кто приходил, вы их знаете?
– К няму многие ходют, ражве вшех упомнишь, ты жвони, шпит он.
– Напоследок сказала бабка и закрылась в своей конуре. Я осторожно потянул дверь и она послушно пошла за моей рукой. Вторая, деревянная вообще была распахнута настеж. В таких случаях у меня всегда начинает ныть сердце. С этой болью я и вошел в квартиру. Валентин действительно спал, но почему
– то в передней. Сидя на полу он неловко запрокинул голову и вывернул шею. Наверное живым спать в такой нелепой позе крайне затруднительно, но Валентину было решительно на это наплевать, потому что черные запекшиеся струйки на его лысом черепе говорили о том, что его прошили по меньшей мере две пули. Осторожно прикрыв дверь я спустился на улицу к автомату. Набрав номер я долго ждал ответа. Наконец раздраженный голос Ефимова сообщил что он слушает, но нужно быть полным идиотом, чтобы в субботний день звонить в такую рань. Терпеливо выслуша всю тираду я вежливо поздоровался.
– Какого черта!
– Пуще прежнего взорвался полковник,
– сам не спишь, дурью маешся и людям спать не даешь. Что тебе надо?
– Совета.
– Тогда я посоветую тебе идти к гребаной матери, и не возвращаться от туда никогда.
– потихоньку остывая по инерции орал будущий тесть.
– Алексей Николаевич, у меня к вам очень серьезное дело.
– Ладно, сейчас умоюсь и перезвоню.
– Я не из дома.
– Куда же тебя занесло в семь часов утра? К Валентину Дунаеву, может быть слышали о таком?
– И не только слышал! Козел он вонючий с авторучкой в заднице. Можешь так ему и передать, а при личной встрече, за ту поганую статью я лично отшибу ему голову.
– Очень сожалею, товарищ полковник, но вы опоздали. За вас это сделал кто
– то другой.
– Не понял. Что ты там мелишь, дай ка ему трубку.
– Да мертв он,
– теря терпенье закричал я,
– неужели вам это непонятно!
– Вот теперь понятно. Говори его адрес и жди бригаду. Я тоже сейчас подъеду. Любопытно взглянуть на него, когда он спокоен. Ты руками
– то там ничего не лапай, а то...
– Это вы мне говорите?
– Уже не скрывая злобы язвительно спросил я.
– Нет, твоему крякнувшему дружку,
– тоже желчно ответил он и бросил трубку. Не желая оставаться в долгу, я тоже съездил ему по морде телефоной трубкой. От злости ли, а может быть от вчеранего переутомления, или от дикой валькиной смерти, но меня вдруг начало колотить в буквальнам смысле этого слова. Крупная дрожь, отбойным молотком застучала в коленках ног и кистях рук. В ближайшем задрипанном ларьке я приобрел "самопальную" и тут же не отходя от кассы выпил добрую треть. Первыми прибыли полицейские и подобно своре борзых дружно меня обложив зло и добросовестно затявкали.
На мое счастье почти следом приехал Ефимов. Хмуро отогнав от меня всю эту стаю, он поспешил наверх к месту происшествия, где нас уже поджидала шепелявая старуха. Охая и крестясь она тут же засыпала нас вопросами, ответы на которые мы не прочь получить были сами.
– Бабушка,
– чуть оглядевшись спросил полковник,
– вы не слышали когда ваш сосед пришел с работы?
– Это почему не шлышала?
– Обиделась бабуся,
– што я тебе глухая? Очень даже шлышала. Половина шештого была. Я ужинать шобиралашь, а тут и он жамком жабренькал. Я подошла к дверям пошмотреть
– один пришел, али ш кем? Меня его жена попрошила, шоб наблюдала жа нем.
– Ну и что? Он был один?
– Пришел
– то один, да только шледом два мужика ему пожвонили. Я тогда и отошла от двери
– то. Мужики не бабы, чего буду понапрашну штоять, картошка оштынет. Ну а минут череж пять они от него и ушли.
– А вы не заметили в чем они были одеты, какого роста? Тонкие или толстые?
– А на что мне их замечть? Вот ежели бы бабы были, тогда конешно, а так...
– Спасибо бабушка, а вы выстрелов не слышали?
– Нет, не было никаких выштрелов, я не глухая.
– Спасибо, бабушка, до свиданья, если понадобитесь, то потревожим вас еще. Полковник только на серунду заглянул в квартиру, оценил труп и кажется остался недоволен настоящим состоянием Дунаева. Сцапав меня за рукав, он велел своим подопечным отнестись к осмотру со всей серьезнастью, а меня потащил по лестнице вниз, на свежий воздух.
– Ну, что ты скажешь на этот раз?
– Усаживаясь на скамейку перед подъездом резко, с издевкой спросил он.