Гончаров и смерть репортера
Шрифт:
– меслом. Видя с каким сожалением я отодвинул подшивку, Дунаев протянул сигареты.
– Ну что?
– А ничего интересного. За те статейки, которые он крапал в последнее время не убивают и даже не сжигают живьем. Копать надо в другом месте, если конечно твой домысел не бред сивой кобылы.
– Обижаешь, начальник, Нюх у меня пока ещё работает.
– Допустим. Ты мне вот что скажи, Валек. Приходилось ли вашей бухгалтерии оплачивать квитанции или счета из фотоателье?
– На такой вопрос нам лучше всего ответит сама бухгалтерия,
– Вот иди сам и спроси, а мне пока немного налей, Да побыстрее... Вернулся он скоро, по его сияющей лысине я понял, что мои предположения оправдались.
– Костя, поздравляю, ты попал не в бровь, а в глаз. Услугами фотоателье "Гелиос" регулярно, два раза в месяц пользовался Александр Старков, о чем свидетельствуют товарные чеки представленные им к оплате. Их номера, даты и суммы я выписал. Каждый месяц он грабил редакцию на полторы сотни рублей. А в год получается...
– Перестань тарахтеть. Получается замечательно, свою выписку засунь себе в зад, дай мне на пару дней настоящие квитанции и шепни мне его домашний адрес.
– А когда ты начнешь работать?
– Уже начал, можешь мне авансом выдать гонорар под будущий детективный роман с продолжением. И не забудь выписать аккредитованное удостоверение на имя раба божьего Константина. Первым делом я навестил фотоателье. И там меня ожидало очередное невезение. Рыжая, веснушчатая приемщица заказов, а она же по совместительству заведующая, с первых же слов приняла меня в штыки.
– Никаких негативов мы не храним, все возвращаем с выполненным заказом. Да и кто вы такой, чтобы требовать чужие пленки?
– А я и есть ваш бывший заказчик и негативы это мои. И ещё надо разобраться почему вы не удосужились мне их вернуть. Глядите, вот мои квитанции вырисанные вашей же рукой. Я постоянный ваш клиент, пора бы знать в лицо. Но если и дальше вы будете разговаривать со мной таким тоном, то нам очень скоро прийдется распрощаться. Рыжая дама совсем не хотела со мной расставаться, поэтому брезгливо взяв мои квитанции она углубилась в их изучение.
– А вот вы и неправы,
– после некоторого молчания, кокетлво возразила она,Я только первый день на приемке сижу, вместо приболевшей Тани, но чеки действительно наши. И поскольку вы являетесь нашим постоянным клиентом, то мы постараемся вам помочь. Пройдемте со мной.
– Буду бесконечно вам благодарен. Откинув плотную портьеру, она втолкнула меня в черную комнату.
– Господи, помоги! Темень
– то какая, прямо египетская. В такой темноте всякое может приключиться, а особенно с такой прелестной дамой как вы!
– Выдавил я незаслуженной ею комплимент.
– Хм, а Светка, между прочим, здесь по двенадцать часов вкалывает. Везет же молодым дурочкам! Им и молодость, им и приключения. Тоненькая девчонка, травившая свою юную жизнь закрепителями, проявителями и растворителями, в ответ на мою претензию, с сомнением покачала курносой головкой.
– Вы ошибаетесь, негативы
– нибудь их подевали. Поищите получше. Пленка должна быть у вас.
– Девонька, миленькая, я обязательно буду искать, но посмотрите и вы, может где
– то в загашниках и найдется. Вы ведь знаете характер моих снимков?!
– Если вы тот самый Старков, то да. С другими фотографами вас трудно перепутать, сплошные аварии, кровь и мертвецы. Я даже сначала отказывалась ваши материалы обрабатывать, до того жуткими они мне казались. Вы подойдите или позвоните ближе к концу работы, часов в шесть, может быть чего
– нибудь отыщу в пробах, хотя вряд ли.
– Постарайся, Света, я тебе за это принесу конфету. Объектом своего следующего посещения я избрал квартиру покойного, где сейчас, по моему предположению должны были копошиться его родственники. Дверь мне открыл здоровенный, сорокалетний детина, с бровями рыжими и густыми как шерсть на заднице мастодонта.
– Чего тебе?
– Спросил он неучтиво и дерзко.
– Может быть вы разрешите мне пройти?
– А кто ты такой?
– Я Гончаров, бывший сослуживец хозяина этой квартиры, а ты кто такой?
– Хрен морской, чего приперся?
– Поглядеть на морское чудо. Немного с ним поболтать.
– Сейчас ты у меня поболтаешь, Сейчас ты понюхаешь мое чудо. Забавно было смотреть как он на глазах наливается злобой. С удовольствием я наблюдал как его кулачище замахивается для сокрушительного удара. Пригнувшись в последнй момент я с глубоким удоволетворением заметил как кулак достиг цели, деревянного дверного косяка. После долгого, нечленораздельного воя, наконец послышался осмысленный, отборный мат. Подпрыгивая грубиян тряс окрававленной рученкой совершенно не обращая на меня внимания.
– Извини, братан, но так получилось. Не хотел я портить свою морду тебе на забаву. Теперь я могу войти?
– Входи, да закрой покрепче дверь, буду тебя калечить.
– Зря ты, парень, это придумал, у меня же черный пояс по борьбе с дураками.
– В подтвеждении своих слов я несильно ткнул его в горло и прошел в комнату. Если бы не всепроникающей запах гари, то в недавний пожар верилось бы с трудом. Кроме обоев, двери и пола, новые хозяева поменяли даже окна. Можно было представить, что здесь творилось полтора месяца назад.
– Ты что, мужик, сдурел?
– Ковыляя вслед, хныкал обиженный детина.
– Нет,
– заверил я его,
– это просто так, сугубо воспитательная профилактика перед началом задушевной беседы. Тебя как зовут?
– Колян я. Николай Григорьевич!
– А скажи
– ка мне, Николай Григорьевич, на каком основании ты находишься в квартире моего покойного приятеля?
– Живу я здесь. Чего пристал.
– И по какому же праву ты здесь живешь?
– Дык, это...Прописан я тут...Вот и живу.