Гончаров и женщина-убийца
Шрифт:
Полковник дождался, когда Валентина уйдет на кухню, и начал исподволь, вкрадчиво и льстиво:
– Слыхал я, опять ты в историю вляпался. Слыхал, будто намедни кукарекал ты с балкона одной смазливой бабенки.
– Плюньте в рожу тому, кто вам это сказал. Человек я семейный, степенный, занятый. Некогда мне по разным балконам ходить да по чужим бабам лазить.
– Я тоже так думаю, только вот следователь Немов на этот счет иного мнения. Врет небось. Придется объявить ему выговор, чтоб не клеветал на честных, непорочных мужей. Подходи завтра, мы ему это в глаза скажем.
–
– Мне тоже так кажется. У меня появилась мысль: а не подключиться ли тебе к этому делу?
– Это плохая мысль, к тому же бесплатная. Да и само-то дело не стоит выеденного яйца, подумаешь, старый пачкун загнулся во время полового акта.
– Насчет бесплатной ты помолчи, мне прекрасно известно, что к тебе приходил Иванов. Не коробку же конфет он тебе посулил.
– Конечно нет, он предложил дядюшкино яйцо, а я и своими обойдусь. Да и дело-то дохлое. Пойди разыщи эту брюнетку!
– А вот тут-то ты не прав, сегодня я разговаривал с областью и почерпнул кое-что интересное. Разговор был неофициальный, так что ты о нем сразу забудь.
– Уже забыл, давайте лучше выпьем. Не хочу я ничего слушать.
– Напрасно, дело тебе понравится, оно в твоем вкусе. Понимаешь, по области зарегистрирован ряд скоропостижных смертей, что само по себе не ново. Инсульт, инфаркт, болезни расхожие, но меня заинтересовало другое. В частности, три смерти схожи с нашим случаем. То есть умерло трое одиноких мужчин. Все они ранее перенесли обширный инфаркт, и все трое были состоятельными господами. Кроме того, у них отмечалась маска посмертного ужаса. Все трое померли в собственной квартире, и родственники отмечали недостачу многих ценных вещей.
– И все трое были охочи до баб?
– Вот этого я не знаю, но ты можешь поинтересоваться. Ну как?
– Не знаю, у меня забот полон рот, завтра кота в ветлечебницу везти надо.
* * *
"Гудом гудит утрамбованный наст..." С утра размышлял я строками Иосифа Уткина применительно к своей голове. Вчера я явно погорячился, в ветлечебницу идти не хотелось, да и жить тоже. Валентина лежала рядом, но и она настроения не поднимала. Она, очевидно, поняла, что я проснулся, так как бесцеремонно и грубо начала ко мне приставать. Мне не оставалось ничего иного, как отправиться в кошачий госпиталь.
Старый татарин сделал коту прививку, дал мне пузырек вонючего дегтя и потребовал сто тысяч.
– Креста на тебе нет, - упрекнул я его, отдавая требуемую сумму.
– Конечно нет, - радостно согласился он, - усыпить будет дороже.
– Я тебя сейчас самого усыплю, ты не стоишь даже кала моего любимого кота.
После перенесенной травмы животное спокойно лежало в котомке и даже немного присвистывало во сне. Слава Аллаху, Валентины дома не было. Я бодро продудел марш из "Аиды" и подумал, что было бы не лишним заняться самообразованием. Для этой цели я открыл книгу Ильфа и Петрова. Сюжет был занимателен, но углубиться в суть мне не дал телефонный звонок. Аккуратно отложив книгу, я снял трубку. Лучше бы я этого не делал.
– Добгый день, - поздоровался приятный грассирующий голос, - мне нужен Константин Иванович Гончагов.
– Он всем нужен, - заносчиво ответил я, - но только ни один идиот не звонит ему в двенадцать часов дня.
– Извините, но мне сказали, что вы спешите с обменом, вот я и позвонил. Я должен вселиться в вашу квартиру. Деньги я уже пегедал вашему адвокату, как договагивались, сто лимонов, но я бы хотел посмотгеть на квагтигу. У вас кганы не текут?
– Это у тебя крыша течет, хрен моржовый, что за ахинею ты несешь?
– Да-да, меня предупгедили, что вы неногмальный, но все документы у меня на руках, не извольте беспокоиться. Когда вы намегены съехать из моего помещения? Мне нужно туда поселить больную жену.
Наглецов я видел много, да и сам не подарок, но такого вопиющего хамства не видал отродясь. От возмущения я почувствовал, как галстук намертво перехватывает мой кадык.
– Фраер зеленый, - с трудом сглотнув слюну, я наконец-то обрел дар речи, - приходи, устрою тебе сказочный прием, свои ноги ты унесешь в портфеле.
– Хогошо, - ответил он, - я буду через полчаса.
Эти полчаса я провел как тигр в клетке, перебирая всевозможные варианты Валиной аферы. Ничего не состыковывалось. В любом случае моя подпись должна фигурировать. Но ее-то не было!
Наконец-то, на пятой сигарете, в дверь позвонили. Натянув старую боксерскую перчатку, чтобы удобнее было бить, я открыл дверь. Мои приготовления были излишними, потому что в свободном полете я достиг первого этажа. О страна, великая держава, изурудованная негодяями, доколь же будет продолжаться сие бесчинство?
"Крепкие парни, - подумал я, глотая кровавую слюну, - но почему они меня бьют?"
– Опять, что ли?
– Издалека донесся до боли знакомый голос. Юрка стоял прямо, как рапиру сжимая поводок, от которого умная собака уже освободилась. Костя, иди домой! Давай я тебя провожу.
– Отстань, кретин, вызывай наряд, у меня в доме творится черт знает что. Бригаду вызывай. Юрка, это не шутки, кажется, меня хотят убить!
Там чего-то били и крушили, мне было не до них, завернув голову в куртку, я уполз в кусты. Минут через пятнадцать меня оттуда достал Юрка. За шиворот выволок на всеобщее обозрение и менторским тоном объявил, что теперь я здесь не живу, но имею полное право привести себя в порядок у него дома.
Я еще не вполне понимал, что произошло, и заботливый приятель разложил все по полочкам.
– Костя, у него на руках обменный ордер, выданный на его имя, на имя Гольбрайха Ивана Ивановича. И документы, подтверждающие сделку, в полном порядке. Имеется расписка в том, что он передал деньги Валюхиному поверенному, некоему Труфанову, за покупку твоей квартиры. Так что пока не дергайся, а все обдумай. Я понял, что тебя обули, но спонтанно за это дело браться не следует.
– Конечно, - согласился я, накручивая телефонный диск, - когда тебя вышвырнут из собственной квартиры, я тоже прочту тебе успокоительную проповедь. Алле, Ванятка, тебе не кажется, что ты у меня загостился? Пора бы тебе и честь знать.