Гонка на выживание

Долгое пребывание в нью-йоркском автобусе, даже в нормальных обстоятельствах, заканчивается разочарованием.

Но когда этот автобус принадлежит оперативной группе полицейского управления, стоит у заполненной полицейскими баррикады и ты находишься там, потому что больше никто на свете не может спасти заложников от смерти, о планах на ужин нужно забыть.

Вечером в тот понедельник я никуда не попал. И, что гораздо хуже, ничего не добился.

— Беннетт,

Я слышал его уже семь с половиной часов. Он принадлежал девятнадцатилетнему гангстеру-убийце, известному как Ди-Рэй — на самом деле его звали Кеннет Робинсон, — основному подозреваемому в убийстве трех наркоторговцев. Собственно, он был единственным подозреваемым. Когда за ним приехали полицейские, он укрылся в гарлемском особняке, теперь обнесенном полицейскими баррикадами, и грозился убить пятерых членов своей семьи.

— Деньги в дороге, Ди-Рэй, — мягко сказал я через гарнитуру. — Я уже говорил тебе, что отправил Уэллса Фарго за бронеавтомобилем из Бруклина. Сто тысяч долларов в немеченых двадцатках лежат на переднем сиденье.

— Ты все время это твердишь, но я не вижу никакого бронеавтомобиля!

— Это не так просто, как кажется, — солгал я. — Бронеавтомобили ездят по банковскому графику. Их нельзя вызывать, как такси. Да и таких денег они не возят — чтобы их получить, требуется сложная процедура. И они застревают в пробках, как все машины.

Ситуации с заложниками требуют невозмутимости, и я неплохо притворяюсь спокойным. Не будь вокруг десятка полицейских, можно было бы подумать, что я выслушивающий исповедь священник.

На самом деле бронеавтомобиль Уэллса Фарго приехал два часа назад и стоял поблизости в укрытии. Я всеми силами старался удерживать его там. Проедь он несколько последних кварталов, и я потерпел бы неудачу.

— Шутишь? — рявкнул Ди-Рэй. — Не играй со мной, фараон. Думаешь, я не знаю, что меня ждет пожизненный приговор? Что мне нечего терять, если убью еще кого-то?

— Я знаю, что у тебя серьезные намерения, Ди-Рэй, — сказал я. — И я не шучу — мне этого совершенно не хочется. Деньги в пути. Может, тебе пока чего-нибудь нужно? Пиццу, газировку с сиропом? Слушай, там, должно быть, жарко, как насчет мороженого для твоих племянника и племянницы?

— Мороженого?! — выкрикнул он с такой яростью, что я содрогнулся. — Лучше делай свое дело, Беннетт! Если я через пять минут не увижу бронеавтомобиля, ты получишь труп.

Связь прекратилась. Утерев пот с лица, я снял ушную гарнитуру и подошел к окну полицейского автобуса. Из него был хорошо виден особняк Ди-Рэя на Сто тридцать первой улице, неподалеку от бульвара Фредерика Дугласа. Я поднял бинокль, навел его на кухонное окно и сглотнул, увидев на холодильнике магнитную держалку с детскими рисунками и портретом Майи Анжелу. Его племяннице было шесть лет, племяннику восемь. Моим детям столько же.

Поначалу я надеялся, что ситуация окажется проще, поскольку заложники были ему родными. Многие преступники устраивают такой отчаянный блеф, но сдаются, не причинив вреда близким, особенно малышам. Бабушка Ди-Рэя, восьмидесятитрехлетняя мисс Кэрол, находившаяся вместе с ними в доме, была влиятельной, уважаемой женщиной и руководила рекреационным центром и местным парком. Если кто и мог его остановить, так именно она.

Но этого не случилось, что было скверным признаком. Ди-Рэй уже доказал свою готовность убивать, и, разговаривая с ним в течение нескольких часов, я чувствовал, что ярость его нарастает, а самоконтроль слабеет. Он явно принимал крэк, метедрин или что-то еще и уже почти обезумел. Лелеял фантазию побега и готов был ради нее убивать.

Я помог ему создать эту фантазию и поддерживал ее всеми известными мне уловками, чтобы вызволить заложников живыми, — воскрешал родственные узы, сочувствовал и даже назвал ему свою фамилию. Но мои уловки и время себя исчерпали.

Я опустил бинокль и осмотрел площадку перед автобусом. За баррикадами и мигалками полицейских машин теснились передвижные телестанции и шестьдесят-семьдесят зрителей. Люди жевали бутерброды и снимали происходящее на сотовые. Дети школьного возраста носились на скутерах. Толпа казалась беспокойной, раздраженной, словно участники пикника, разочарованные долгим отсутствием фейерверка.

Я отвернулся от них, когда Джо Хант, начальник полиции Северного Манхэттена, откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул:

— Только что получил сообщение группы особого реагирования, — сказал он. — Снайперы считают, что нашли хороший прицел через одно из задних окон.

Я промолчал, но Джо знал, о чем я думаю, и посмотрел на меня усталыми карими глазами.

— Хоть там и дети, — продолжал он, — мы имеем дело с ожесточенным социопатом. Нужно привлечь опергруппу, пока у этих несчастных в доме еще есть какой-то шанс. Я вызываю бронеавтомобиль Уэллса Фарго. Свяжись с Ди-Рэем по телефону, скажи, пусть ждет. Потом компания «Консолидейтед Эдисон» выключит свет, и снайперы ликвидируют его с помощью прицелов ночного видения.

Джо поднялся на ноги и сильно хлопнул меня по плечу.

— Майк, извини. Ты превзошел сам себя, но этот парень наотрез отказывается жить.

Я пригладил волосы, потер глаза. Нью-Йорк стоит на одном из первых мест в мире по бескровному улаживанию ситуаций с заложниками, и мне очень не хотелось нарушать эту превосходную традицию. Но спорить с Хантом я не мог — Ди-Рэй даже не пытался помочь собственному спасению.

Осознав свое поражение, я кивнул. Теперь следовало думать о его семье. Ничего другого не оставалось.

Я слушал, как Джо Хант вызывает бронеавтомобиль и приказывает ехать к нам. Когда он покажется, я заговорю с Ди-Рэем в последний раз.

А пока мы вышли из автобуса подышать свежим воздухом.

На улице я услышал скандирование другой толпы — в дальнем конце квартала, перед строящимся домом на бульваре Фредерика Дугласа.

Через секунду я разобрал слова: «Боритесь с властью!»

Мы с Хантом недоуменно переглянулись. Полицейские находились здесь, чтобы спасти от смерти их друзей и соседей — в том числе двух маленьких детей и любимую всеми мисс Кэрол — и были плохими людьми? Этому району требовались новые образцы для подражания.