Гонки на выживание (Солдаты удачи - 2)
Шрифт:
– - Все люди были другие. Ни одного из тех, что были вчера. И как нам показалось, этих новых причины гибели Мефодьева интересовали меньше всего. Уж больно зорко они приглядывали за нашей работой.
– - Та-а-ак...
– - протянул Стенин.
– - Из них кто-нибудь тут вертелся?
– - Само собой... Вопросы разные, вроде как не по делу... Но мы их старались близко не подпускать.
– - Но все-таки кто-нибудь близко подходил? Ведь вы работали, могли и не заметить. Инженеры-сборщики переглянулись.
– - Конечно, -- сказал один
Их было одиннадцать -- все блестящие специалисты, виртуозы своего дела, по гроб жизни преданные этому огненному железу. Он знал их много лет и верил им всем.
– - Вы сделали все, что могли, -- сказал Стенин.
– - Благодарю вас. Как только немного оправимся и найдем какие-нибудь деньги, все будут премированы. А сейчас я хотел бы, -- он опять понизил голос, -- чтобы в цехе осталось не более трех человек.
Он указал на троих. И когда все ушли и они остались вчетвером -- четыре маленькие фигурки в белом в огромном пустом цехе, где вокруг все напоминало декорации фантастического фильма, Роберт Николаевич сказал:
– - Сейчас мы с вами проделаем чрезвычайно важную манипуляцию. Эти следователи, или кто они там, наверняка оставили пометки, чтобы эти блоки можно было различить. Мы должны эти пометки найти. Непременно. Возможно, это какая-то сущая мелочь, но мы обязаны ее обнаружить. Будем искать хоть до утра.
– - Но зачем, Роберт Николаевич?
– - Объяснять не стану. Но мы должны это сделать. Хотя бы в память о тех, кого убили позавчера.
– - Убили?!
– - его подчиненные ошеломленно смотрели на него.
– - Да, убили, -- сказал он.
– - А теперь приступим к делу. Двое осматривают этот блок, двое -- второй. А после меняемся местами.
Долго им искать не пришлось. На нижней внутренней поверхности металлической фермы, в которой был намертво закреплен один из гигантских зачехленных цилиндров, была прилажена на магните едва приметная черная коробочка. Нашедший, подозвав остальных, не без труда отделил ее от массивной металлоконструкции.
– - Ого! Сильный магнитик...
– - Понятно, -- осмотрев коробочку, сказал Стенин.
– - Наверняка микропередатчик. Легко установить, почти невозможно оторвать. Обнаружить, если не искать специально, тоже почти невозможно. Какой здесь блок -- движок или макет?
– - Здесь настоящий, -- сказал один из инженеров.
Стенин усмехнулся.
Сколько раз в детстве, еще в мальчишескую пору, начиная с чаплинских картин, он хохотал, когда герои фильмов, запутывая недругов и путаясь сами, менялись неотличимыми чемоданчиками или шляпными коробками. Теперь это была не комедия. Подменить требовалось не чемоданчик, и не затем, чтобы повеселить зрителей. Тут все было всерьез, и оттого -- удастся подмена или сорвется -- зависело, видимо, слишком многое, в том числе и его собственная жизнь.
– - А теперь, -- сказал Стенин, -- мы произведем маленькую рокировку...
По его приказу один из инженеров подъехал
– - Ну вот и все, -- сказал он.
– - Спасибо вам. Спасибо, что не задаете лишних вопросов. И вот еще что... Запомните -- если об этой рокировке хоть кто-нибудь узнает, все мы неизбежно отправимся вслед за Мефодьевым и Андреем Терентьевичем. И прежде всего я сам.
Они молча вышли из цеха, обменялись рукопожатиями и разошлись.
* * *
Как всегда летом на юге, ночь наступала внезапно, горсти сверкающих звезд рассыпались по черному небу, от Каспия повеяло прохладным ветром.
Разноязыкий шумный лагерь устраивался на ночлег у подножия горы, образуя на обширной площадке под густыми деревьями отдельные островки-становища: французы с французами, немцы с немцами, голландцы с голландцами... Российский лагерь -- два оставшихся экипажа из Москвы, один из Питера, автоприцепы поддержки и "джипы" руководителей команды -- оказался почти в центре площадки, так что вести за ним скрытое наблюдение было весьма затруднительно.
На исходе дня Артист уже успел свести знакомство со многими, в том числе и с членами российской команды и даже заполнил первую кассету путевыми заметками. Настроение у раллистов-россиян было кисловатое: о призовом месте уже давно никто не помышлял, лишь бы вконец не осрамиться, дотянуть кое-как до последнего этапа. Все устали, издергались, успели, как водится, переругаться, так что назойливые расспросы нахрапистого парня восторгов ни у кого не вызывали. Отвечали неохотно, глядя в сторону, и на всех лицах легко угадывалось желание послать его куда подальше.
А он все не уходил, все крутился со своими проводами и микрофонами, как бы между делом поправлял на груди карточку аккредитации, бесцеремонно залезал и усаживался в машины, короче говоря, как и все его ушлые собратья по ремеслу, давал понять, что он всюду и везде у себя дома.
Кончилось тем, что из одной из техничек, куда этот бойкий репортерчик тоже попытался было сунуть свой длинный нос, неспешно вышел голый по пояс двухметровый соотечественник и вплотную приблизился к нему. Толстенные мускулистые руки великана чуть ли не до плеч были в черных разводах машинного масла.
– - Не чувствуешь ничего?
– - с некоторой угрозой поинтересовался он у Семена.
– - То есть в каком смысле?
– - не без заносчивости вскинулся Артист.
– - А в таком, что достал ты уже всех, понял? Не до тебя тут. Устали люди, а ты жужжишь и жужжишь... Канай отсюда! Чтоб не видел я тебя больше!
– - Обидно, -- сказал Семен.
– - До чего же обидно. Мы с коллегами только ради вас вышли на эту чертову трассу. Можно сказать, единственные ваши болельщики. А вы, так сказать, меня мордой об стол? Спасибо!