Гонщик
Шрифт:
Вчера он снял номер в автоматизированном отеле на небольшом островке и заказал со своего терминала краску для кожи, краску для волос и цветные контактные линзы. Комиссар полиции Испанского архипелага слыл человеком злопамятным. А еще есть женщина, которую он столкнул в море с платформы, старая стерва наверняка его запомнила! Он просто не мог поступить иначе – но весь прежний опыт Саймона подсказывал, что «живое сырье» этого не поймет.
Внезапно он осознал, что может встать. Боль в мышцах не исчезла, зато стала выносимой, спазмы прекратились, зуд пошел на убыль. И это все?! Раньше одной капсулы мейцана хватало, чтобы почувствовать себя богом… а теперь он с одной дозы превратился всего лишь в нормального человека! Если в поле зрения появится Шидал, придется срочно глотать вторую капсулу. Саймон подозревал, что манокарец сумел разыскать его потому, что еще в Хризополисе засадил ему метку. Вопрос в том, где эта метка: на бронекостюме (если так, Саймон в безопасности, ведь костюм остался у Шидала) или на его теле? Второй вариант означал, что манокарец может прийти по его душу в любую минуту. Саймон в панике покосился на запертую дверь, но потом успокоился: Шидал наверняка выдохся после вчерашнего марафона, ему понадобятся по меньшей мере сутки, чтобы восстановить силы.
Номер был из дешевых, с откидной мебелью, заляпанным зеркалом над умывальником и крохотным санузлом. Саймон с горечью подумал, что он обречен всю жизнь скитаться по дешевым номерам и страдать от постмейцанового синдрома. Несправедливо. Потом пришла новая мысль, более приятная: он кого-нибудь ограбит – и тогда несправедливость будет устранена.
На исцарапанном столике лежали коробочки с красителями и линзами. Включив видеофон, Саймон потребовал у робота-коридорного два таза и полотенце (по пневмопроводу – он никому не собирался открывать дверь). Получив заказанные предметы, приступил к процедуре изменения внешности. Гримировался Саймон быстро и умело – в этом деле у него был большой опыт. Кожу покрасил в лимонно-желтый цвет, обработал лицо кремом-депилятором, добела высветлил свои темные волосы и брови, напоследок вставил под веки рубиново-красные контактные линзы из анизотропного пластика. Можно надеяться, что теперь многочисленные недруги его не узнают. Красные глаза придавали облику Саймона нечто демоническое – это ему понравилось; пребывая в почти хорошем настроении, он заказал скромный завтрак и включил телеэкран.
Ничего интересного. Мелькнула разоренная клумба в беседке-раковине, голос за кадром посетовал на вандализм неизвестного хулигана. Саймон ухмыльнулся: никто и не знает, что это его шутка! Поскольку он не чувствовал вкуса пищи, приходилось есть осторожно, придирчиво изучая каждый кусок (вдруг подсунули какую-нибудь дрянь, как вышло тогда с лимонным соком). На экран Саймон смотрел вполглаза. Вспомнилось, как девять лет назад его, начинающего телеведущего, обвинили в неэтичности и вышибли из «Всепланетных Ниарских Новостей». Истинная причина того, что все против него ополчились, крылась в профессиональной зависти: коллеги попросту завидовали его раскованности, его неотразимому обаянию! Последней каплей стал репортаж Саймона об аварии в подземке – недоброжелатели прицепились к его коронной фразе: «К сожалению, друзья, наши дорогие трупики – сейчас их покажут крупным планом – уже не смогут дать нам интервью!» Саймон понимал, почему именно эта фраза всех разозлила: потому что никто из коллег не смог до такого додуматься. «Талантливых людей всегда травят» – так сказал шеф «Перископа», предложивший ему новую работу. Саймон отставил пустую тарелку и грустно вздохнул: если бы можно было вернуться в «Перископ»…
– А теперь – вопрос! – объявила ведущая передачи.
С кончика ее алого ногтя сорвался маленький вопросительный знак – описав круг, он начал стремительно увеличиваться и вырос во весь экран.
– Вчерашний инцидент на дне рождения у комиссара полиции: что это было – роковая случайность или заранее спланированная провокация? Совпадение или дерзкий вызов?
Что?.. Значит, Саймон не только ударил комиссара, но еще и испортил ему день рождения?.. Что же с ним теперь будет?.. И ведь никто не поверит, что он сделал это не нарочно! Ему хотелось плакать.
Успокоившись, он дожевал безвкусную пищу, потом раздвинул жалюзи и оглядел окрестности: белесый склон, поросший пучками длинной светлой травы (отель стоял на дне неглубокой ложбины), зонтиковое дерево на гребне склона, около дерева возится, разрыхляя землю, синий паукообразный автомат. Все спокойно, не видно ни Шидала, ни полицейского комиссара. Саймон пересчитал оставшуюся в карманах мелочь, собрался с духом и шагнул к двери.
Глава 15
Спустя два дня после происшествия с бомбой Стив взял аэрокар и улетел к экватору – там, в необитаемом скалистом районе, была спрятана его космическая яхта. На яхте находился мощный компьютер, через который он мог подключаться к общей сети.
– Когда я это делаю, – объяснял он Тине, – машина превращается в придаток моего сознания. Терминал – я сам. Интероператоры надевают для этого специальные шлемы и принимают допинг, но я обнаружил, что шлемы и допинг вовсе не обязательны.
Вернулся он поздно ночью, усталый, но удовлетворенный.
– Поздравь меня – я нашел «Перископ»! Пришлось прощупать все терминалы, которые выходили на связь с Терезой Салкадо. Сразу после того как ее коттедж взорвался, кто-то залез в сеть и подчистил информацию – теперь впечатление такое, как будто у нее дома вообще не было компьютера. Профессиональная работа. Я стал искать с другого конца: кто с ней связывался в течение последнего года? И обнаружил кучу народа. А потом – самое интересное: я вычислил еще один терминал, у которого, если верить видимым данным, не было никаких контактов с Терезой Салкадо, но который зато нередко общался со многими из ее знакомых. Улавливаешь?
– Да. Скорее всего, это руководитель «Перископа». Он сам же Терезу и прихлопнул.
– Завтра сворачиваем базу, – Гонщик растянулся на своем матрасе. – Все, эксперименты закончены.
На протяжении двух последних дней он успешно выводил из строя все спрятанные бомбы, сбоев не было. В итоге у них не осталось ни одной исправной бомбы. Но еще больше Тину поразило то, каким образом он вышел на предполагаемого руководителя «Перископа». Она знала, что представляет собой всепланетная компьютерная сеть: океан информационных блоков, соединенных в сложные упорядоченные структуры, среди которых циркулируют более мелкие аморфные образования – их отследить труднее всего, а Стив как раз это и сделал. Его сжатый, последовательный рассказ наверняка не отражал даже тысячной доли реально затраченных усилий.
– Тебе удалось почти невозможное! Добиться такого результата за несколько часов может только гениальный интероператор…
– Или мутант вроде меня, – невесело отозвался Стив. – Учти, еще не доказано, что тот, кого я нашел, – глава «Перископа».
– Я хочу нанести ему визит. У тебя есть координаты?
– Ага. Пойдем вместе. Если «Перископ» связан с Генлаором, меня это тоже касается.
– Хорошо.
Гонщик лежал неподвижно и смотрел в потолок, потом вдруг спросил:
– Я не рассказывал тебе про ренгмари?
– А что это такое?
– Игра. Силарская. Они утверждают, что с ее помощью можно разобраться в любой социальной ситуации. Мне ее подарили, когда я обращался к ним насчет метки. Какого ты мнения о силарцах?
– Они мне всегда нравились.
– Очень любопытной была их реакция, когда я кое-что рассказал о себе. Пришлось – надо было объяснить, почему я не могу избавиться от метки простым способом. Когда я выложил, что я клон и подвергся воздействию генератора Мидауэра, мой собеседник заявил, что я обязательно должен получить терапевтическую помощь. Силарцы не пытались на меня давить, но уговаривали очень настойчиво. Я отказался, по двум причинам. Во-первых, сначала я должен разобраться с Генлаором, а потом уже заниматься чем-то еще. Во-вторых… я все-таки не рискнул признаться, что я не просто клон, а мутант с аномальными способностями. Неизвестно ведь, как они к этому отнесутся.