Гопак для президента(Аполитичный детектив)
Шрифт:
— Через час будет ракетный обстрел Белого дома!
— Какой обстрел?! Дивизия Дзержинского на нашей стороне, это тебе не хрен собачий.
— Десантники в городе. Десантники. Лебедь!
— Стреляют!
— Склиф забит ранеными!
— Кошмар на улице Язов!
А потом задавили троих ребят в тоннеле под Кутузовским, и Ромка Толоконников с циничной прозорливостью заметил: «Ну вот, теперь начнется. Сейчас из жертв дорожно-транспортного происшествия будем делать национальных героев. Очень своевременно ребята побежали через дорогу на красный свет. Без капельки крови — какая же свобода?»
Сюжет сменился, диктор от прошлого перешел к настоящему и рассказывал о событиях в Цхинвали. Денису на минуту показалось, что какой-то шутник перебросил его на машине времени в прошлое, которое он пытался забыть.
Такое же жаркое лето, усталые лица военных, беженцы. Стороны обвиняют друг друга в провоцировании конфликта. Многословное беспомощное блеяние международных наблюдателей с лейтмотивом кота Леопольда — «ребята, давайте жить дружно». Если заменить Южную Осетию на Приднестровье, Грузию на Молдову, а Цхинвали назвать Бендерами, все это он уже видел двенадцать лет назад.
Денис даже головой помотал, пытаясь стряхнуть наваждение.
— Неужели на самом деле ничего не изменилось? — сам себя ошарашенно спросил он. — Неужели они потратили двенадцать лет только на то, чтобы обзавестись сверкающей снаружи мишурой, а внутри все осталось как прежде?
Он не знал ответа. Пока не знал. И еще его неприятно покоробило это случайно вырвавшееся «они». Даже мысленно он не мог сказать «мы». Какое, к чертям собачьим, «мы», если он уехал и давно живет в другой стране? Но и в этом отстраненном «они» тоже было что-то раздражающе неправильное. Хотя отождествлять себя с людьми, живущими в России, Денис не мог. Не мог сопереживать им, не понимая их забот, волнений и тревог. Не получалось у него представить себя постоянно живущим в той же Москве. Хоть убей, не получалось! Но и в Америке он не чувствовал себя в доску своим. Не потому, что кто-то напоминал ему о месте рождения или быть «русским» мешало в жизни. Нет! Скорее всего, впитавшиеся с младых лет привычки превратились со временем в какие-то вторичные рефлексы, избавиться от которых невозможно.
Денис усмехнулся, поймав себя на философских размышлениях, однако вынужден был признать, что в ситуации с убитой Заинькой и во всем, за этим последовавшем, вел себя совершенно не по-американски.
Зазвонил телефон. Удивившись, Денис снял трубку, и женский голос приветствовал его на скверном школьном английском:
— Поздравляем вас с приездом в Москву.
— Спасибо, — недоумевая, ответил Денис.
— Две юные девушки хотят предложить для вас приятный отдых.
Денис уже понял, куда клонит звонившая, но решил послушать и сравнить с предложениями, которые ему приходилось выслушивать много лет назад в разных городах, куда его забрасывала судьба. Давно. Еще и прошлой жизни.
— Продолжайте, продолжайте.
Собеседница послушно затараторила заученный английский текст.
— У нас для вас есть садо-мазо, оральный и анальный секс, а также минет и… — на том конце провода зашушукались. Денис услышал шепот по-русски: «Наташка, как сказать „лягушачий минет“?»
Денис решил помочь девицам выйти из положения:
— Девочки, не напрягайтесь. Можно и по-русски.
— Фу, блин! Так он по-русски говорит! — обрадовались в трубке и уже без языковых проблем доступно объяснили, что могут предложить за обычную плату, что за дополнительную, а что пойдет бонусом, если он возьмет их оптом.
— А что это такое — «лягушачий минет»? — поинтересовался Денис, впервые услышав этот термин.
— Приглашай в гости, узнаешь. Ну как?
— Не получится, — без сожаления сказал Денис. — Спасибо, девочки. Как-нибудь в другой раз.
Он положил трубку. Сервис становится навязчивым.
Глянув на часы и произведя несложные арифметические вычисления, Денис взял свой мобильник и нажал кнопку автоматического набора номера телефона, который Славик Зинчук обязался поднимать в любое время дня и ночи. Обещания Славик не нарушил. После радостных воплей он сообщил приятелю, что пока его никто не хватился и не ищет, а потому душа Славика спокойна за внесенный залог.
— Про деньги, — уточнил он на всякий случай, — шутка юмора.
— У Олега все в порядке? — спросил Денис, беспокоясь о Куприянове, уж очень активно участвовавшем во всем, что происходило в последние дни.
— Утверждает, что за ним наблюдают, — отозвался Славик. — Почему-то я ему верю. Мне и самому показалось, что в городе за мной был «хвост»…
— Ладно. Вы там поаккуратнее, — посоветовал Гребски. — Не нарывайтесь. Скромнее будьте.
— Будем, — заверил его Славик. — Ты сам поаккуратнее. Как Москва?
— Как всегда, — усмехнулся Денис. — Интенсивно способствует росту энтропии во Вселенной.
Пока он раскладывал вещи и одевался, проститутки звонили еще несколько раз, причем, судя по голосам, разные. Откуда узнали номер? Понятное дело: нормальный приработок для дежурных по этажам и других заинтересованных лиц. Сначала Денис отказывал вежливо, а последний раз послал назойливых барышень по-русски так далеко и виртуозно, как только мог.
Прошлый опыт возвращался, причем очень быстро. А вот восторженная приподнятость куда-то исчезла.
В издательство Денис отправился на метро, тем более что линия была прямая, всего три остановки. На улице он не то чтобы жадно, но с интересом всматривался в прохожих, стараясь обнаружить происшедшие перемены. И с непонятным чувством осознавал, что перемен не так уж и много. Одеваться люди стали несравненно лучше, а вот улыбок на лицах как не было, так и нет. Впрочем, москвичи всегда были суетливо-озабоченными. Зато хороших машин стало много больше, причем не старья, а моделей последних лет, дорогих и престижных.
На станции метро он сунулся в окошко кассира, протянул деньги:
— Два, пожалуйста.
— Чего два?
— Два жетона, — уточнил Денис.
— Мужчина, вы с дуба упали? — раздраженно осведомилась женщина в окошке. — Какие жетоны? Понаехали тут…
Ага, еще одно нововведение. В конце концов он получил от недовольной кассирши пластиковую карточку на две поездки. Ну надо же!
Метро совершенно не изменилось, разве что милиции стало больше, исчезли урны, да по обеим сторонам эскалатора на стенах появились рекламные щиты. А вот запах остался тот же, неподвластный внешним переменам.