Горчаков. Титулярный советник
Шрифт:
Он схватился за ручку с такой силой, будто собирался не просто открыть дверь внутрь, а вообще сорвать ее с петель. Но «закапризничавший» механизм на этот раз поддался исправно, без малейшего усилия. От неожиданности Хриплый провалился вперед и потерял равновесие.
Пистолет больше не упирался мне в бок.
Пора!
Отпрянув где-то на полшага, я левой рукой накрыл холодные пальцы, отводя смертоносное дуло еще дальше вниз. А правой схватился за шею Хриплого под челюстью – и всем своим весом впечатал голову в дверной косяк.
Удар получился неожиданно сильным – таким, что хрустнуло то ли дерево, то ли вообще кости черепа. Кольт с негромким стуком упал на ковер – а я уже затаскивал его незадачливого владельца в комнату охраны.
– Простите, ваше благородие, – проговорил я, скручивая Хриплому руки телефонным проводом. – На сегодня революция отменяется.
Юсупов действительно отправил нас в комнату охраны. Самих безопасников здесь, конечно, уже не было: наверняка все они до одного остались лежать на первом этаже вперемежку с трупами террористов. Оружейный шкаф оказался пуст – зато на столе остался забытый кем-то в спешке пистолет.
Не привычный наган или кольт, а довольно редкая штука – здоровенный немецкий маузер. Раньше я видел такой только в коллекции у Андрея Георгиевича. Длинное тонкое дуло, деревянная рукоять, магазин перед спусковой скобой. Чисто армейская штуковина – слишком громоздкий, чтобы носить в кобуре под пиджаком или курткой, мощный и тяжелый. Но, как говорится, за неимением…
С Хриплым я разделался без шума – так что самым разумным с моей стороны было бы убраться подальше, найти другой выход из этого крыла дворца, спуститься на первый этаж, отыскать городовых, рассказать им все, что знаю… может быть, даже понаблюдать за штурмом зала из безопасного места.
Но на это уйдет явно больше отведенных Хриплым десяти минут, половина из которых уже и так позади. И кто-нибудь – скорее всего, тот самый генерал с пышными седеющими усами – получит пулю. Прямо в увешанную орденами грудь.
– Слабоумие и отвага… – вздохнул я, засовывая кольт» с маузером за ремень брюк сзади. – Вот наш девиз.
Дорога обратно по коридору заняла примерно минуту-полторы. Я специально возвращался помедленнее, оттягивая неприятный и – чего уж там – откровенно страшный и опасный момент. Шагал, волоча ноги по ковру, но ничего похожего на эффективный и вменяемый план в голову так и не пришло. Так, наброски и схемы, в которых три четверти успеха зависело от всемогущего случая.
Повезет – не повезет.
Когда я вошел, на меня смотрели все. Шестнадцатилетний юнкер с дрожащими губами покинул зал под конвоем – и вернулся один. На мгновение вокруг стало так тихо, что я слышал только собственные шаги – раз, два, три, четыре…
Видимо, сработал эффект неожиданности. Террористы дали мне пройти чуть ли не до самой середины зала и только потом дружно направили стволы винтовок в мою сторону. Некоторые, правда, тут же развернулись обратно – стоило военным чуть податься вперед.
– Куда?.. Стоя-я-ять! – громыхнул коротко стриженый здоровяк с разбитым в кровь лицом. – Какого?..
– Прошу вас, выслушайте меня, судари! – Я продолжил идти вперед, на ходу поднимая руки. – Все закончилось! Ее Императорское Вели…
– Стой, зараза! – Стриженый рывком перевел ствол на меня. – Кому сказано! Чего ты мелешь?..
– Все закончилось судари! – громко повторил я, замирая на месте. – Ее величество выслушала ваши требования. Завтра же будет созвано внеочередное собрание Государственного совета.
– А где… Муравьев? – Похоже, стриженый не смог сразу вспомнить фамилию вожака. – Что с ним?
– После разговора с ее величеством ваш предводитель сдался полиции. – Я понимал, что несу откровенную пургу, но остановиться уже не мог. – Всем, кто по своей воле сложит оружие, обещано… обещан справедливый и снисходительный суд!
Я чуть было не ляпнул «помилование» – но на это из террористов не повелись бы даже самые скудоумные. А вот вариант с лояльным судом, оставлявший хоть какую-то надежду на замену виселицы каторгой или тюремным заключением, похоже, сработал. Да еще и оказался настолько убедительным, что поверил даже кто-то из заложников. Несколько женщин облегченно вздохнули. Военный, стоявший ко мне ближе всех, выругался себе под нос, террористы растерянно переглядывались…
И я на мгновение даже успел поверить, что ничего уже не случится. Но у ее величества судьбы, видимо, были на этот вечер другие планы.
– Да хрен вам всем, я на такое не договаривался. – Стриженый вдруг вскинул винтовку к плечу и прицелился в меня. – Выкуси, падла!
На мое счастье, он проделывал все это куда медленнее тренированного солдата. Когда громыхнул выстрел, я уже заваливался вбок, уходя с линии огня и одновременно выдергивая из-под кителя оба пистолета. Нечего было и думать зараз уложить все два с лишним десятка террористов – на это попросту не хватило бы патронов.
Но есть еще «глушилка». И если здоровенному куску металла с запредельным плетением обычными пулями не навредить – кроме него внутри сумки еще мотки проволоки, электромагнитый контур… какой-нибудь ключ-замыкатель, в конце концов!
Так что я просто лупил с двух рук в стоявшую в самом центре кучки террористов сумку. И только краем глаза видел, как упал сначала стриженый, потом тот, что держал провод с кнопкой… потом еще кто-то. Один из военных рванулся вперед – и тут же сложился пополам и свалился на пол, прижимая к животу руки. Визжали женщины, где-то звенело битое стекло, трещали винтовки. Гремели двери за спиной: похоже, шли на приступ городовые. Кто-то кричал, падал на пол, прятался за столами…
А я все стрелял и стрелял – пока не кончились патроны.
Кольт напоследок лягнул так, что стало больно запястью, – и замер с отведенным назад затвором. Но мне больше не нужны были ни патроны, ни даже оружие: с последним выстрелом «глушилка» все-таки не выдержала и сдохла, и я почувствовал, как тело наполняет привычная мощь Одаренного. Родовая магия будто наконец прорвала плотину – и с яростным бурлением занимала положенное ей место.
– Щиты! – заорал я, разом накидывая на себя все известные мне виды колдовской брони. – Поднять Щиты!