Гордая любовь
Шрифт:
– Рональду Абердину, – подсказала Либби. – Но, Ремингтон, я не могу позволить…
На сей раз он развернул ее к себе лицом, заставив слегка откинуть голову так, чтобы заглянуть девушке в глаза.
– Ты не можешь, согласен, но мы – можем. Речь идет о нашем будущем. Твоем, моем и Сойера. Мы – одно целое, и мы поставим это ранчо на ноги.
В глазах Либби заблестели слезы, ей показалось, что он заглянул прямо в ее прошлое, увидел, какой испуганной и одинокой она себя чувствовала время от времени. Ремингтон хотел, чтобы она забыла об этом. Он хотел, чтобы отныне все в ее жизни складывалось
Либби неуверенно улыбнулась.
Уокер чмокнул ее в кончик веснушчатого носа, выпрямился и сказал:
– Итак, мисс Блю, нам необходимо распланировать кое-что на будущее. Когда мы должны подвезти продукты Мак-Грегору?
– Скоро, но, Ремингтон, твоя нога… Ты уверен, что тебе следует…
Он усмехнулся.
– Ты всегда будешь так трястись надо мной, Либби?
Ответ Либби заглушил неожиданный крик зовущего на помощь Сойера. Ремингтон и Либби резко повернулись в ту сторону, откуда доносился звук, и увидели только облако пыли, поднимающееся над обрывом.
– Сойер! – Либби бросилась к краю. Ремингтон отстал от нее всего на один шаг.
Схватив Либби за руку, Уокер посмотрел вниз и быстро обнаружил мальчугана: тот словно прилип к отвесной стене, стоя на огромном корне дерева, выступающем наружу из каменистого склона горы. Казалось, Сойер едва держится на узенькой полоске дерева.
– Сойер, ты ушибся? – окликнул Ремингтон паренька.
Мальчик медленно поднял голову кверху и посмотрел на Уокера.
– Не-нет. Я… К-кажется, не-нет…
– Держись. Сейчас мы тебя оттуда вытащим. – Ремингтон взглянул на Либби, побледневшую словно полотно. – Сядь, – сказал он девушке, испугавшись, что она упадет и последует за своим малышом. Когда Либби послушно исполнила приказ, Ремингтон поспешил к Сандауну. Сняв с седла веревку, Уокер подвел коня к обрыву.
– Сойер, я сейчас сделаю из веревки петлю и спущу ее тебе. Ты должен ухватиться за нее и натянуть на себя так, чтобы она прошла у тебя под мышками, ладно? Ты меня понял?
– Угу.
– Ремингтон! – прошептала Либби со страхом.
Он не позволил себе даже оглянуться на девушку, завязал веревку, затянул узлы, несколько раз их проверил. Обмотав один конец веревки за луку седла Сандауна, он снова подошел к краю обрыва и посмотрел вниз.
– Вот веревка, Сойер. Не пытайся до нее дотянуться, дай я подведу петлю к тебе… О’кей. Она у тебя прямо над правым плечом. Протяни одну руку и постарайся схватить ее… Сойер? Ты меня слышишь?
– Я… Я не могу… отцепить руку.
Словно для того, чтобы усугубить опасность, нога Сойера вдруг чуть не сорвалась с корня, вниз полетели мелки камушки.
Либби потянулась вперед и вцепилась Ремингтону в руку.
– Он слишком напуган. Он не может пошевелиться. – Девушка встала на ноги. – Подними веревку, Ремингтон. Тебе придется спустить меня вниз за ним.
– Тебя! – Уокер повернулся к Либби.
– Да, меня. – Ни в голосе, ни во взоре Либби не осталось и следа страха. – Хочешь ты или нет, но тебе пока следует поберечь ногу. К тому же я гораздо меньше и легче тебя. Тебе и Сандауну будет намного проще вытащить наверх меня и Сойера.
Ремингтон хотел возразить, сказать, что запрещает ей спускаться вниз, болтаясь над пропастью, и рисковать жизнью, но не смог, потому что понимал: Либби права.
Девушка наклонилась вперед.
– Держись, Сойер. Сейчас я спущусь за тобой. Просто держись пока покрепче.
Когда Либби начала опускаться вниз, веревочная петля врезалась в ее тело сквозь рубашку. Едва дыша, она слышала, как в ушах отдается стук ее собственного сердца. Если уж ей было так страшно, хотя Ремингтон надежно обвязал ее веревкой, легко было представить себе, как же испуган мальчик, удерживающийся над обрывом только благодаря слабеньким, готовым вот-вот обломиться корешкам.
Либби заговорила как можно спокойнее:
– Я уже совсем близко, Сойер. Ты меня видишь?
– Да. Да, я т-тебя в-вижу, Либби.
– Хорошо. Следи за мной и не бойся.
Она продолжала медленно спускаться вдоль обрывистой стены, крепко ухватившись за веревку. Никогда прежде Либби не задумывалась, какая же непрочная штука конопляная веревка. Как же она выдержит не только ее вес, но и вес Сойера? Либби напомнила себе, что именно такой веревкой останавливают разъяренного быка или мустанга, но эта мысль не слишком ее утешила.
Правда, когда она заговорила снова, голос ее звучал по-прежнему спокойно:
– Вот и я, Сойер. Как раз рядом с тобой.
Мальчуган взглянул на Либби и попытался пошутить:
– Заждался я тебя, Либби.
– Знаю-знаю. – Либби ободряюще улыбнулась Сойеру. – Сейчас я обхвачу тебя руками, вот так. – Девушка прижала к себе спину мальчика и обвила его руками. – Теперь отпусти корень и ухватись за веревку… Ну давай! Я тебя держу.
Либби уже показалось, что Сойер так и не решится разжать руки, когда вдруг почувствовала вес тела мальчика. Не дожидаясь объяснений, Сойер обхватил талию Либби ногами, чтобы девушке было не так тяжело его держать.
– Давай, Ремингтон! – крикнула Либби.
Она заставила себя не смотреть на веревку, прочность которой не внушала ей доверия. Не хотела Либби смотреть и наверх, потому что знала, что расстояние до края обрыва покажется ей раза в два больше, чем на самом деле.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем перед глазами Либби появилась ровная поверхность плато. Она увидела, как Ремингтон отводит Сандауна все дальше. Никогда прежде Либби не наблюдала более приятной картины.
– Вот мы и на месте, Сойер, – прошептала девушка, слегка подталкивая мальчугана, помогая ему выбраться. Еще мгновение спустя Либби уже лежала рядом с Сойером, прижимая его к себе и ощущая огромное облегчение. – Никогда больше не пугай меня так, Сойер Диверс. Ты понял?
– Не буду.
Либби разжала крепкие объятия и села. Рядом с ними опустился на колени Ремингтон.
– Ты в порядке, Сойер? – спросил Уокер. Мальчик кивнул.
Ремингтон повернулся к Либби.
– А ты?
– Я – прекрасно.
И тогда Ремингтон, крепко обняв Либби, притянул ее к себе и прошептал:
– Ты удивительная женщина, Либби Блю. – Он поцеловал ее и добавил: – Давайте поедем домой.
19
– Проклятье! – проревел Нортроп, вчитываясь в телеграмму, которую сжимал в руке. Ураганом вырвался он из своего кабинета и влетел в гостиную, где Анна сидела за рукоделием.