Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)
Шрифт:
Похоже было, что католическое духовенство и польские помещики проиграли языковую борьбу, но они еще пытались что-то сделать, чтобы сохранить как можно более тесные контакты с католическим крестьянством, несмотря на его постепенное отдаление. Ф.Ф. Витте, назначенный в сентябре 1862 г. на должность попечителя Киевского учебного округа, отверг предложение киевского предводителя дворянства А. Хорватта 547 о назначении католических наставников в начальные православные школы. Он ответил, что это могло бы подорвать доверие родителей: «Эта мера неминуемо возбудит в крестьянах сомнение относительно направления школ в духе православия и русской национальности… Наконец, допущение ксендзов в народные школы будет иметь еще то важное неудобство, что они училища, назначенные Правительством для оживления в сельском населении здешнего края сознания Русской национальности, внесут польский язык, чего более чем в каком-либо другом учебном заведении следует опасаться в народном училище». В конечном итоге Витте желал, чтобы малолетние католики ходили к ксендзам, но не желал допускать ксендзов в русскую школу. Но генерал-губернатор не одобрил никаких конкретных мер 548 .
547
Известен в русской традиции как Александр Александрович Горватт. (Прим. пер.)
548
Ibidem. Оп. 811. Спр. 255.
Некоторые католические священники, как, например, Остапович, о котором идет речь в рапорте полиции Ольгопольского уезда от 14 ноября 1862 г., пытался оказать давление на старшину волости, чтобы тот отделил от православных католических учеников, воспитанием которых он хотел заняться лично. Однако полиция отказала ему в такой возможности, т.к. это можно было бы приравнять к созданию школы (таких учеников было десять). «А при том, – писал уездный начальник полиции, – что подобного рода школы, как дано мне знать предписанием Г. начальника губернии от 31 минувшего октября, учреждаются по действиям тайного общества с целью развивать польский фанатизм через взаимные отношения воспитанников с крестьянами…» Кроме того, полиция давно замечала за Остаповичем «допущение в духовных речах намеков к возбуждению польской национальности» 549 .
549
Ibidem. Оп. 810. Спр. 182.
Исчерпав все аргументы, епископ К. Боровский использует последний шанс, чтобы сохранить тонкую нить, связывающую – обратим внимание – лишь 1/6 часть крестьян с Польшей. Его попытка хорошо иллюстрирует господствовавший консервативный дух и стремление скорее на расстоянии поддерживать национальное и религиозное верховенство, чем сделать возможными перемены в социальном статусе крестьянства. В период нарастания революционной волны польский епископ наивно верил, что царские чиновники захотят прислушаться к нему.
Итак, 10 ноября 1862 г. в письме на имя Васильчикова Боровский писал, что его, как и правительство, беспокоит распространение вредных идей. Поскольку в большинстве случаев русские учителя, подготовленные в царских университетах, оказываются опасными социалистами, то крайне простой и уместной мерой было бы, по его мнению, привлечь в народные училища церковных сторожей, ризничих, органистов, которые бы обеспечивали начальную подготовку и учили катехизису. Вот о чем думает польское духовенство на Правобережной Украине в то время, когда в Варшаве поляки, преисполненные патриотических идей, готовятся к восстанию против царя. Епископ предлагал царским властям сотрудничество в борьбе с «вредными идеями» ради сохранения небольшого и ограниченного влияния на горстку крестьян. Боровский убеждал, что можно доверить католическим деканам выбор учителей, которые, что крайне важно, «люди простодушные, чуждые новым теперешним идеям, избираемые из среды чистосердечного народа…» 550 .
550
Ibidem.
Письмо не было прочитано адресатом: Васильчиков умер, а генерал-губернатором был назначен генерал Н.Н. Анненков, старик, несколько впавший в детство (интересно, что его дочь была замужем за графом Э. – М. де Вогюэ, в будущем прекрасным популяризатором русской литературы во Франции). Киевский митрополит поспешил сразу же убедить нового генерал-губернатора в том, что поляки и в дальнейшем стремятся в своих интересах использовать просвещение люда. В качестве примера он ссылался на мирового посредника в Бердичеве, Хейне, который, распространяя буквари, «стремится к усилению польского элемента на счет русско-православной народности». Митрополит советовал его «от сей должности устранить» 551 . Вместе с этим посредником были уволены и поляки – школьные учителя, которые не придерживались инструкции от 11 мая 1862 г.
551
ЦДІАУК. Ф. 442. Оп. 811. Спр. 255 – Рапорт викарного киевского митрополита киевскому генерал-губернатору от 25 января 1863 г.
9 февраля 1863 г. Анненков рекомендовал гражданским губернаторам трех губерний начать безжалостное преследование польских школ, на которые вновь стали смотреть как на признак деятельности тайных обществ 552 , а 26 февраля он выслал в Министерство внутренних дел отчет гражданского губернатора Киевской губернии П.И. Гессе со списком семнадцати приходских католических школ этой губернии, в которых учился 221 украинский ребенок 553 . Власти не обратили внимания на жалобу Боровского от 14 марта 1863 г. в связи с отрешением от должности шести католических священников в Волынской губернии. К тому моменту полиции уже было известно, что восстание в Варшаве угрожает перекинуться и на Правобережную Украину. Полиции не было известно, что польские помещики в этих трех губерниях не склонны прислушиваться к призывам из Варшавы, что они препятствуют распространению среди украинского люда написанной в Варшаве «Золотой грамоты», в которой давались абсолютно нереальные обещания – мол, получив волю, поляки дадут крестьянам больше свобод, чем царь 554 . Несколько вялых и не связанных между собой выступлений повстанцев (к этому вопросу мы еще вернемся) в мае 1863 г., которые могли создать впечатление, что восстание распространилось на Украину, были разгромлены царскими войсками, так что после этих событий уже не могло быть и речи о культурных контактах между помещиками и крестьянами.
552
Ibidem.
553
ЦДІАУК. Ф. 442. Оп. 810. Спр. 182.
554
Факсимиле «Золотой грамоты», напечатанной кириллицей, опубликовал Олехнович (см.: Olechnowicz J. Polska my'sl patriotyczna. S. 32). Об обоснованном недоверии поляков на Украине к самим украинцам во время восстания см.: Kieniewicz S. Powstanie styczniowe. S. 297-300, 498 – 499 (в особенности).
1 мая 1863 г. волынский полицмейстер предложил Анненкову «воспретить вовсе обучение мальчиков при приходах или же дозволить таковые только при духовных семинариях для обучения служению при алтаре». В тот же день генерал-губернатор издал это предложение в форме приказа. Отныне по всей Украине было запрещено изучение католического катехизиса. Приказ будет оставаться в силе на протяжении десятков лет 555 .
Как показал А. Миллер, русско-польский конфликт прямо отразился на решении «украинского вопроса». Царская власть не была в состоянии развить русское образование среди украинского народа. А каким образом в историографии описываются польско-украинские отношения в этот период? Польская историография питает определенные иллюзии насчет существовавшей будто бы возможности объединения шляхты и крестьянства в борьбе с царизмом. Так, Стефан Кеневич, автор основательной работы о восстании 1863 г., пишет, что «одной из основных причин падения Национального правительства [правительство Польского восстания в Варшаве. – Д.Б.] было то, что польское восстание не охватило крестьянские массы Украины и Белоруссии» 556 .
555
ЦДІАУК. Ф. 442. Оп. 811. Спр. 255.
556
Kieniewicz S. Powstanie styczniowe. S. 703.
Спрашивается: каким образом могли украинские крестьяне солидаризироваться со своими помещиками, которые, преследуя свои собственные интересы в 1863 – 1864 гг., только и думали о сохранении неограниченной барщины во всей ее жестокости? С. Кеневич, описывая последнего руководителя восстания Ромуальда Траугутта, пишет, что ему предстояло решить самую «сложную проблему, которую приходилось решать польскому народу», – проблему объединения с украинским крестьянством. На самом же деле к этому моменту проблемы как таковой уже не было. Поражение поляков было предрешено. Парижская эмиграция не хотела этого признавать, а предостережения Северина Гощинского, изложенные в книге «Король старого замка» (1842), и призывы нескольких членов «Общества Умань», созданного в 1835 г., после раскола польского демократического общества, не были услышаны. Т. Бобровский указывает на то, что в 1863 г. крестьяне были на стороне царских властей, мечтая, как правило, лишь о грабеже поместий.
Однако не все из малочисленных польских повстанцев в этих губерниях в 1863 – 1864 гг. были закоренелыми сторонниками барщины. В воспоминаниях анонимного автора читаем: «Крестьяне связали нас и так привели в волость. Может показаться странным, что мы позволили связать себя, как баранов, хотя при нас было оружие. Следует понимать, что мы давали клятву не применять в Руських землях оружие против крестьян, и были готовы погибнуть сами, чем пролить кровь наших заблудших братьев. Мы надеялись, что в будущем сможем доказать, что они ошибались, и объяснить, что Москва, а не мы, их враг». Однако крестьяне так и не увидели разницы, они «все собрались, привезли телеги, посадили нас на них, приставив к каждому часового. Они все ехали верхом, окружив со всех сторон телеги… Волосы встают дыбом от одной мысли, какие кошмары они позволяли себе творить, и кто бы мог подумать, что сельские бабы окажутся хуже и злее мужиков? Они так варварски обходились с мертвыми телами, что ни в одном языке не найдется слов, чтобы описать подобное!» 557
557
Rok 1863 na Ukrainie. Pamietnik nieznanego autora / Oprac. E. Kozlowski. Krak'ow, 1979. S. 50 – 52.
Многие из лагеря «красных» изначально понимали, что польское восстание на Украине было обречено на поражение. 19 июля 1862 г. молодой Эммануэль Мошинский, отдыхавший летом в Подольской губернии, писал отцу:
Люд не знаю, потому что познать его не могу, не зная языка. Граждан не знаю, поскольку немногих довелось встретить, кроме как на именинах пана Липковского, но ни к одному из них я не проникся чувством симпатии и не проникнусь впредь. Я нахожу, что из-за излишней заботы о собственном кармане они забыли, что являются единственными представителями Польши в этом крае, что каждый из них должен был в своем имении превратиться в эмиссара, способствующего братанию и просвещению люда, что пошло бы на пользу Польше, а они были тиранами и палачами люда и слугами врагов. Они придерживались патриотизма, пока он не касался их карманов, а любовь к люду прославляли до тех пор, пока она не препятствовала барщине и проявлению их тирании. Теперь же они выступают против той молодежи, которая начала, может быть и поздно, просвещать люд и растолковывать ему права человека. Их зовут хлопоманами, приписывая им жутчайшие преступления; одни пристыжены тем, что вместо них патриотизм проявили более молодые, другие же напуганы грядущим наказанием, во всех отношениях оправданным.