Гордость и профессионализм
Шрифт:
“… Ты ведь будто мечта …”
Его голос немного сорвался, и я улыбнулась, не в силах сдерживаться больше, но он исправился, как профессионал. Было совершенно очаровательным увидеть его столь уязвимым перед множеством незнакомцев. Я заметила капельки пота на его лбу.
Хорошо.
К сожалению, я все еще была на работе, мне нужно было обслуживать столики, так, что я повернулась, но увидела Роуз, - она мило беседовала с посетителями, одновременно убирая тарелки.
Эсме и Элис, эти подлые существа, подлые и скрытные, они пришли сюда на шоу. Элис улыбнулась и помахала мне,
Я взглянула на другие столики – бокалы были полны, казалось, они ни в чем не нуждались. На самом деле, люди просто пялились на парня в баре и слушали его душевное пение.
Я с радостью последовала их примеру и посмотрела на Эдварда, который все еще наблюдал за мной. Я заметила, каким бледным он был, как исхудал, темные круги под печальными глазами сильно выделялись на фоне белоснежной кожи.
И вдруг меня захлестнула необходимость утешить его, обнять крепко, а затем потащить домой и заняться с ним любовью. Ему тоже было больно. Не я единственная страдала, но вместо того, чтобы радоваться этому факту, я почувствовала себя ужасно. Я любила этого мужчину, я не хотела, чтобы он страдал. Просто потому, что он человеческое существо, да и причинил боль мне, очевидно, не по собственной воле, я не могла желать ему страданий. Мне была отвратительна даже мысль об этом.
Когда речь идет о любви, разве мы не должны учиться прощать? Разве прощение – это не одно из деяний любви? Разве это не значит, что, даже причиняя боль друг другу, мы должны научиться преодолевать все препятствия?
Он сделал последние несколько аккордов и снова затих. Я подождала целых три секунды, прежде чем броситься к нему; он быстро отложил гитару, ожидая, что же я сделаю дальше, и раскрыл руки как раз вовремя, чтобы поймать меня в своих объятиях.
Сила его объятий была лучшим доказательством того, что он никогда не хотел меня отпускать, я почувствовала запах Эдварда впервые за две недели, я потонула в нем, в этом родном запахе мускуса и дождливого леса – так пах лишь он. В моих глазах стояли слезы, от умиления и осознания того, что я никогда не хотела отпускать его. Никогда.
– Мне очень жаль, мне очень жаль, малышка. Боже, я люблю тебя… – повторял Эдвард снова и снова.
Он был здесь…
О, слава Богу, он был здесь: удивительный, настоящий Эдвард.
Будто в финале дурацкой романтической комедии, люди на самом деле захлопали, мне даже послышалось, как кто-то из толпы крикнул: «Вперед, ребята!»
Грудь Эдварда затряслась от смеха. Он тоже это слышал, и когда мы, наконец, посмотрели друг на друга, упиваясь друг другом, я видела, как радость вернулась в его глаза, будто жизнь возродилась в нем, расцветая улыбкой на прекрасном лице.
Он медленно провел пальцем по моей щеке, вытер слезинку и прильнул к моим губам, и это было отнюдь не нежно.
Это напомнило мне о том, как солдаты целовали девушек на улицах Нью-Йорка в день окончания Второй мировой войны, такая безграничная радость и страсть. Он оторвал меня от земли, я же закричала и крепче его обняла, а он именно этого и добивался.
Вспомнив о большом количестве зрителей, мы
Мы остановились, прерывая поцелуй и, наконец, просто стояли вместе, наслаждаясь чистой радостью воссоединения: вся печаль, вся горесть, все обиды-все исчезло в один момент.
– Я обещал, что сыграю для тебя когда-нибудь, – наконец, заговорил он. Я нервно засмеялась и уставилась на пол, когда он поставил меня на ноги.
– Мне так жаль, Изабелла, – начал он снова.
– Нет, Эдвард, мне жаль, что я набросилась на тебя, не дав и слова сказать.
– Я заслужил каждого твоего слова, каждого действия, Белла. Пожалуйста, не извиняйся.
Я позволила себе немного улыбнуться.
– Так что же ты хотел добиться этим?
– Вернуть свою жизнь, – сказал он серьезно. – Показать, как сильно я тебя люблю … и что ты ровня мне, Изабелла. Ты большее, чем я когда-либо заслуживал.
– Ничего себе. И это все?– я нервно улыбнулась, после столь серьезных слов. Ресторан, казалось, начал забывать о нас, люди теперь просто проходили мимо, и это было здорово, потому, что нам необходимо было поговорить наедине.
– Наверное, только так ты выслушала бы меня. Я был в отчаянии, Белла. Извини, если я перегнул палку.
– Ах, да, ты ее перегнул, и заплатишь за это позже, но… Наверное, я прощу тебя. Думаю, оно того стоило… увидеть, как ты попотел немного. – Я улыбнулась, обнимая его руку и лаская ее игриво.
– Ты здесь работаешь полный день?
– Да, пока не найду другую…
– У меня есть предложение для тебя, – сказал он взволнованно.
Я выгнула бровь, он же покачал головой и начал снова.
– Видишь ли, знаю я тут одну фирму неподалеку, которая нуждается в помощнике по правовым вопросам… просто там настоящий завал, нужно организовать все, да и дела уже начинают появляться, в общем, – срочно нужна помощь…
Его речь становилась все менее связной, так, что я положила палец на его губы, чтобы заставить замолчать.
– Давай поговорим, когда я выберусь отсюда.
Поцеловав мой палец, он взял меня за руку и кивнул.
– Ладно, любимая. Я буду ждать тебя.
Мой столики обслужила Роуз с другими официантами: пик, наконец, спал, и я принялась подбивать выручку, пока Эдвард нетерпеливо ждал меня у бара.
– Роуз, я никогда еще так не хотела надавать тебе по башке и обнять одновременно! Ты интриганка! – сказала я, когда мы оказались в ее крошечном кабинете. – Но спасибо тебе … за то, что ты сделала.
– Черт, я не для него это делала, – сказала она, тыча в меня пальцем. – Не ведись на его дерьмо, Белла, я серьезно. Все, что он сделал сегодня, было просто охренительно замечательным, но не позволяй ему…
– Роуз. Я знаю. Я люблю его и прощаю его, нам обоим следует усвоить этот урок.
Она мягко улыбнулась и засмеялась.
– Наверное, мне просто было чертовски любопытно увидеть, что же он устроит здесь для тебя, – в этот момент я почувствовала, как связь между нами усилилась. Сегодня наша дружба была дополнена чем-то, для чего не существовало пока определения.