Гордость и страсть
Шрифт:
Грумы быстро вернулись с их лошадьми, и двум женщинам пришлось отложить разговор, пока они не выехали со двора.
Амалия молчала, понимая, что не может удержать свою упрямую, своевольную подругу оттого, чтобы сопровождать ее. Еще она сомневалась, что смогла бы убедить кого бы то ни было в какой-то смутной опасности, грозящей, по ее мнению, Саймону.
Велев грумам ехать сзади, Сибилла сказала:
— Я не знаю никого, кто доверяет Файфу, за исключением, возможно, твоего брата Саймона и еще кое-кого в окружении правителя. Но не забывай, моя дорогая, Файф нынче достиг такого могущества, к которому всегда стремился. Тот, кто бросает ему вызов, очень сильно рискует.
— Это я знаю, — ответила Амалия. — И это еще одна причина бояться за Саймона.
Сибилла кивнула:
— Я согласна, что они скоро могут поссориться из-за юной Розали; И быть может, наше присутствие в Элайшо остановит руку Файфа, если он задумал зло. Я не вполне понимаю, зачем он предпринимает эту свою поездку.
— Хочет похвастаться своей властью, — предположила Амалия.
— Ну да, само собой, но этим он может лишь вызвать у людей раздражение, — заметила Сибилла. — Жители Приграничья были преданы Дугласам почти сотню лет, с тех пор как те объединились с Брюсами, чтобы освободить Шотландию от англичан. Вряд ли Файф обратит эту преданность на себя, да и Дуглас едва ли это допустит.
Амалия чуть не сказала, что Гарт был прислан Арчи, но решила, что ни с кем не должна обсуждать чьи бы то ни было дела. Сибилла знает, что Гарт куда-то уехал. Но вероятнее всего, несмотря на ее странные способности, — каковы бы они ни были, — ей неизвестно, куда именно он отправился, если только ей не рассказала Изабелла.
Вместо этого они некоторое время обсуждали амбиции Файфа и его поведение вообще и обнаружили, что их мнения о его подлой натуре целиком и полностью сходятся.
Затем Сибилла небрежно поинтересовалась:
— Так что же ты скажешь сэру Гарту, когда он узнает, что ты… что мы сделали?
Осознав лишь теперь, что у Гарта могут найтись неприятные слова не только для нее, но и для Сибиллы, Амалия ответила:
— Думаю, он будет слишком зол на меня, чтобы винить тебя.
— Непохоже, чтобы тебя это слишком беспокоило, — заметила Сибилла с веселыми искорками в глазах.
Дрожь пробежала по телу Амалии. Как бы ни уверяла она себя, что не имеет значения, что сделает или скажет ей Гарт, значение это все же имело.
Вспомнив, как он однажды жаловался, что семья — это путы, которые не дают мужчине наслаждаться своей свободой, она усомнилась, что он вообще поймет, почему она тревожится за Саймона. Но ей небезразлична ее семья.
Она дочь своей матери и своего отца. Ее родители делали все от них зависящее, чтобы защитить свою семью, людей и землю.
— Я не знаю, что скажет или сделает Гарт, — тихо молвила она. — Он может заставить почувствовать себя ужасно, просто взглянув на меня определенным образом. Он не колеблясь говорит то, что думает, и поступает в соответствии со своими мыслями. Но может и разозлить меня.
— Я как-то не представляю тебя швыряющей в него предметами, — сухо проговорила Сибилла.
Несмотря на поворот, который приняли ее мысли, Амалия не могла не улыбнуться:
— Нет, я ничем не швыряюсь, но один раз я его ударила.
— Не может быть!
— Ей-богу, правда.
— Смею ли я спросить, что он сделал?
— Спросить-то ты можешь, — ответила Амалия, призывая на помощь свое достоинство, — но я тебе не скажу.
Сибилла усмехнулась:
— Ему все еще снятся кошмары?
— Помилуй, я никогда не говорила тебе, что они ему снились. А уж он тем более.
Улыбка Сибиллы растаяла, она стала серьезной.
— Можешь не признаваться в этом, и он тоже, но я точно знаю, что как-то ночью ему приснился кошмар. Были и другие?
— Всем время от времени снятся кошмары.
Сибилла промолчала, напомнив Амалии Уота Скотта своей готовностью ждать хоть целый день, если понадобится. И все равно она не расскажет ей о первом кошмаре Гарта, связанном со смертью Уилла. Криво улыбнувшись, она сказала:
— Ему снятся паутины. Этой ночью он видел меня на вершине обрыва и не смог предотвратить мое падение. Наверняка он вспомнит об этом, когда узнает о нашей сегодняшней поездке.
— Паутины?
— Да, — со вздохом подтвердила Амалия. — Видишь ли, ему не нравится чувствовать себя связанным.
Брови Сибиллы взлетели.
— Бог мой, неужто он считает, что брак связывает мужчину?
— Ну, он в самом деле как-то говорил мне, что семья связывает. Но он кажется вполне довольным. Не следует ли нам ехать быстрее? — спросила она, желая сменить тему.
— Нет. День сегодня теплый, а нам предстоит проехать немалое расстояние — часа четыре или пять пути, если ничего не случится.
— Откуда ты знаешь? Ты уже когда-то ездила в Элайшо?
— Нет, мне просто нравится собирать факты. Никогда не знаешь, где и когда они могут пригодиться.
— Это верно, — согласилась Амалия. — Саймон с Файфом поехали дорогой на Келсо, и я собиралась последовать за ними, потому что с таким большим отрядом их заметят, где бы они ни проезжали.
— Отличный план, — одобрила Сибилла. — Успеть бы нам до темноты, луна сегодня наверняка опять спрячется. Но небо ясное, и если что-нибудь нас задержит, мы сможем ехать при свете звезд.
Амалия нахмурилась:
— Не сможем, потому что последние несколько миль мы проезжаем через Уокопский лес. Он не такой густой, как Эттрикский лес, но все равно звездный свет нам там не помощник.
— Значит, надо постараться, чтобы ничто нас не задержало, — сказала Сибилла.
Амалия послала безмолвную молитву, чтобы они в целости и сохранности добрались до Элайшо, и чтобы Гарт не убил их обеих за это.
Гарт и его люди двигались с ровной скоростью, хоть и не слишком быстро, и вскоре после полудня миновали Драй-бургское аббатство. Полчаса спустя они остановились поесть и дать отдых лошадям.