Гордость Карфагена
Шрифт:
Он остановился на лугу перед воротами чуть дальше дистанции полета выпущенных стрел. Развернув слона, командир проехал вдоль стены, нахваливая искусство местных каменщиков и бросая вызов римскому гарнизону. Кто здесь главный, спрашивал он у людей на стенах. Может, кто-то из властей объявит себя? Неужели Фульвий, этот хитрый и коварный воин, не успел примчаться на защиту города? Кому ему направить свои условия? Или римляне все же наберутся храбрости и выйдут на поле, чтобы решить спор как воины, а не трусливые женщины. Его армия уступает в численности легионам, укрывшимся в городе, но воины Ганнибала не боятся трудностей. Так как насчет битвы после полудня? Нет? Не сегодня? А может быть, завтра? Затем он начал предлагать горожанам доступные цены за надел земли, который сейчас отводился под Форум. Чем раньше они начнут торг, тем выгоднее будут сделки. Он не желал проводить политику дискриминации. Он был согласен принять в уплату даже римские монеты.
Когда Ганнибал проехал все расстояние от коллинских ворот до Эсквилина, со стен города в него выпустили сотни стрел. Они не долетели до командира, хотя и вонзились в землю поблизости. Найдя это смешным, он махнул рукой какому-то мужчине на стене, подмигнул ему здоровым глазом и усмехнулся, словно призывал его порадоваться этой шутке вместе с ним. Но через миг длинная стрела, посланная в воздух мощным луком с механическим приводом, просвистела неподалеку от Ганнибала и пробила горло солдата, порвав ему артерию и выпустив фонтан крови. Затем стрела отлетела рикошетом от круглого щита брутийца и, взлетев по восходящей траектории, вонзилась в воина из Капуи, приколов тело несчастного мужчины к боку мула. Воин умер на месте, но зверь, издав хриплый крик, перед смертью несколько раз взбрыкнул ногами. Кто-то из африканцев засмеялся и громко спросил у римлян, чем так сильно их обидел мул. Остальные солдаты подхватили смех, тем самым демонстрируя свое бесстрашие. Однако карфагенские отряды довольно быстро отошли подальше.
День прошел, занятый насмешками и демонстрацией силы. Ганнибал сидел на слоне, жевал финики и сплевывал косточки на землю, весело болтая с людьми, которые находились поблизости. К тому времени его солдаты уже поняли, что половина войны состояла в терпеливом ожидании. Они брали пример с командира. Часть воинов развела костры и начала жарить животных, отнятых у местных жителей. Другие достали музыкальные инструменты и принялись играть на них. Напуганные римляне, толпившиеся на стенах, с тревогой прислушивались к праздничному веселью африканцев. Странные мелодии сменялись звуками костяных свистков, трещоток и колокольчиков, звеневших в руках воинов, обозных нищих и рабынь. Сложные ритмы барабанов, звучавших, как сердце армии, раздавались всю ночь — причем так громко, что все жители города слышали их и дрожали от страха. Они знали, что карфагенское войско живет, процветает и ожидает встречи с ними.
На следующий день Ганнибал вывел армию на широкое поле к востоку от города. Небо потемнело от низких облаков. Тусклый свет небес казался мрачным и тоскливым. Ноги воинов не поднимали пыли на влажной земле, но зато предательски скользили на траве. К радости Ганнибала, Фульвий и консулы не испугались встречи с ним. Они вывели свои легионы из эсквилинских ворот под громкие звуки фанфар — ряды за рядами. Римские солдаты шагали в ногу, неся высокие щиты: желтые и красные, украшенные рисунками кабанов и волков. Горожане на стенах толкались и выискивали лучший обзор. Они выкрикивали слова поощрения, словно зрители в Цирке. Не отвлекаясь на шум, создаваемый горожанами и армией Ганнибала, легионеры синхронно двигались под команды, подаваемые трелями свистков и звуками труб. Велиты, носившие вместо шлемов волчьи, медвежьи и львиные головы, выбежали вперед, выполняя обычные отвлекающие маневры. Многие из них завывали и кричали, словно звери. Некоторые смельчаки выдвинулись достаточно далеко, чтобы бросить в африканцев дротики и обидные насмешки.
Ганнибал терпеливо ждал. Он не стал произносить речей перед своими отрядами. Его голос охрип с прошлого дня. Тем не менее он отпускал веселые шутки, которые тут же передавались от одного солдата к другому. Время от времени командир поглядывал на небо, а затем снова переводил взгляд на вражескую армию. Повернувшись к Джемелу, он хрипло сказал:
— Небеса обещают баню тем воинам, которые забрызгаются кровью врагов.
Чуть позже, подсчитав штандарты нынешних и бывших консулов, диктаторов и трибунов, Ганнибал произнес еще одно язвительное замечание:
— Как много голов у римского зверя? Ему нужно быть очень осторожным, чтобы не покусать свою задницу.
Когда один велит поскользнулся на мокрой траве и упал на щит, командир со смехом выкрикнул:
— Нацепил одежду медведя и стал таким же косолапым!
К тому времени, когда римляне построились в боевую колонну, небо потемнело еще больше. Обе стороны пытались игнорировать это обстоятельство, но вскоре это стало невозможно. Когда копейщики шагнули вперед, чтобы начать сражение, на них хлынул дождь. Тихую морось быстро сменил сильный ливень. Внезапный ветер погнал по полю волнистые шквалы дождя и пригнул макушки ближних деревьев. Людям пришлось прикрыть глаза, а когда они вновь открыли их, перед ними была абсолютно другая сцена. Казалось, сам воздух превратился в воду. Она лилась с небес, отскакивала вверх от дерна и создавала такую плотную завесу, что два войска перестали видеть друг друга. Как будто этого было недостаточно, на головы людей посыпался град. Он колотил их по шлемам, плечам, обнаженным икрам и костяшкам пальцев. Лошади кружили на месте, задыхаясь в панике. Ганнибал не отдавал приказ на отход армии. Однако в общей суматохе и в шуме плотного града солдаты решили, что такая команда все же прозвучала. Отряды начали разворачиваться и отступать к лагерю. Несколько галлов упали на колени в грязь и зашептали молитвы, сжимая идолов, которые висели у них на груди. Они посчитали, что град и ливень были вызваны неземными силами. Боги запретили им сражаться в этот день.
На следующее утро Ганнибалу пришлось прибегнуть к искусству обольщения, чтобы вернуть солдат на поле боя. Он уже с вечера обходил костры, беседовал с воинами и шутками разгонял их религиозный страх. Разве за время войны они не видели бурь куда больших, чем эта? Разве они не шагали по льду и заснеженным горам, не переживали снежные бураны? Лично он еще ребенком встречал такую непогоду смехом. Он подставлял ей лицо и хватал губами градины. Пусть трусливые римляне боятся гнева небес! А для людей Ганнибала даже ураган является блаженством. Неужели они не помнили, что Ваал был богом бурь? С помощью града и ливня он просто объявлял им о своем присутствии.
Впрочем, его усилия оказались тщетными. Когда карфагенская армия вновь вышла на поле, враг отказался занимать боевые позиции. Легионеры оставались внутри стен города и три последующих дня не принимали вызовов африканцев. Возможно, их жрецы посчитали бурю знаком. В любом случае, Рим захлопнул ворота, спрятал всех своих солдат за пазухой и стал ожидать дальнейшего развития событий.
На военном совете Ганнибал попросил генералов высказать их мнения о ситуации. Гетулиец Исалка, недавно заменивший Бомилькара, предложил им выманить врага. Они могли бы пустить слух, что Ганнибал заболел. Или пусть командир сымитирует зловещий знак, который показался бы римлянам добрым. Например, пусть Ганнибал упадет с коня у храма Геркулеса и притворится, что растянул себе лодыжку... Мономах с презрением отмел подобные идеи. У них имеются пленники, захваченные во время похода на Рим. Что если их распять перед воротами города, и пусть все жители посмотрят на казнь. Тогда консулам и диктаторам придется ответить на вызов. Махарбал и Туссело настаивали на том, чтобы небольшая группа воинов тайно проникла в город и открыла одни из ворот. Имко Вака имел на уме другой план. Их армия могла бы обжиться рядом с Римом и построить осадные механизмы. Леса вокруг дадут необходимый материал. Адгербал давно уже страдал от безделья и с радостью размял бы руки и ноги. Почему не призвать на помощь инженера? Они построят такие осадные башни, которых Рим еще не видел. Рано или поздно их отряды проберутся в город. Даже если осада займет восемь месяцев, как это было при Сагунтуме, результат окупит все усилия. Ганнибал сидел и прислушивался к голосам офицеров. В них он слышал обрывки прежних планов, которые предлагали ему Гасдрубал, Бостар и Бомилькар. Он гадал, что ответил бы них Магон и какой историей поделился бы с ними Силен.
Затем командир вызвал на совет инженера. Положив подбородок на ладони, он выслушал Адгербала, который монотонным голосом рассказал об обороне противника. Стены Рима были прочными не только на вид. Имея девять футов в ширину в самых тонких частях, они состояли из плотно утрамбованного слоя земли, облицованного с каждой стороны каменными блоками. Блоки скреплялись друг с другом металлическими скобами и штырями. Такую конструкцию нелегко было пробить тараном. Внутренняя часть стены поднималась на большую высоту, что затрудняло поджог города с помощью катапульт — тем более что люди, подводя машины ближе, обязательно попали бы под обстрел лучников. Подкопы тоже могли вызвать проблемы, поскольку внешняя часть стены довольно глубоко уходила под землю. В обороне имелось несколько слабых мест, но любая инженерная хитрость, предпринятая снаружи, легко предотвращалась изнутри. Адгербал предположил, что лучшим методом атаки будет применение больших осадных башен, которые возвышались бы над стенами города. Если снабдить их колесами, то башни можно подвозить к указанным местам. Строительные материалы придется собирать по всей округе, а само возведение башен займет не меньше полугода...
— Достаточно, — сказал Ганнибал. — Проще закинуть веревку на луну и, раскачавшись на ней, перепрыгнуть на стены города.
Адгербал задумчиво посмотрел на командира, но Ганнибал отмахнулся от него рукой и распустил военный совет. Его настроение внезапно испортилось. Он не хотел, чтобы офицеры заметили перемену в его расположении духа. Командир понимал, что им не удастся сломить Рим осадой. Он знал об этом всегда — и теперь яснее, чем когда-либо. Ганнибал не мог окружить город с той армией, которую имел. Без осадных машин. Без подкрепления. К Риму направлялись тысячи и тысячи солдат. Даже если он построит осадные машины вокруг всего периметра стен, легионеры создадут второе кольцо окружения. Тогда его армия окажется в ловушке. Похоже , он совершил большую ошибку. Рим нужно было брать после Канн... В то время ситуация вполне позволяла осаду. Возможно, Махарбал был прав... Но, несмотря на сомнения, которые лезли в голову, он не желал печалиться о прошлом. Ганнибал провел остаток вечера в титанических усилиях, изгоняя из ума никчемные мысли. Еще ничто не потеряно. Ему лишь нужно дождаться новостей об окончании осады Капуи или о высадке легионов Публия на побережье Италии. Любое из этих событий будет означать тактический успех.