Гордубал

Чапек Карел

Бигл тихо свистнул.

– Та-а-ак! Значит, настоящая причина в деньгах?

– Возможно, - соглашается Гельнай.
– Обычно так бывает. Или месть, Бигл. Это тоже солидная версия. Гордубал швырнул Штепана через забор. Прямо в крапиву. За такое дело, Карел, в деревне ножом мстят. Так что можете выбрать любую версию, какая вам больше по вкусу.

– Что вы хотите этим сказать?
– нахмурился Бигл.

– Хочу помочь вам логически воссоздать картину...
– невинно замечает Гельнай.
– А еще вполне

вероятно, что Манья убил его из-за жеребца.

– Ну, это уж глупо!

– Вот именно. В семейных делах как раз и убивают сдуру, милый Бигл.

Бигл обиженно молчит.

– Не сердитесь, Карлуша, - говорит Гельнай.
– Хотите, я вам скажу, чем был убит Гордубал? Шилом для плетенья корзин.

– Откуда вы знаете?

– Вчера у Маньи пропало шило. Ищите его, Бигл.

– А как оно выглядит?

– Не знаю. Вероятно, вроде большой иглы. Вот и все новости, Бигл, - заключает Гельнай, принимаясь сосредоточенно выколачивать трубку.
– Кроме разве того, что Маньи будут вывозить навоз.

Гельнай и Бигл, попивая вино, дожидаются конца вскрытия.

– Где вы нашли этот алмаз для резки стекла, Бигл?

– В клети у Гордубалов. Что вы скажете?

– Вот они, мужики какие!
– с огорчением говорит Гельнай.
– Ему жалко выкинуть вещь, даже если это улика. Пригодится, видите ли, в хозяйстве.
– Гельнай виртуозно сплевывает. Жмоты!

– Гордубалова уверяет, что алмаз у них был давно, еще до отъезда Гордубала в Америку. Но стекольщик Фаркаш вспомнил, что Штепан с месяц тому назад покупал у него алмаз.

Гельнай свистнул.

– Целый месяц! Вот видите, Бигл, какое странное дело: они задумали это месяц тому назад. Убить кого-нибудь сгоряча, вдруг, могу, пожалуй, и я. Но вот этак, готовиться долго, исподволь... А доллары не нашлись, вы говорите?

– Нет. Но в клети, кроме того, был электрический фонарик. Сейчас я выясню, где и когда Штепан купил его. Тоже вещественное доказательство, а? По-моему, налицо достаточно оснований, чтобы начальство выдало ордер на арест Гордубаловой. А они требуют, чтобы мы нашли еще какие-нибудь солидные улики.

Гельнай ерзает на стуле.

– У меня, Карел, тоже кое-что есть. Штепанов деверь, некий Янош, рассказывает, будто неделю назад Штепан пришел к нему на пашню и сказал: "Ты, Янош, можешь получить хороший куш, пару волов получишь, сам их выберешь на базаре, и все, мол, за легкое дело: прикончить Юрая Гордубала".

– Здорово!
– восхищается Бигл.
– И что же Янош?

– "А ну тебя, - сказал будто бы Янош.
– Откуда у тебя такие деньги?" - "У меня-то их нет, - ответил Штепан, - зато есть у хозяйки. А у нас сговорено пожениться, как только мы избавимся от Гордубала".

– Значит, попались, - глубоко вздыхает Бигл.
– Оба замешаны одинаково.

Гельнай кивает головой.

Выходит

доктор. Он закончил вскрытие и спешит, семеня короткими ножками и близоруко поглядывая по сторонам.

– Господин доктор, - окликает его Гельнай.
– Не можете ли вы задержаться на минутку?

– А!
– отзывается доктор.
– Ну, допустим. Дайте-ка мне сливовицы. Бедняга уже попахивает. Работа не из приятных. Он быстро опрокидывает стопку и крякает.
– А знаете, господа, что зарезалито они - покойника?

Бигл таращит глаза.

– Что-о?

– Почти покойника. Он уже чуть дышал. Агония. Воспаление легких в сильнейшей форме. Правое легкое насквозь гнилое, желтое, как печенка. Покойник не дожил бы и до утра.

– Значит, убийство было напрасным?
– медленно говорит Гельнай.

– Да. Кроме того, на аорте вздутие - величиной с кулак. Не будь даже воспаления легких, достаточно было небольшого потрясения, - и конец. Бедняга!

Полицейские удрученно молчат. Наконец Бигл откашливается и спрашивает;

– Ну, а причина смерти, доктор?

– Убийство. Прободение сердца в области левого желудочка. Крови вытекло очень мало, потому что уже наступила агония.

– Чем, по-вашему, нанесена рана?

– Не знаю. Гвоздем, шилом, большой мешочной иглой. Короче говоря, - тонким остроконечным ребристым металлическим предметом длиною около десяти сантиметров, овального поперечного сечения... Довольно с вас?

Гельнай вертит стакан в толстых пальцах.

– А что, доктор... нельзя ли признать, что он... умер от воспаления легких? Видите ли, раз ему все равно суждено было умереть... стоит ли поднимать всю эту возню?

– Нет, так не годится, Гельнай!
– кричит Бигл.
– Ведь убийство налицо.

Доктор сверкнул очками.

– Было бы досадно, господа. Случай весьма занимательный. Редко приходится видеть убийство иглой или чем-нибудь в этом роде, Я положу сердце убитого в спирт и отправлю его, - доктор просиял, - одному видному эксперту в Прагу. Так что вы получите авторитетнейшее заключение. Ничего не поделаешь это убийство, так говорит закон. Но, боже, какое ненужное убийство!

– Ничего не поделаешь!
– повторяет Гельнай.
– А один осел считает, что это ясный случай...

VI

Банка с сердцем Гордубала треснула в дороге, и спирт вытек. В лабораторию ученого мужа сердце прибыло в весьма неважном состоянии.

– Опять что-то прислали, - возмутился эксперт, седовласый господин.
– Что там написано в бумаге? "Обнаружена колотая рана"? Ох, уж эти мне сельские эскулапы!

Ученый авторитет огорченно вздохнул и издали воззрился на сердце Гордубала.

– Пишите: колотая рана исключена, отверстие слишком мало. Сердечная мышца прострелена пулей малого калибра. И поскорее уберите это!