Гордубал

Чапек Карел

– Что вы там делали? Ну, живее!

Полана молчит.

– У вас было свидание с ним, вот что, - вмешивается Гельнай.

– Нет, видит бог! Случайно попался мне...

– Где?
– повторяет Бигл.

Измученные глаза Поланы останавливаются на Гельнае.

– Случайно встретились... Он спросил, когда ему прийти за вещами. У него тут одежда осталась в конюшне.

– Видать, впопыхах отсюда убрался. Да? За что его выгнал хозяин?

– Поссорились.

– Когда он хотел прийти за вещами?

– Сегодня...

Сегодня утром.

– И не пришел?

– Нет, не пришел.

– Потому что был ночью!
– восклицает Бигл.

– Не был, не был он здесь. Дома ночевал.

– Откуда вы знаете?

Полана кусает губы.

– Я не знаю.

– Идите за мной, Гордубалова, - резко приказывает Бигл. Там, около убитого, у вас развяжется язык.

Полана пошатнулась.

– Оставьте ее, - бормочет староста Герич.
– Она брюхатая.

II

Гельнай сидит на дворе, предоставив Биглу обыскивать дом. Тот все ищет и ищет, глаза прямо, горят от усердия. Он обшарил конюшню, хлев, все перерыл, теперь полез на чердак. Доволен он и оживлен чрезвычайно.

"Ну и дела!
– думает Гельнай.
– Но с меня хватит возни с цыганами да поддержания общественного порядка. Пусть себе Карел потешится".

Из избы выходит доктор и направляется к колонке вымыть руки. Бигл тут как туг и полон нетерпения.

– Ну что, ну как?

– Все выяснится на вскрытии, - изрекает доктор.
– Но, по-моему, удар был нанесен гвоздем или чем-то в этом роде. Несколько капель крови... Странно.

Полана подает ему полотенце.

– Спасибо, хозяюшка. Послушайте, ваш муж ничем не хворал?

– Вчера лежал, лихорадило его.

– Ага. А когда вы ждете ребенка?

Полана краснеет.

– К весне, ваша милость.

– К весне? Ну, нет, мамаша, к новому году, вот когда.

Бигл радостно смотрит вслед уходящей Полане.

– Вот вам и причина, Гельнай. Гордубал-то ведь вернулся из Америки только в июле.

Гельнай засопел.

– Гордубалова считает, что кто-то забрался снаружи. Дескать, с неделю назад ее муж подрался в корчме с Феделешем Гейзой. Разбил ему голову. Гейза-драчун, и будто бы он отомстил. Вот вам еще одна замечательная версия, Карлуша.

Доктор тоже смотрит вслед Полане и говорит рассеянно:

– Экая жалость! Вы ее арестуете, и мне не удастся видеть роды. Тут редко приходится бывать при родах. Бабы рожают, как кошки... А у этой роды будут трудные.

– Почему?

– Стара, худа, лет сорок, верно?

– Что вы!
– говорит Гельнай, - едва ли тридцать.

– Так вы говорите, Гордубал болел перед смертью? Как это можно определить по мертвецу?

– Тайна медицины, Гельнай! Впрочем, вам я скажу: под кроватью был полный ночной горшок.

– А я и не заметил!
– с завистью восклицает Бигл.

– Так, всего хорошего, господа, - говорит доктор, переминаясь с ноги на ногу.
– А о дне вскрытия дадите мне знать, ладно?

– Я еще раз пройдусь по дому, - бормочет Бигл.
– А потом можно и в Рыбары.

– Что это вы, Карел, все ищете? Еще какую-нибудь версию?

– Улики, - сухо говорит Бигл.
– И орудие преступления.

– Ara! Желаю удачи!

Гельнай вразвалку направляется к забору и завязывает разговор с соседкой. Он зубоскалит с ней так долго, что наконец получает тряпкой по голове и цветочек на память.

В уголке у сарая жмется перепуганная Гафья.

Гельнай строит ей рожк и скалится так страшно, что Гафья сперва пугается, а потом начинает передразнивать его.

Спустя некоторое время Бигл вылезает откуда-то из-за амбара. Гафья сидит на коленях у полицейского Гельная и рассказывает ему, что у нее будет клетка для кроликов.

– Ничего не нашел!
– с досадой сообщает Бигл.
– Но я еще сюда вернусь. Не может быть, чтобы... Вы велели Геричу приготовить подводу в Рыбары?

– Уже ждет, - отвечает Гельнай и легким шлепком отпускает Гафью.

– Что вы, Гельнай, обо всем этом думаете?

– Видите ли, Бигл, - серьезно начинает Гельнай.
– Я об этом вообще не собираюсь думать. Хватит, за двадцать пять лет я много передумал. Осточертело.

– Но убийство - это ведь не шутки!
– авторитетно изрекает Бигл.

– Вот именно, не шутки, Карлуша, - отвечает Гельнай, покачав головой.
– Но только знайте, к убийству в деревне нужен совсем другой подход. Вы - человек городской, во всем этом не разбираетесь. Будь это убийство с целью грабежа, я бы сам шарил да вынюхивал, как и вы. Но убийство по семейным обстоятельствам... И я вам скажу, Бигл, - нисколько не удивительно, что Гордубала убили.

– Почему?

– Такая несчастливая у него была планида. Это у него, голубчик, на носу написано.

– Черта с два - на носу!
– усмехается Бигл.
– В его постели спал молодой батрак, вот вам и вся история. Все очень ясно, милый Гельнай!

– Как же!
– ворчит Гельнай.
– Нет, такие случаи никогда не бывают ясными. Вот увидите, Карел. Зарезать человека ради денег - это простое дело; раз, два - и готово. А вы тут рассудите; дни и недели таить в себе замысел, дни и ночи обдумывать... Это, знаете ли, Бигл, все равно, что заглянуть в пекло. Вам все ясно, потому что вы здесь новичок, а я всех знаю, Карлуша, всех троих. Э, да что говорить, едем-ка в Рыбары,

III

– Штепан дома?

– Нету, ушел в город.

Бигл отталкивает Михала Манью и вбегает в дом.

Гельнай тем временем пускается со старым Маньей и Михалом в разговор о погоде, о зайцах и о том, почему у них жижа из выгребной ямы течет на дорогу.

Бигл возвращается. С ним - Штепан, бледный, упирается, весь в сене.

– А вы сказали, что его нет дома, - накидывается Бигл на Михала.

– Он с утра говорил, что пойдет в город, - бормочет Михал.
– Сторож я ему, что ли!