Гордые и одинокие
Шрифт:
— Оставлю вас наедине, — тихо сказал Ноа.
Без лишних слов он проскользнул мимо Лили и вышел за дверь. Он не станет мучить ее своим присутствием. Но это еще не конец. Он добьется своего.
С печалью в сердце Лили смотрела, как он уходит. Она не ожидала встретить Ноа здесь в воскресенье. Они больше не обменивались короткими взглядами, он не приветствовал ее улыбкой. Было очень трудно жить без него, хотя девушка уверяла себя, что так будет лучше.
Сегодняшняя непродолжительная встреча повергла ее в еще большее расстройство, если вообще можно расстроиться больше. Она знала, что было бы глупо ждать от него приветливой улыбки после последнего безрадостного разговора. Лили понимала неловкость ситуации и откланялась, как только Джен и Эндрю начали рассуждать, что надо бы навестить Люси. Ей хотелось хоть что-то исправить. Нехорошо, если они расстанутся на недоброй ноте, если он запомнит ее такой, какой она была в тот дождливый день.
Лили нашла Ноа в подсобке конюшни. Он протирал и без того уже чистые полки. Она молча встала на пороге, наблюдая за его монотонными движениями.
— Ноа.
Он вздохнул и обернулся, положив уздечку на полку. Ни улыбки, ни приветственного огонька в глазах.
— Чем я могу помочь тебе, Лили?
От его резкого тона слова застряли в горле.
— Для начала мог бы перестать ненавидеть меня.
Лили заметила, как он вздрогнул. Его взгляд несколько смягчился.
— Я не ненавижу тебя.
— Я рада. Потому что мне не нравится, как мы расстались. Мы же были друзьями. Я хочу вернуть наши добрые отношения. — Лили боялась, что расставание навсегда станет для нее закономерностью. Они с Кертисом никогда не виделись с того злополучного дня А Ноа слишком дорог ей, чтобы так просто потерять его. Необходимо исправить сложившуюся ситуацию.
— Стоит ли? — Он снова взял уздечку и повесил ее на крюк.
— Ноа, прошу тебя, не вспоминай обо мне плохо, когда вернешься в армию. Может, это звучит патетично, но мы вместе пережили очень много. Я хочу, чтобы ты помнил все это, а не нашу последнюю встречу.
— Я не возвращаюсь в армию.
— Не возвращаешься... Что ты хочешь сказать?
Лили почувствовала, что бледнеет. Но тогда что означала его военная форма в тот проклятый день и его слова?.. Ее колени подогнулись от нахлынувших эмоций. Ноа не шутит? Он остается в Ларч-Вэлли? Лили ощутила радость, которая, впрочем, тут же исчезла. Она же отказала ему...
Разве он заявил, что уезжает, когда пришел к ней? Неужели она сделала опрометчивый вывод, исходя из его внешнего вида? Или его комиссовали из-за ранения?
Ответа опять не было. Ноа не просветил ее. Он не доверяет ей. Все по-прежнему. Все тщетно.
— Я сам отказался. Теперь буду работать на ранчо с Эндрю. Буду стаптывать ковбойские сапоги вместо армейских.
Свет в подсобку почти не пробивался, но Лили видела, что говорит он совершенно серьезно.
— Но... но... — запиналась она. Армия была для Ноа всем. Он сам так говорил. И у нее тогда не возникло никаких сомнений. — Когда ты пришел ко мне.
— Ты ясно дала мне понять, что не приветствуешь мое предложение.
От его твердого взгляда ее начала колотить легкая дрожь.
— Но ты был в форме, — упиралась Лили.
— Я вернулся с похорон.
— Ты никогда даже не намекал, что подумываешь остаться. — Она прислонилась к дверному косяку, потому что ноги уже совсем не держали ее.
Он холодно улыбнулся:
— Разве это имеет значение? Я все решил задолго до этого.
Бросить армию? Чушь! Вся его жизнь там. Он солдат до мозга костей.
— Но почему? Армия — все для тебя. Ты говорил мне, что она — твой дом. — Лили засунула руки в карманы джинсов. Ее так и подмывало приблизиться к Ноа, но она знала, что не имеет на это права.
— Армия компенсировала многое, чего мне не хватало в мирной жизни. На долгие годы она стала моей семьей. Но в конце концов я понял, что гожусь только на службу при штабе. — Он махнул рукой. — Я не могу сидеть в кабинете, Лили. Я буду несчастлив. Мне нужен свежий воздух, нужно дышать. Я не смог бы вернуться к своим друзьям, своим солдатам. А здесь Эндрю, Джен. Я люблю это место, всегда любил, даже когда был далеко. Думаю, я начал понимать это, когда мы помогали Прелести появиться на свет.
Это были уважительные и серьезные причины, но Лили расстроилась, что ей не нашлось места в этом списке. В груди росла пустота. Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько лишней.
— Значит, ты не возвращаешься на службу, — констатировала девушка.
— Нет.
— Ты мог бы сказать мне это тогда. — Она покачала головой, не зная, расплакаться ли ей от радости, что Ноа остается, или же бояться того, что он попросит у нее больше, чем она сможет дать. Лили понимала, что это неправильно, однако каждый раз, когда она слышала слово «свадьба», в ней просыпался страх.
— А это что-нибудь изменило бы?
Спокойный вопрос поразил Лили, словно стрела.
Изменило бы? Дала бы она иной ответ, если бы он сразу сказал, что решил поселиться в Ларч-Вэлли? У нее бы осталась работа, друзья, ее жизнь. Никаких переездов, никаких недель одиночества в ожидании мужа. Тут она представила себя стоящей перед церковью в подвенечном платье, и ее охватила паника.
Ноа перепрыгнул через козлы и подошел к Лили. От его близости она чуть не задохнулась. Ее пальцы так и норовили прикоснуться к нему, схватить его за майку и притянуть к груди.
— Я пытался объяснить тебе, но ты не захотела выслушать. Ты так боялась, так яростно отталкивала меня, что я понял...
— Понял что? — Она осмелилась посмотреть ему в глаза.
Ноа стиснул зубы. Его взгляд упал на ее губы, и ей показалось, что он чуть наклонился. В глазах его светилось сочувствие.
— Понял, что ты слишком боялась ответить «да».
Очарование момента рассеялось, и Лили вздернула брови:
— Откуда я знала, что ты остаешься? Да, я боялась! Ты просил меня бросить мой дом, мою работу! Жизнь, которую мне удалось построить здесь!