Горе от богатства
Шрифт:
Маура соскользнула с седла, привязала пони к дереву, ослабила у него подпругу. Оставив его пастись, она направилась к пустынному берегу.
Как могло так случиться? Лорд Клэнмар всегда относился к ней как к родной, почему же он не упомянул ее в завещании? С тяжелым сердцем Маура опустилась на большой валун и устремила взгляд на тихую гладь озера, окруженного горами. Или он был твердо уверен, что проживет еще много-много лет и у него впереди достаточно времени для нового завещания? Может быть, он собирался позаботиться об ее будущем, когда ей исполнится восемнадцать лет? А может, считал, что, дав Мауре хорошее образование и прекрасный дом, уже достаточно для нее сделал?
Пустельга пронеслась над самой водой, сверкнув спинкой в лучах заходящего солнца. Все было спокойно вокруг – ни звука, ни шороха. Маура сидела неподвижно, она пыталась понять, почему лорд Клэнмар позаботился в завещании о Рендлешеме, об остальных слугах, но не вспомнил о ней. Или он вовсе не был так привязан к ней, как казалось? Маура не сомневалась, что, как только в Киллари и Рэтдраме станет известно о содержании завещания, сплетням и домыслам не будет конца.
Тишину потревожила пара зябликов, они что-то не поделили и подняли страшный шум в кустах можжевельника неподалеку от Мауры. Маура вдруг почувствовала, как из глубины ее души поднимается уверенность. Сплетники разочаруются. Лорд Клэнмар любил ее, любил ее так же сильно, как она его. То, что он не упомянул ее в завещании, – недосмотр, случайность. Она поднялась с валуна, совершенно успокоившись. Не надо больше ломать голову над завещанием. Сейчас важно только будущее. Наверное, многие в Киллари убеждены, что ей ничего не остается, как только вернуться в лачугу, которая когда-то была ей домом, ждут не дождутся, чтобы слететься к ней, как слетаются стервятники к добыче, и позлорадствовать над такой переменой ее судьбы. Маура невесело улыбнулась – они просчитаются. У нее есть выбор – можно попытаться найти место в Дублине.
Погруженная в невеселые мысли, Маура направилась к своему пони. Если она поселится в Дублине, это всего в восемнадцати милях от усадьбы. Но где взять силы не думать о Баллачармише, не возвращаться к его запертым на все замки дверям и забитым окнам?
Пони тихонько заржал от радости, увидев хозяйку, и она потрепала его за холку. «Но я этого не сделаю», – решительно сказала Маура вслух. А что делать? Она посмотрела вдаль, за озеро, и ответ вдруг пришел ей в голову, такой простой и ясный, что Маура споткнулась и едва не упала. Она начнет новую жизнь далеко отсюда. Она сделает то, что до нее уже сделали тысячи. Она уедет в Америку.
– В Америку?! – От неожиданности Изабел выронила щетку для волос в серебряной оправе, которой расчесывала волосы за туалетным столиком, и повернулась лицом к Мауре.
– А почему бы и нет? Для меня нет будущего в Ирландии. Самое большее, на что я могу рассчитывать, это место гувернантки.
– Но я думала… Я думала, ты останешься здесь, пока мне не исполнится восемнадцать, – растерянно говорила Изабел. – Ты могла бы пожить в домике своей мамы…
– Мама не платила за дом, – мягко прервала ее Маура. – Неужели ты думаешь, мне позволят занять его бесплатно? А денег на аренду у меня нет.
Изабел в ужасе смотрела на Мауру, только сейчас она осознала всю безысходность ее положения.
– Но должен же быть какой-то выход…
– Никакого выхода нет, – ответила Маура с бесконечной грустью. Она пересекла комнату и села рядом с Изабел. – Для меня нет будущего в Ирландии, Изабел. Я не смогу быть гувернанткой в Дублине и все время помнить, как мучительно близко от меня Баллачармиш. Я вовсе не хочу быть гувернанткой, а в Америке мне, быть может, удастся заняться чем-нибудь иным.
Изабел сжала руки Мауры.
– Других путей нет? Маура покачала головой.
– Боже правый! Мне была невыносима мысль, что нас будет разделять Северное море, но Атлантический океан! – побледнев, воскликнула Изабел.
– Чтобы пересечь его, нужно чуть больше десяти дней, – отозвалась Маура так, словно это какой-то пустяк.
– Но как ты уедешь? – Изабел с беспокойством посмотрела на нее. – У тебя же нет денег, а я не знаю, какое содержание назначит мне лорд Клэнмар, да и когда это еще будет?
– Успокойся, – нежно произнесла Маура. Она была рада, что Изабел приняла ее предложение без истерики. – Я что-нибудь придумаю.
– Но что? Каюта стоит не меньше двадцати гиней…
– Четвертый класс! Маура, но это невозможно. Там так грязно и тесно…
– Десять дней можно потерпеть.
– Но у нас и восьми гиней нет, может, мисс Марлоу…
– Я не собираюсь просить денег у мисс Марлоу, – ответила Маура, с ходу отметая такое предложение. – Я продам свои платья и наберу денег.
Кровь отхлынула от лица Изабел.
– Продашь свои платья?! Но как же ты будешь без них?
– Обойдусь, – ответила Маура с равнодушием, которого Изабел не могла понять. – Миссис Коннор с радостью купит мои шелковые платья, а Китти и Элен – муслиновые. Мисс Марлоу возьмет мои перчатки и зонтики от солнца, а Рендлешем и Кирон будут счастливы приобрести мои книги.
Голос у нее дрогнул, когда она произнесла имя Кирона. Он оказался прав в своем предположении – новый лорд Клэнмар назначил своего управляющего. Эта новость стала известна сразу после оглашения завещания.
– Когда уезжает Кирон? – спросила Изабел расстроенно, не представляя, как она будет жить без Мауры, без Кирона, без всего, что было ей так дорого.
– Послезавтра.
Девушки избегали смотреть друг на друга, они не могли вымолвить ни слова, понимая, что могут никогда больше не увидеть Кирона.
Они сидели, прижавшись друг к другу, на изгороди большого выпаса. Маура была в амазонке из темно-зеленого бархата и мягких сапожках для верховой езды. Она надела этот костюм и сапожки в последний раз. На них уже нашлись покупатели, да и на остальные платья тоже.
– В Америку? – Кирон удивленно приподнял брови. – Конечно, там возможностей побольше, чем в Дублине.
Он тоже собрался в дорогу – через плечо был небрежно перекинут сюртук, который он придерживал одним пальцем, видавшая виды дорожная сумка стояла у его ног. Он почти не спал накануне. Кирон никак не мог решить, делать ли Мауре предложение, чтобы потом увезти ее в Уотерфорд. По характеру он не был семейным человеком, но эта мысль весьма привлекала его. Кирон вдруг понял, что знает Мауру всю ее жизнь.