Горе от богатства
Шрифт:
От его слов об Александре Маура сжалась, как от удара. Но ей не хотелось верить в худшее, и поэтому она сказала:
– А может, и нет. Возможно, он искренне заинтересован в улучшении, и тогда за ним будут вынуждены последовать другие.
Кирон посмотрел на Мауру. Ее тяжелые волосы были уложены сзади в шелковую сетку. Светлое платье с глубоким, отделанным кружевами вырезом украшал ряд жемчужных пуговок, спускающихся от края выреза до талии. Узкие рукава на тонких запястьях заканчивались оборками. Несмотря на исходящую от Мауры жизненную силу, в ней было что-то
– И Александр?
Маура не отвела глаз, не смутилась.
– Да, – уверенно ответила она.
Когда она выходила замуж, то надеялась, что Александр и Кирон станут друзьями. Однако они даже имена друг друга произносили с нескрываемой ненавистью. Александр возмущался ее продолжающимися встречами с Кироном, но у него не хватало духу запретить Мауре видеться с ним. В свою очередь, Кирон смотрел на Александра, как на угнетателя-богача, процветающего за счет бедняков, такого же бездушного, как землевладельцы в Ирландии.
Больше всего на свете Мауре хотелось доказать Кирону, что он не прав. Она горячо сказала:
– Александр обязательно захочет вступить в ассоциацию и не с той целью, что Астор. Ты не понимаешь, Кирон, Александр никогда не видел бедности. А когда увидит, не раздумывая примется за перемены и улучшения.
– И когда же это случится, дорогая? – спросил Кирон без особого энтузиазма. Он отлично знал, что Маура вот уже не одну неделю безуспешно пытается уговорить Александра посетить доходные дома. – На этой неделе? На следующей? Когда-нибудь? А может, никогда?
– Скоро, – твердо ответила Маура. – Обещаю, Кирон, скоро.
– Никогда! – взорвался Александр, когда Маура попросила его пойти с ней в Бауэри.
Это произошло вечером в понедельник, когда они собирались на концерт в консерваторию. Для Мауры это был первый выход в свет, и Александр подчеркивал важность события для них обоих.
– Им придется прийти в нашу ложу выразить тебе свое почтение, – жестко сказал Александр. – Они не посмеют не сделать этого. А после первого раза будет проще. Уверен, к концу месяца весь этот цирк с непризнанием закончится.
– Никогда! – повторил он, когда Тиль почтительно протянул ему накидку и цилиндр.
– Только один раз, Александр, прошу тебя, – не сдавалась Маура.
Она уже давно перестала стесняться Тиля и Мириам при разговорах с Александром. Александр всегда держался так, словно прислуги не существовало, и Маура быстро усвоила: если ей нужно поговорить с Александром, когда они куда-нибудь собираются, то лучше тоже никого не замечать, иначе поговорить вообще не удастся.
– Не обязательно идти в Бауэри. Мы могли бы побывать в Файв-Пойнтс…
– У нас везде недвижимость, назови любое место, не ошибешься!
Александр выхватил из рук Тиля цилиндр, и Маура увидела на шелковой подкладке вышитые инициалы мужа.
Александр сказал правду. Хотя ей не удалось уговорить его посетить доходные дома, он все же согласился уточнить, действительно ли Белзелл арендует его землю, а также затребовал у своего адвоката полный список принадлежащей ему
Маура решила попробовать по-иному.
– Не нужно заниматься этим одному, если не хочешь. Ассоциация горожан сейчас как раз изучает состояние этих кварталов. Ты мог бы стать членом одного из их комитетов…
– Бога ради, Маура. Ты и святого выведешь из себя. Я не собираюсь осматривать свою недвижимость, не собираюсь вступать ни в какую ассоциацию, не буду работать ни в каком комитете. Если ты все поняла, можно отправляться на концерт.
Маура никогда раньше не видела Александра во фраке. Сейчас его красота поразила ее. Белоснежная накрахмаленная сорочка, отделанная тонкими кружевами, оттеняла смуглую кожу, а в свете люстр черные волосы отливали синевой.
Маура ждала этого вечера с той самой минуты, когда Александр впервые сказал, куда они идут. Мириам отнеслась к ее туалету с куда большим вниманием, чем обычно, отлично понимая важность события. Она завила волосы Мауры в локоны, зачесала их кверху и украсила бриллиантовой диадемой. Глубокий вырез белого кружевного платья обнажал плечи, а на талии Мириам приколола букетик маргариток. Она приготовила для Мауры венский веер из орлиных перьев и театральный бинокль, отделанный перламутром.
Маура чувствовала, что, если она немедленно не замолчит, вечер будет безнадежно испорчен. Обычно их размолвки заканчивались близостью, и страсть заставляла забыть обо всем, что вставало между ними. На этот раз такая развязка исключалась: Александр решил во что бы то ни стало быть на концерте, карета уже ожидала у подъезда.
– Франклин Делано вступил в ассоциацию и Джон Джейкоб Астор III тоже… – произнесла Маура.
У Александра окаменело лицо. Терпение никогда не входило в число его добродетелей, а в последние недели он был и так слишком терпелив. Один Бог знает, чего ему это стоило.
– Хватит, ни слова больше, – процедил он сквозь зубы.
У Мауры стучало в висках. Можно было промолчать, взять веер и бинокль. Через несколько минут они бы забыли о размолвке и наслаждались обществом друг друга.
– Я не могу молчать. Ты должен понять… – сказала Маура вместо этого.
Александр плотно сжал губы, бросил на Мауру убийственный взгляд и, резко развернувшись, вышел из комнаты.
Дверь несколько раз повернулась на петлях, прежде чем закрыться – так сильно Александр хлопнул ею.
Маура долго стояла неподвижно, потом медленно начала откалывать маргаритки от платья.
ГЛАВА 17
На протяжении последующих месяцев Мауре не раз казалось, что тупик в их с Александром отношениях очень похож на тупик, образовавшийся между силами янки и конфедератов. Обе противостоящие стороны были одинаково убеждены в правоте своего дела, полны решимости продолжать борьбу, ни одна из сторон не собиралась сдаваться.