Горе от богатства
Шрифт:
Мауре очень не хотелось возвращаться в Ныо-Иорк. Почти два месяца они провели в Тарне. Маура была счастлива все это время, счастлива так же, как в первые месяцы своего замужества. Тарна благотворно действовала на них обоих. В Тарне ничто не мешало их счастью. Маура забывала о бедняках, живущих в трущобах бок о бок с вопиющим богатством. Александр забывал о том, что его отвергло общество.
Река замерзла, поэтому возвращаться в Нью-Йорк пришлось поездом. У вокзала их уже ожидал закрытый экипаж Каролисов. На морозе Маура плотнее закуталась в соболью шубу. Если бы Александр перестал тревожиться о положении в обществе и занялся улучшением условий жизни в своих доходных домах, ничто не омрачало бы их счастья.
– Я люблю тебя, – неожиданно вырвалось у нее, когда лакей закрыл за ними дверцу кареты. – Люблю всем сердцем.
Александр сжал ей руку и счастливо улыбнулся.
– Я тоже люблю тебя, – ответил он, но Маура заметила в его глазах тревогу.
У нее вспыхнула надежда, что, возможно, он думает о встречи с Лиэлом Кингстоном. Маура надеялась, что во время этой встречи Александр объявит о своем решении присоединиться к Ассоциации горожан.
Александр не выпускал руку Мауры из своей на протяжении всего пути до дома на Пятой авеню, но думал он о бале-маскараде, который устраивала по случаю своего дня рождения Ариадна Бревурт; думал он и о совете, который передал ему через Чарли старик Райнландер; думал и о том, как соединить несоединимое – сохранить Мауру и свое положение в обществе.
В ссоре, которая надолго разлучила Мауру и Александра, косвенно был виноват Лиэл Кингстон, хотя он сам и не подозревал об этом. Однажды, недели три спустя после возвращения из Тарны, Маура спускалась по парадной лестнице после дневного отдыха. До родов оставалось чуть больше двух недель Боли в пояснице все усиливались.
Внизу Лиэл Кингстон разговаривал со Стивеном Фасбайндером, молодым секретарем Александра. Самого Александра видно не было. Лакей почтительно помог Кингстону надеть пальто с каракулевым воротником и подал цилиндр.
– Не забудьте передать мистеру Каролису, что экземпляр медицинского отчета Ассоциации горожан лежит у него на столе, – попросил Лиэл Стивена, когда еще один лакей отворил тяжелую входную дверь.
– Не забуду, сэр. Сообщу ему, как только он вернется, сэр, – отозвался секретарь.
Лиэл кивнул и вышел из дома.
Маура крепко ухватилась за перила, огромная радость нахлынула на нее. Она не знала, смеяться или плакать от счастья. Наконец-то Александр согласился! Он понял свою ответственность и вступил в ассоциацию!
– Гейнс, мой муж не сказал, когда вернется? – спросила она, моля Бога, чтобы это произошло как можно скорее.
– Мистер Каролис никуда не уходил, мадам, – процедил сквозь зубы дворецкий.
Часть прислуги переменила отношение Мауре, забыв о ее происхождении, но только не Гейнс. Для него она по-прежнему оставалась грязной ирландкой, ее мягкий акцент не давал забыть об этом. Он считал унизительным для себя прислуживать человеку второго сорта.
– Вы уверены? Я только что видела, как ушел мистер Кингстон, он попросил Стивена Фасбайндера передать моему мужу…
– Мистер Каролис не пожелал встретиться с мистером Кингстоном, поэтому попросил сказать, что его нет дома, и чтобы мистер Фасбайндер принял мистера Кингстона.
Маура нетерпеливо ждала, когда Гейнс скажет ей, где Александр.
Но дворецкий выжидательно смотрел на нее.
– А где сейчас мой муж, Гейнс? – спросила Маура, не дождавшись. Она отлично понимала, чем вызвано упрямство Гейнса, и с трудом сдерживала гнев.
– В бильярдной, мадам, – ответил дворецкий.
Маура была готова бегом броситься в бильярдную, но боль в пояснице стала почти невыносимой, и она с трудом передвигала ноги. Она подумала, что, наверное, выглядит неуклюже, но утешилась тем, что до родов осталось совсем немного времени. Еще пара недель, и она будет держать на руках своего ребенка. Радостное волнение охватило Мауру: совсем скоро у них будет ребенок, и Александр наконец-то понял свою ответственность перед людьми, которые живут в его доходных домах. Их с Александром ждет счастливое будущее. Счастье переполняло Мауру, она вошла в бильярдную, мечтая только о том, чтобы Александр обнял ее, крепко прижал к себе. Она хотела сказать ему, как сильно его любит.
Александр в одиночестве сосредоточенно гонял шары, ворот его белой сорочки был расстегнут, волосы свешивались на лоб.
Он сделал очередной удар и посмотрел на Мауру. Задыхаясь от счастья, она сказала:
– Я знаю, что ты сделал. Я слышала разговор Лиэла Кингстона со Стивеном.
Александр с недоумением смотрел на жену, кий замер у него в руках. В зеленом от абажуров свете Мауре показалось, что его лицо напряглось.
Она пересекла комнату и подошла к нему, мечтая, чтобы он положил кий и она могла бы обнять его.
– Александр, я так счастлива, ты не представляешь. Ты сможешь так много сделать для стольких людей…
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Александр выглядел как-то странно, будто он боялся, что Маура заговорит совсем о другом, и сейчас еще не был уверен, что она этого не сделает.
Маура стояла перед ним с сияющими от счастья глазами.
– Я говорю про Ассоциацию горожан. Я знаю, что ты вступил. Я слышала, как Лиэл Кингстон просил Стивена показать тебе отчет…
Ей показалось, что Александр с облегчением вздохнул. Он отошел от Мауры и стал в очередной раз прицеливаться.
– Да, я просил один экземпляр отчета, – сказал он, загоняя шар в лузу. – Но только чтобы заранее знать, какие меры они собираются предпринять.
Теперь Маура смотрела на него, ничего не понимая.
– Ты хочешь сказать, ты не вступил в ассоциацию? И не собираешься ничего менять?
Александр старался не смотреть на Мауру, он стоял у дальнего конца стола, готовясь к сложному удару.
– Нет, – с безразличием ответил он. – Я уже сказал тебе о своем отношении ко всему этому. Люди сами виноваты, что живут в таких условиях. Я разговаривал со своими управляющими, все в один голос уверяют, что, как только они пытаются что-либо улучшить, жильцы тут же разбирают и отвинчивают все, что можно продать. Я не собираюсь повторять эту глупость. Больше не будет никаких улучшений. Все, точка.
Александр резко ударил по шару и потемневшими глазами следил за его движением.
Маура была раздавлена, убита, у нее закружилась голова. Она прижала руку к виску, стараясь не потерять сознание.
– Александр, ты шутишь, я не верю. Ты бы не говорил так, если бы хоть раз увидел своими глазами, в каких ужасных условиях живут эти несчастные. Крысы в твоих домах живут лучше, чем дети. Там полно вшей и клопов…
Александр повернулся к Мауре, его красивое точеное лицо заострилось, он зло посмотрел на нее.