Горе побежденным
Шрифт:
Сыщики залюбовались большой белой залой, высокие окна и балкон которой, были обращены в парк. Вдоль стен, на возвышениях, огороженных алебастровыми лакированными перилами, стояли столы, за которыми, должно быть, собирались друзья, чтобы скоротать свободное время в приятной компании. От ветра серебристые муслиновые шторы на распахнутых окнах надувались парусами и не пропускали внутрь помещения жар полуденного солнца. В самом дальнем углу, спиной ко всем, в полном одиночестве, сидел темноволосый мужчина лет пятидесяти, с худощавым лицом, в усах и вдумчиво раскладывал пасьянс красивыми, аристократическими руками. Сокольский слегка поклонился его спине, а когда они вышли из залы тихо сказал:
-
- Московский городской голова? – уточнил Собакин.
- Он самый. В это время года он у нас бывает чуть ли не каждый день. Его семья на лето перебирается в подмосковное имение, а ему не дают уезжать городские заботы. На нём всё московское хозяйство держится! В карты, между прочим, не играет, а любит, знаете ли, всякие замысловатые пасьянсы.
Заглянули в «лакейскую» или, как называют её завсегдатаи, «ожидацию» - своего рода лакейский клуб для тех, кто привозит сюда своих хозяев и ждёт их часами, развлекая себя чаем и сплетнями про господ. Здесь висела большая картина с надписью: «Его Императорское Величество Царь-реформатор Пётр Алексеевич собственноручно вершит расправу над виновными». На полотне чуть не в полстены неизвестный художник изобразил Петра I в ярости схватившего за грудки нерадивого вельможу в съехавшем набок парике, в то время как остальные сановники с перепуганными лицами жались к рёбрам недостроенного баркаса, который стоял у кромки воды. На переднем плане, на земле валялись какие-то бумаги и деньги, из-за которых, как видно, и произошла расправа.
«Очень утешительный сюжет для низшего сословия, – усмехнулся про себя Собакин. – И барам, дескать, достаётся от самодержавной руки».
Полюбовались «греческой» залой с резными под камень квадратными колонами и панно с изображением битв воинственных героев Древней Эллады. Здесь, как сказал старшина, играют в лото и шахматы. Таковых не было, но у большой скульптуры грозного греческого бога войны и военного искусства - Ареса, за чёрным лакированным столом курили и на повышенных тонах обсуждали политику трое распалившихся мужчин. Никто из них даже головы не повернул на проходящих.
Дошли, наконец, до «фруктовой», где ужинал Поливанов. Красиво сервированные столы с хрустальными вазами, полными фруктов, тяжёлые серебряные братины с шоколадом и конфетами, именная клубная посуда производства Гарднера , везде цветы и никакого намёка на присутствие прислуги, хоть она и выскакивала, откуда ни возьмись, при первом зове.
Собакин взял со стола и повертел в руках большой бокал с тонким золочёным ободком.
- Простоват для такой посуды, - сказал он и кивнул на стопку великолепных клубных тарелок.
- Помилуйте, Вильям Яковлевич, - всплеснул руками Сокольский. – А боя-то сколько! Никаких денег не хватит. При парадных обедах до тысячи штук бросают .
«Ишь, парадиз, какой!» – поражался Ипатов.
«Такая красота и порядок многих рук требует и большой сноровки», – с уважением и знанием дела думал Канделябров.
Походили – посмотрели. Действительно, из «фруктовой» через боковую лестницу можно было сойти вниз на первый этаж. Впрочем, это можно было сделать пройдя дальше, к парадной столовой, откуда тоже были выходы. Эта огромная белоснежная зала с хорами и эстрадой, по виду, могла вместить с полтысячи персон, не меньше.
- Отсюда мы можем спуститься прямо в парк, – предложил Сокольский.
По внешней лестнице они спустились вниз и оказались в парковой части клуба. Здесь деревья, кусты и трава были пострижены на английский лад. То тут, то там виднелись античные скульптуры на манер Летнего сада в Петербурге. Большая ротонда манила гостей прохладцей и трелями птиц. В её тени толстый господин читал газету и наслаждался горкой мороженого с огромной шапкой тёртых орехов. Чуть дальше посетителей ждала площадка для игры в кегли и городки. В затейливом гроте, выложенном диким камнем и большими раковинами, шумел фонтан.
Старшина махнул рукой вглубь парка.
- Там дальше хозяйственный двор, большая кухня, погреба и прочие подсобные помещения.
- Да у вас тут настоящая помещичья усадьба! – воскликнул в умилении Канделябров.
- Да, сами видите. Чтобы содержать такой клуб – надо многое. У нас здесь намечалось о-го-го сколько всего, но, жалко было урезывать парк – это раз, побоялись натуральным хозяйством испортить воздух - это два, да и хлопот много – это три. Хотя, иметь всё своё - в деньгах большая экономия. Зато Бог не обидел нас поставщиками: считают за честь обслуживать. Да и члены клуба помогают, чем могут. Особенно на них надежда в зимнее время, когда цены на цветы и фрукты «кусаются».
Тут не удержался от вопроса Канделябров:
- Вот вы изволили сказать, что у вас большой штат, а людей особо не видно.
- Это для нас лучший комплимент. На том стоим, – с удовольствием ответил старшина. – Во-первых, ещё рано, посетители появятся ближе к вечеру, когда немного спадёт жара, а значит и прислуги будет больше. Во-вторых, уверяю вас, что её и сейчас предостаточно найдётся, если вдруг в клубе появится десяток, а то и два гостей. Лакеи станут появляться незамедлительно, по мере необходимости. У нас квартиры многих служащих находятся рядом с клубом. Если надо – они тут как тут и сразу приступают к работе. Поэтому-то мы так ценим удобства этого дворца – все эти внешние и внутренние лестницы и переходы. Только так можно быстро, не привлекая внимания, пройти незаметно с полным подносом, вынести использованную посуду, поставить или убрать ломберный стол – словом выполнить любое пожелание гостя. И всё это без суеты и, заметьте себе, молча и не мешая друг другу. Лакеи, например, объясняются между собой несложными фразами и условными знаками. Это, так сказать, производственная необходимость. Штат у нас действительно большой. Вот послушайте, кто у нас трудится, так сказать, не покладая рук: дворецкие, лакеи, маркёры, карточники, официанты, буфетчики, повара с подмастерьями, кухонные мужики, ключники при винах, медики. Дай Бог памяти, кто там ещё: швейцары, гардеробщики, ламповщики, газетчики, сезонные разнорабочие. Ну и, конечно же, есть два эконома, бухгалтер и кассир. Может и ещё кого забыл. Теперь представьте, что они станут все вместе разговоры разговаривать на своих местах, что же это будет?
- Да, прислуге у вас работать нелегко, - согласился Канделябров.
- Трудятся наши люди посменно: неделю через неделю. Передышка необходима потому, что напряжение большое и ответственность.
- У вас, как в Царском Селе, – вставил Собакин.
- Именно так, Вильям Яковлевич. Хотя, по количеству персонала не дотягиваем. Не знаю, как в Царском, а в Зимнем штат - восемьсот человек. Правда, у нас тут один дворец, а там целый, так сказать, дворцовый ансамбль.
«Вот это да!» - ахнул про себя Ипатов.
- Ну что ж, для первого знакомства достаточно, - подвёл итог экскурсии сыщик.
– Пожалуй, мы больше не станем злоупотреблять вашим драгоценным временем. Спасибо за интересный рассказ. Если у нас возникнут вопросы, мы непременно вас побеспокоим, – раскланялся Собакин.
- Милости просим заходить, когда сочтёте нужным, Вильям Яковлевич. Я вас запишу за собой в любое время. А, кстати, почему вы к нам не баллотируетесь? Уж кому-кому, а вам - сам Бог велел.
- Я думаю, что у вас и без меня очередников достаточно.