Горе побежденным
Шрифт:
Быстро попрощавшись, он побежал домой докладывать хозяину, что всё в порядке, оставив двух обалдевших «товарищей» в одной комнате с одной кроватью.
Совсем стемнело. Ипатов зажёг лампу. Варвара сидела на его кровати и, не мигая, смотрела на него большими голубыми глазами.
- И как вы будете меня устраивать? – спросила красавица.
- Вы будете ночевать здесь, а я подожду, пока Елена Васильевна с Липой улягутся спать, и пойду в гостиную на диван – сдавленным голосом
Варвара всё также пристально смотрела на Ипатова.
- Как вас зовут? – спросила она, как будто увидела его впервые.
- Александром… Прохоровичем.
- Вот что, Александр, хотите стать орудием мести женщины за её поруганные чувства, за то, что меня, Варвару Кашину, променяли на старую монашескую рясу?
- Нет! – категорично заявил Ипатов, пятясь к двери. – Ни за что!
А это мы сейчас проверим, – грозно молвила красавица и погасила лампу.
У Ипатова всё плыло перед глазами, сладостно щемило сердце, и надрывно ныла душа о прошедшей ночи. С раннего утра он тщетно пытался разбудить Варвару, которая укрывшись гривой своих роскошных волос, спала беспробудным сном. В ответ на его призывы, прелестница посылала его куда подальше и говорила, что в такую рань она встать не в состоянии.
Пришлось Ипатову одному идти завтракать к квартирной хозяйке и объяснять ей, что его товарищ всю ночь читал богословские труды и только под утро заснул.
« Что я говорю? Ужас! – думал предатель, не прикасаясь к еде.
– Как в глаза смотреть Собакину? Бывает же такое счастье, что люди, даже молодые, умирают в одночасье от разрыва сердца!».
Елена Васильевна из-за самовара пристально смотрела на своего постояльца.
- Что это с вами, батюшка вы мой, сделалось? Никак вы голову себе расшибли?
Ипатов нервно затеребил большую шишку на лбу и царапину на переносице.
- Это так… пустяки…вчера…случайно…
- А что это, Александр Прохорович, от вас духами пахнет?
- Это так… вчера…случайно…
- Ага, – грозно сказала проницательная старушка, – теперь, я бы хотела посмотреть на вашего товарища.
Ипатов вскочил, как ошпаренный, и опрометью бросился в свою комнату.
- Сейчас он выйдет, – прокричал он на бегу. – Я его сейчас к вам приведу.
Заперев дверь изнутри, молодой человек рывком поднял спящую Кашину с кровати и попытался надеть её бесчувственное тело.
- Александр, не хулиганьте, – сонно отбивалась Варвара. – Что за игры в такую рань? Лучше идите ко мне в объятия, мой мальчик!
«Мальчик» издал протяжный вопль и с удвоенной силой стал застёгивать бесчисленные пуговки нижнего белья Варвары Петровны.
Вдруг он замер. Задребезжал входной колокольчик, и Липа открыла дверь. Как и обещал, пришёл Собакин.
Предвкушая страшную развязку, Ипатов с удвоенной быстротой принялся натягивать брюки на стройные ножки чаровницы, в душе понимая, что это уже никого не спасёт.
Он слышал, как его хозяйка что-то тихо говорила Вильяму Яковлевичу, а потом громко попросила его разобраться, в чём дело.
- Ипатов, – постучал Собакин, – отоприте.
Рука помощника, помимо его воли, сама откинула крючок. Нервы молодого человека были на пределе. Он хорошо понимал, что крючок не помеха в таком деле и для такого человека, как Брюс.
Вошёл начальник и внимательным взглядом осмотрел комнату, разобранную кровать, самих «товарищей», нахмурился и тихо сказал:
- Я не очень рано вас обеспокоил своим визитом, драгоценная Варвара Петровна?
Госпожа Кашина окончательно проснулась и стояла полуодетая с распущенными кудрями, как богиня Диана, готовая к охоте.
- В самый раз. Вот только ваш бестолковый помощник никак не может помочь мне одеться. Помогите вы мне, раз пришли.
На Ипатова Собакин больше не смотрел, как будто его и не было. Воспользовавшись этим, Александр Прохорович опрометью кинулся вон не только из комнаты, но и из дому. Через пятнадцать минут он уже сидел в кухне у Канделяброва и, хлюпая носом, рассказывал о проклятой ночи.
- Спиридон Кондратьич, верьте, и в мыслях ничего не имел, как на Духу вам говорю. Вот могу перед иконой побожиться. Она сама на меня кинулась. Ты, говорит, будешь моим орудием мести. Я чуть Богу душу не отдал. До сих пор коленки дрожат. Думал, что живым от неё не уйду. Я всю ночь глаз не сомкнул. Что же теперь будет, Спиридон Кондратьич, а?
- Чего это у тебя, пакостник, вся морда разворочена? – пытал его Канделябров.
- Так говорю вам, что она на меня кинулась, как тигрица. В темноте всё происходило. Я поначалу отбивался, а потом изнемог.
- Тьфу ты! Не говори мне о своих безобразиях!
– закричал Спиридон, замахиваясь на Ипатова большой деревянной ложкой, которой замешивал тесто для блинов.
- Вам хорошо рассуждать, а мне каково? – жалобил его Александр Прохорович.
- Ладно, не дрейфь, как говорит Брюс. Уже то хорошо, что теперь эта короста от нас отпадёт. Вилим такого терпеть не станет.
- Ага, отпадёт вместе со мной. А я ни сном, ни духом, – опять завёл шарманку Ипатов. – Помогите, Спиридон Кондратьич, век буду за вас Бога молить, в поминанье запишу!
Раздался входной звонок. Молодой человек, как загнанный заяц заметался по кухне. Спиридон хлопнул его по спине и пошёл открывать. Но, это был не хозяин. На пороге стоял господин Шандыбин, староста из Английского клуба.
- Прошу прощения, что так рано побеспокоил. Я хотел бы увидеть Вильяма Яковлевича.
- Сожалею, но его уже нет дома, – чинно ответил слуга.
– Отбыл по делам. Будет не скоро. Что передать?