Горец IV
Шрифт:
(И — женский голос вдали, почти за пределами слуха:
— И меня взял с собой, любимый… Взял смертную — в бессмертие…).
— И что же, теперь мне опять предстоит быть предводителем, быть не «за», а «против»?
— А уж это Судьба решит… Не ты и не я.
— Снова предстоит мне жребий сей… Есть ли в том польза?
— Да, снова. А польза — есть. Ведь каждая победа над силами Зла уменьшает общую власть Зла во Вселенной.
— Ты повторяешь мою мысль, Учитель… Но ведь я никогда и ни с кем ею не делился.
— Все-таки
— Помню…
— Ну так и не задавай глупых вопросов! Когда сливаешься с Мирозданьем, — нет для тебя больше тайн…
…Они говорили минуту или вечность, то протягиваясь бесплотной двойной струной через половину галактики, то исчезая в мельтешении элементарных частиц. И со все той же улыбкой слушала их женщина.
А больше некому было их слушать…
— …Знаю я лишь одно, — говорил Катана, — именно от тебя зависит будущее, которое наступит после бессмертия. Я сам учил тебя сражаться достойно и ни разу не был в тебе разочарован. Неужели настала пора?
— Не настала еще, Учитель… Я не отступлюсь от того, что мне предначертано. Но тяжела ноша сия…
— Знай же и ты: один из нас, из бессмертных, будет сопровождать тебя в твоей новой жизни.
— Это будешь ты, Рамирес?
— Нет… Не я… — эти слова Катана произнес чуть слышно.
— Почему? Разве есть хоть кто-нибудь, равный тебе?
— В том-то и дело… Ты, — хотя некоторые вещи ты оцениваешь с редким идиотизмом, дорогой мой хэгиш, — все же теперь превосходишь меня по Силе. Но превосходишь, скажем так, чуть-чуть…
— Тем более — значит, мы сможем объединить нашу Силу, сложить ее воедино!
— Браво! Ты, оказывается, усвоил одно из действий арифметики — сложение! Но здесь работают куда более сложные расчеты, ученик мой… Сила не складывается — там, где сходятся несколько источников, вступает в действие лишь один из них. Самый мощный!
— И этот источник сейчас — во мне?
— В тебе, Конан!
— Но значит…
— А значит это вот что: я не смогу тебе помочь. Но и помешать — не помешаю. Слишком велико для этого мое знание, мой опыт. Да и мастерство боя мое — велико…
— Должен ли я так понять тебя, Учитель, что мой новый спутник должен не помогать мне, а…
— Именно! Именно так! Только препятствия укрепляют душу, только забота о ком-то, менее сильном, поможет в полной мере раскрыться твоей собственной Силе.
— Вроде того, как советуют при трудных переходах через горы: если ты сам силен, — не бери себе в напарники кого-нибудь почти столь же сильного. Пусть напарник твой будет из слабых — женщина, подросток…
— Вот ты и понял меня, Горец…
…Женщина, подросток…
Женщина? Он сказал — женщина?!
И хотя Конан не высказал свою просьбу вслух, женщина уже догадалась обо всем.
— Да, любимый. Если ты пожелаешь,
— не желай этого…
— Почему? Ты не хочешь быть со мной, Луиза?
— Глупый, глупый… — и рука женщины, сотканная из звездного сияния, нежно коснулась щеки Конана.
— А разве могу я быть НЕ с тобой, любимый? Ведь только что было сказано — расставанья нет. А даже не будь это сказано — неужели ты мог подумать, что мы расстанемся с тобой?
— Прости меня, Бренда…
— Для того, чтобы быть с тобой, Конан, — мне нет нужды сопровождать тебя. Я и так буду рядом. И если я понадоблюсь тебе…
— Я понимаю. Прости, Герда…
— Если я понадоблюсь, — тебе не придется даже звать меня. Я приду сама. В любой беде. Всегда. Везде. Сразу. Сколько бы ни было между нами лет и километров.
— Я понимаю, любимая.
— Именно поэтому я прошу: не зови меня себе в спутники. Я ведь тоже, как и твой Учитель, не смогу тебе помешать, а значит…
— …А значит — моя Сила не сможет раскрыться в полной мере. А она должна раскрыться… Что же, значит, таков мой жребий.
— Да, таков твой жребий, ученик мой, — и нет в поднебесье жребия ни тяжелее, ни достойнее. С тобой ли твой меч, Конан? Остер ли он?
И откуда-то из пустоты упала в ладонь Мак-Лауду украшенная драконьей головой рукоять. И сверкнул клинок катаны, пронзая космическую бездну звездным ручьем…
И два мира смотрели друг на друга, разделенные изогнутой полосой клинка. Зайст и Земля.
В каком из них надлежит сотворить НЕЧТО, еще неведомое? Где упрятан ключ, позволяющий открыть дверь к будущему, что наступит после бессмертия?
Или ключ тот сокрыт не в этом парном мире, а где-то дальше, в любом из иных миров — сколько их там есть?..
Но уже сорвалась с мечевого острия голубая искра Силы, пронзая бездну пустоты…
Конан так и не успел — вернее, не смог — назвать имя того, кого хотел бы он иметь своим спутником.
Холодная искра коснулась и его тела. Нет, его не наполнила боль, как это бывало раньше, когда вступала в свои права Сила, — но перед внутренним взором Мак-Лауда пронесся яростный вихрь, сметая мысли, перемешивая пласты сознания…
Глаза в глаза единым взглядом смотрели на него люди — все, с кем он сражался, кого любил и даже просто встречал за свои пять веков. И ожидание было во взгляде том.
А крохотная космическая пылинка, которая была Конаном, стремительно неслась по темному тоннелю к пятну ослепительно-яркого света. И взгляд следовал за ней.
(Смертный так — умирает. Бессмертный — возвращается к жизни).
Той частицей своего существа, которая не растворилась еще в жутком упоении стремительного лета, Конан еще пытался узнать кого-нибудь из смотревших ему вслед. Но — не преуспел в той попытке.