Горец. Оружейный барон
Шрифт:
У кучера на облучке сидушка также кожаная, со спинкой. Мягкая. Наверное, конюх выбрал этот экипаж из-за комфортного рабочего места в первую очередь. Жук он ипподромный, как я посмотрю, но… мне такой и нужен… знающий и сообразительный. Главное, чтобы воровал он умеренно, по чину…
Залез внутрь, сел на задний диван. А что? Вполне удобно. Мастер, который делал эти диваны, любил человеческий зад и заботился о нем. Не то что деятели отечественного автопрома. А вот передний диванчик узкий, рассчитанный на короткую поездку.
– …а тут у нас, командир, под каждым сиденьем вместительный рундук. Под облучком тоже. Рессоры стальные. Колеса новые. Так что, командир, хоть в дальний путь… А снаружи… Дадите время, обдеру, загрунтую и покрашу с лаком. Сам. Или на ипподром свезу. Тогда она лучше новой выглядеть будет. Зато пассажирам ни дождь, ни снег не помеха. И повозка эта легкая, командир, на железном каркасе, не деревянная… Так что такой сильной кобыле, как Ласка впору тягать ее на хорошей рыси.
– Странно, чего это она такая… внутри шик-блеск, а снаружи не пойми чего?
– Все просто, командир, это чтобы высокие гости не забрали – это такси на полигоне разъездным числится. А то такие перцы встречаются, не приведи нам ушедшие боги… Две кареты приличные тут были – забрали… а на эту даже не позарились. Теперь полигонных гостей на шарабанах возить будем да на фургонах с деревянными лавками. Не кататься же они сюда приезжают?
6
Ранним утром, похмелившись капустным рассолом, отстреливал новую магазинную винтовку. Мне она понравилась. Приемистая. Легкая. Точная. На сто метров пули кладет с максимальным разбросом в два дюйма. Предохранитель примитивный – флажковый, при нерабочем состоянии нагло перекрывает стрелку целик. Захочешь – не забудешь перевести его в боевое положение. И вообще… она красивая. А красивое оружие лучше стреляет, красивые самолеты лучше летают… ибо, как любила приговаривать моя бывшая филологиня из Ташкента: «Красота – это концентрация целесообразности, данная нам в интуитивном ощущении».
– Какие будут замечания, господин флигель-адъютант? – нетерпеливо спросил меня конструктор этого оружия инженер Шпрок, когда я отстрелял все положенные упражнения и рассматривал мишени, возвращенные на стрелковый рубеж моим бывшим подчиненным из мишенной команды.
Держался этот высокий, худой и всклокоченный гражданский инженер внешне дерзко, но чувствовалось в нем некое подобострастие по отношению ко мне, как он считал, большому начальнику или лицу, приближенному к большому начальству, от которого зависит принятие на вооружение его детища.
Я многозначительно наморщил лоб.
– Учитывая, что данный ствол пристреливал не я под себя, а взял случайный… Неплохо. Очень неплохо бьет. Но… по мне бы… нужна верхняя предохранительная накладка на ствол – это раз. Не для тира же это оружие, а для окопа. Загнуть стебель затвора вниз – это два. И укоротить винтовку хотя бы до ста тридцати сантиметров общей длины – это три. Хотя и такая в современной окопной войне будет слишком длинна, в траншее с ней не развернешься в рукопашной. Так что метровый карабин будет в самый раз. Антабки звенят – четыре. Нехорошо это для боевого оружия в современной войне – демаскирует звуком. Подумайте о креплении ремня в прорезях приклада и цевья – это пять. Вот и все мои замечания.
– Но, господин флигель-адъютант, генеральская комиссия в техническом задании особо настаивала на сохранении длины старой винтовки, – возразил мне конструктор. – И мы еле-еле уломали их по весу. А короткий карабин… единый для артиллеристов и кавалерии в проекте предусмотрен.
– Генералам с ней не бегать, – заявил я безапелляционно. – Для них винтовка – это всего лишь стреляющее копье. Пуля – дура, штык – молодец, – передразнил я измененным голосом мифического генерала-старпёра. – Они до сих пор мыслят ротной залповой стрельбой по плотной вражеской колонне за километр, а враг давно закопался в землю, и реальная дистанция боевой стрельбы – триста-четыреста метров, а то и меньше. Все что находится дальше, требует оптического прицела и хорошей индивидуальной подготовки стрелка, а не так, как сейчас…
Шпрок что-то попытался возразить, но, зацепившись взглядом за ленточку Креста военных заслуг в моей петлице, промолчал. А я продолжил:
– Вы спрашивали мое личное мнение – я его высказал. Во всем остальном – это прекрасная винтовка, интуитивно понятная неграмотным крестьянам, которых в армии большинство. Ни одной задержки при подаче патронов из магазина. Ни одного утыкания патрона. Ни одного перекоса. Никаких проблем с экстракцией стреляных гильз. И все это на старом дешевом патроне, который выпускают миллионами штук.
– Да-а-а-а… – протянул Шпрок, – я предлагал увеличить калибр хотя бы до шести и восьми десятых миллиметра. Тогда можно было бы делать зажигательные и трассирующие пули, но… мне ответили так же – патроны выпускаются миллионами, и никто перестраивать промышленность во время войны не будет.
– Правильно сказали, – подтвердил я. – Лучшее – враг хорошего… Вот обойма у вас удачная, подпружиненная и всего две клепки, когда перейдут на патроны с проточкой и избавятся от ранта, то конструкция вашей обоймы и тогда будет востребована, – припомнил я обойму от СКС [7] , очень похожую на то, что сейчас держал в руках, только вдвое длинней. – И механизм подачи патронов у вас очень оригинальный. Как вы его назвали?
7
СКС – самозарядный карабин Симонова образца 1945 года.
– Револьверный.
– Неудачное название, господин инженер. Видел я револьверную винтовку. Так это просто длинноствольный револьвер, к которому приделали приклад. Нехорошо, если будут путать тех уродцев с вашей совершенной машинкой, – подмигнул я ему.
Инженер так и расплылся от похвалы. Ну как дети, ей-богу, эти творцы.
Шпрок спохватился, суетливо вынул затвор у винтовки и после нехитрой манипуляции с нажатием куда-то шила вынул механизм неотъемного магазина, который не выступал за габариты ложа винтовки.
– Вот, смотрите, господин флигель-адъютант, – он показал мне механизм, крутя его в пальцах. – Это как барабан револьвера, но без внешнего кожуха. С открытыми наполовину каморами. Вы продавливаете патроны из обоймы, и они, сдвигая вот эти крылья, проворачивают весь механизм по оси, сдавливая пружину. При выбросе гильзы пружина проворачивает ротор в обратную сторону, подставляя новый патрон под затвор. Таким образом, каждый патрон в магазине не соприкасается с другими. И этой нехитрой приспособой – крыльчатым ротором я обошел проблему, в которую утыкались все конструкторы магазинных винтовок до меня, – сцепление патронов рантами в магазине. А внешним кожухом этого как бы револьверного барабана служат стенки самого постоянного магазина. Все очень просто, когда додумаешься. А пока додумался, то оказалось, что я потратил на решение этой проблемы больше пяти лет и так недолгой нашей жизни.