Горец
Шрифт:
Ушер снова уселся на диван и устало помотал головой.
— Виктор, каждая из чертовых закавык плана Дюркхейма обязательно пойдет не так. Поверь. Этот человек забыл, что имеет дело с реальными людьми, а не с идеологическими абстракциями. А у реальных людей есть скверная привычка не вполне придерживаться предписанных им ролей.
Ушер подался вперед, оттопырив большой палец на правой руке.
— Первое, что должно было пойти не так, уже пошло, и не думай, что даже Дюркхейм может не нервничать по этому поводу. Спорю на что угодно, он ожидал, что “Рабсила” отправит за девчонкой кого-то из своих профессионалов.
Он скосил глаза на Виктора.
— Ты вообще что-нибудь о Кощеях знаешь?
Виктор начал было давать энергичный, даже агрессивный, утвердительный ответ, но заколебался. За исключением изрядного количества идеологических клише о фашиствующих приверженцах теории господствующей расы…
— Нет, — твердо заявил он.
— Хороший ответ, парень, — усмехнулся Ушер. — О’кей, Виктор. Забудь все, что мог слышать. Главное, что тебе следует понять о Кощеях, это что они представляют собой кучку клоунов. — Он взмахнул рукой. — Ну да, конечно. Клоунов-убийц. Превосходная физическая форма, выращены и обучены быть превосходными воинами. Перекусывают гвозди, проходят сквозь стены, все такое. Проблема в том, что сами идиоты тоже в это верят. А это значит, что они беспечны как пятилетние дети и даже не думают готовится к неизбежным обломам. А обломы случаются всегда, в любом плане — тем более в настолько сложном, как эта схема Дюркхейма. Так что где-то по ходу дела они обделаются и Дюркхейму придется за ними прибирать. Проблема в том, что, поскольку он организовал всё это в обход ГБ, у него нет наготове команды поддержки. Ему придется собирать её наспех. А это последнее, чем желательно заниматься в ситуации настолько… — еще один сухой смешок — … “чреватой опасностью”, как они выражаются.
Он оттопырил большой палец на левой руке.
— А другая вещь, которая пойдет не так — гарантированно, и это настоящая конфетка — состоит в том, что офицер манти, которого он выбрал на роль болвана для своей схемы, проделает ему новую дырку в заднице. — Ушер прижал ладони к вискам. В этом жесте предельная досада смешивалась с яростью. — Во имя Господа! Плохо уже то, что Дюркхейм связался с ребенком манти. Но ребенком Зилвицкого? — Он вскочил на ноги. — Что за кретин!
Виктор уставился на него. Они были знакомы с Антоном Зилвицким, что случалось с офицерами разведки, принадлежащими к воюющим нациям, по встречам на публичных приемах в столице нейтрального государства, но “знакомство” было предельно беглым. Вспоминая о нем, Виктор мог подытожить только два впечатления. У Зилвицкого было достаточно специфическое телосложение. Казалось, что в ширину он не меньше, чем в высоту. И, судя по его акценту, он был уроженцем плоскогорий Грифона.
Виктор нахмурился.
— Я не вполне понимаю, Кевин. Зилвицкий не является полевым агентом. Он аналитик. Специализируется на технических вопросах. На программном обеспечении, на самом-то деле. В основном этот парень просто компьютерщик. Он один из тех, кто пытаются вычислить, насколько много технологии мы получаем от солли.
Ушер фыркнул.
— Ага, уверен, что и Дюркхейм рассуждал так же. Но ты забываешь еще три касающиеся его факта. Во-первых, матерью девочки была ХеленЗилвицкая,
Виктор все еще хмурился. Ушер вздохнул.
— Виктор, ты действительно думаешь, что подобная женщина могла выйти замуж за слабака?
— О.
— Угу. О. Во-вторых, он родом с плоскогорий Грифона. И хотя я считаю этих горцев выдающимися идиотами всех времен и народов — они ненавидят аристократию, поэтому вручают свою верность Аристократу Номер Один — ты нигде не найдешь более маниакальных кровников. Похитить у них ребенка, по шкале разумности, равноценно похищению тигренка из логова.
Ушер сложил ладони и потер их с хитро-радостным видом: “ о, да — сейчас будет самое лучшее!”
— И — в качестве последнего штриха — Антон Зилвицкий может не быть полевым агентом, но и кабинетным гением его вряд ли можно назвать.
Он поднял бровь и посмотрел на молодого офицера ГБ.
— Ты с ним встречался? — Виктор кивнул. Ушер поднял ладонь на уровень плеча. — Короткий парень, во-от такого роста. — Широко развел руки. — И во-о-от такой ширины.
Ушер опустил руки.
— Причина такого телосложения в том, что он занимается тяжелой атлетикой. И в этом он, наверное, достаточно хорош, чтобы выступить в своей весовой категории на Земной Олимпиаде, которая всё ещё является главным спортивным соревнованием освоенной части вселенной.
Он нахмурился.
— Однако, по правде говоря, ему не стоило бы этого делать. После смерти жены он стал несколько одержим поднятием тяжестей. Полагаю, это его способ борьбы со скорбью. Но сейчас он скорее всего весь бугрится мускулами, что плохо, поскольку… — ехидная улыбка вернулась на свое место — … нет никаких сомнений в том, что он мог бы выступить на Олимпиаде в своем прежнемвиде спорта, учитывая, что на Мантикорских Играх он трижды завоевывал золотую медаль по борьбе. Греко-римской борьбе, если память меня не подводит.
Теперь Ушер широко улыбался.
— О, да, молодой человек. Вот твой гениальный шеф Рафаэль Дюркхейм. И я ещё обвинял Кощеев в небрежности и беспечности! Когда Дюркхейм пытается использовать в качестве болвана такогочеловека.
Виктор прочистил горло.
— Не думаю, что он знал все это.
Что, конечно же, его не извиняло. Дюркхейм долженбыл знать о подобных вещах. И это, наконец, привело Виктора к осознанию.
— Как вышло, что тывладеешь всеми этими сведениями о Зилвицком?
Мгновение Ушер смотрел на него в тишине. Затем, сделав глубокий вдох, сказал:
— Хорошо же, Виктор Каша. Мы подошли к тому, что называют моментом истины.
Ушер колебался и явно искал правильный способ сказать нечто. Но, во внезапной вспышке озарения, Виктор ухватил главное. Тщательно разработанная маскировка Ушера в комбинации с необъяснимым знанием вещей, которые обычному гражданину полковнику морской пехоты — тем более пьянице — известны быть не могли, все это подтверждало туманные намеки, которые время от времени встречались Виктору. Намеки того, что где-то в глубоком подполье существовала оппозиция.