Горизонт края света

Семченко Николай

Зачем всё это вспомнилось? Наверное, потому, что Вэ И вёл непонятную мне жизнь: редко покидал Каменный, не любил долгих путешествий, не ходил в выходные дни в тундру и даже отказывался от отпусков. Сначала я объяснял такое поведение страстью к работе, пока Зоя Антоновна не объяснила, что хорошая жизнь возможна только на «материке» – вот они и готовятся к ней: в банке уже лежит приличная сумма, внесен пай в какой-то строительный кооператив в Анапе, накуплен целый шкаф хороших книг: сейчас, правда, читать их некогда, а на старости лет времечко будет…

Жизнь взрослого человека – продолжение его детства. Наверное,

маленького Колобова и Колобову-кроху учили, что спешить не нужно, что они ещё многое увидят и узнают, что главное – всяческое благоразумие и благополучие. Мои беспечные родители возили меня из одного посёлка в другой, нередко мы оседали и в больших шумных городах, и везде было так много замечательного и интересного, и как много хороших людей осталось в памяти. Только однажды мы долго жили, целый год, на одной небольшой железнодорожной станции, и мимо неё проходили поезда, всё мимо, мимо. А так хотелось, чтобы локомотив остановился! И тогда… А что тогда? Всё равно я бы не запрыгнул на подножку вагона: слишком мал был, да и нужен ли проводнику безбилетник?

А кочевую жизнь мы вели не из-за прихоти: отец был монтажником-высотником. Мне нравились эти бесконечные перемещения по стране, и хотел я тогда быть только путешественником. В дороге человеку открывается весь большой и яростный мир, и только в пути он узнает себя настоящего…

Листок, затерявшийся в записях И. Анкудинова

Выписки изпрочитанного об Атласове.

Интересно: исследователи до сих пор не знают даже отчества Атласова – одни величают его Владимировичем, другие – Васильевичем. Иные считают, что он родился в Вологде и был малообразованным, у других есть основания думать о нём как об образованном человеке. И насчет путешествия на Камчатку есть несколько версий.

Одна из них, например, гласит, что разведчики-землепроходцы узнали от населения Камчатского полуострова, что за новой открытой землей есть в море-океане целая гряда населенных островов (Курильские острова). Принес с собой казак Морозко «неведомые какие письма», переданные ему жителями Камчатки. Некоторые исследователи предполагают, что это были какие-то документы, подобранные камчадалами с разбитого японского судна. Морозко якобы окончательно убедил Атласова в необходимости снарядить большой отряд и пойти присоединять к России новые ничейные земли.

Собирался Атласов на Камчатку на свой страх и риск. Якутский воевода Михаил Арсеньев, предвидя несомненную опасность подобного предприятия, не дал никаких письменных распоряжений или инструкций, да и средств на снаряжение экспедиции он тоже не дал. Считается, что В. В. Атласов добывал деньги где уговорами и обещаниями сторицей вернуть, а где и под кабальные записи. В начале 1697 года Владимир Атласов выступил на оленях в зимний поход, в отряде было, по некоторым данным, 125 человек: половина русских, половина-юкагиров. Через две с половиной недели они пришли к корякам, живущим в Пенжинской губе. Ясак с них собрали красными лисицами, попутно Атласов, как пишет один историк, «знакомился с бытом и жизнью населения», которое описывал так: «пустобородые, лицом руса-коватые, ростом средние». Впоследствии он дал сведения об оружии, жилищах, пище, обуви, одежде и промыслах коряков.

Он

прошел по восточному берегу Пенжинской губы и повернул на восток «через высокую гору» (южная часть Корякского нагорья), к устью одной из рек, впадающих в Олюторский залив Берингова моря, где «ласкою и приветом» обложил ясаком олюторских коряков и привел их под «высоку царевуруку». Здесь отряд разделился на две партии: Лука Морозко да "30 человек служилых людей да 30 юкагирей» пошли на юг вдоль восточного берега Камчатки, Атласов с другой половиной вернулся к Охотскому морю и двинулся вдоль западного берега полуострова.

Если верить исследованиям историков, то поначалу всё было спокойно и мирно, но коряки, в конце концов, не захотели платить ясак, подступили с разных сторон к отряду казаков, угрожая оружием. Юкагиры, почувствовав опасность, изменили казакам и, объединившись с коряками, внезапно напали. В яростной схватке трое казаков погибло, пятнадцать получили ранения, у самого Атласова было шесть ран. Отряд, выбрав удобное место, сел в «осад». Предводитель русских казаков послал верного юкагира известить Морозко о случившемся. «И те служилые люди к нам пришли и из осады выручили», сообщает он о приходе Морозко, который, получив известие, прервал свой поход и поспешил на выручку товарищей.

Соединенный отряд пошел вверх по реке Тигиль до Срединного хребта, перевалил его и проник на реку Камчатку в районе Ключевской Сопки. При выходе на реку Камчатку, в устье реки Кануч отряд поставил крест. Этот крест в устье реки Крестовки, как стала впоследствии называться река Кануч, через сорок лет лицезрел выдающийся исследователь Камчатки Степан Петрович Крашенинников. Он привел в своих рапортах в Академию наук надпись на кресте: «7205 году, июля 18 дня поставил сей крест пятидесятник Володимер Атласов с товарыщи 65 человек». Это было в 1697 году.

По «скаскам» Атласова, камчадалы, с которыми он здесь впервые встретился, «одежду носят соболью, и лисью, и оленью, а пушат то платье собаками. А юрты у них зимние земляные, а летние на столбах вышиною от земли сажени по три, намощено досками и покрыто еловым корьем, а ходят в те юрты по лестницам. И юрты от юрт поблизку, а в одном месте юрт ста (сотни) по два и по три и по четыре. А питаются рыбою и зверем; а едят рыбу сырую, мерзлую. А в зиму рыбу запасают сырую: кладут в ямы и засыпают землею, и та рыба изгниёт. И тое рыбу вынимая, кладут в колоды, наливают водою, и разжегши каменья, кладут в те колоды и воду нагревают, и ту рыбу с той водой размешивают, и пьют. А от рыбы исходит смрадный дух… А ружья у них – луки усовые китовые, стрелы каменные и костяные, а железа у них не родится».

Но сбор ясака среди ительменов прошел неважно – «зверья они не припасали в запас», да и время у них было трудное, поскольку воевали с соседями. В казаках они видели сильных союзников и попросили поддержки в этой войне. Атласов решил встать на их сторону, полагая, что в низовьях Камчатки с ясаком будет обстоять получше. Казаки из отряда Атласова и камчадалы сели в струги и поплыли вниз по Камчатке, долина которой была тогда густо населена: «А как плыли по Камчатке – по обе стороны реки иноземцев гораздо много, посады великие»